Сила притяжения

— Данчук? Что-то случилось? Кто-то умер? Если меня не пригласили на похороны — то я не хочу ничего знать, — голос парня был сонным, а шуткам не хватало остроты и глубины, но ему это можно было простить, ведь я буквально вырвала Кораблёва из объятий Морфея.

— Я закончила, — негромко призналась, слушая дыхание друга, смешанное с зевками.

— Ты о чем вообще? — поинтересовался брюнет.

— Сценарий, Юлик. Я написала его. Всё, работа сделана.

Оглушительный грохот было мне ответом — судя по всему, мой друг брякнулся с кровати. Но, как и всегда, не обратил на это ровно никакого внимания, торопясь ответить мне:

— Да ты что?! Мышонок, это же отличные новости! Мы должны это отпраздновать! Завтра!

— Но завтра у тебя последний день съёмок, — напомнила я другу с улыбкой.

— Тем более! — не унимался мой энергичный музыкант, — Совместим два события в одно! Соберём всех наших! Повеселимся, прогуляемся, расслабимся, в конце концов! Мы слишком молоды, чтобы отказывать себе в таких мелочах.

— Ты умеешь уговаривать, — хмыкнула я, едва сдерживая зевок — всё же было уже довольно поздно.

Кораблёва мой манёвр не обманул — он явно услышал, как изменился мой голос. Поэтому его голос мягко проговорил:

— Ложись спать, Нюта. Увидимся завтра. Ты ведь приедешь на съёмки?

— А меня пустят? — поинтересовалась я в ответ.

— Обижаешь, — хохотнул друг, — Тебе заказаны билеты в первом ряду.

— Ну тогда я никак не смогу пропустить это. Увидимся, Юльчик.

— Приятного сна, заноза, — беззлобно отозвался друг, отключаясь.

Положив смартфон, я растянулась на кровати, чувствуя, как по телу, вместе с удовлетворением, растекается бесконечная усталость. Всё-таки дни выдались на редкость напряжёнными. И я была рада, что всё закончилось. Ну, моя часть работы. Дальше уже от меня толком ничего не зависело. С этими мыслями я, наконец, позволила себе уснуть.

На следующий день я, как и обещала, приехала на съёмочную площадку, коей выступала заброшенная стройка. Ну, разумеется, где ещё рокерам творить свои безумства. Затянутые сплошь в чёрное музыканты радостно улюкали, приветствуя меня. Юлик, вручив басисту гитару, подбежал ко мне. Его глаза горели, на щеках, несмотря на грим, проступал румянец — потрясающее зрелище. Фанатки бы его на клочки разорвали, увидь таким.

— Привет! — обняв меня и на секунду прижав к груди, парень схватил меня за руку и потащил к стоявшей чуть поодаль группе людей.

Всё, что я успела сделать — это махнуть другим парням в знак приветствия. В конце концов, мы все собирались погулять после, так что наобщаться время у нас было.

— Ребята, это Аня, — представил меня Юлик, выдвигая чуть вперёд, — Я вам о ней рассказывал. Мышонок — это наша съёмочная группа. Они тебе тут всё покажут.

Махнув рукой пока ещё незнакомым мне людям, я повернулась к другу, чуть выгибая бровь:

— В каком смысле?

— Ну, я им объяснил, что ты — весьма талантливый сценарист, ещё и песни нам пишешь. Вот, и попросил показать тебе закулисье. Так сказать, чтобы ты понимала, как это всё работает. Ну так, на будущее. Вдруг тебе придётся тесно с режиссёрами работать, по твоим строкам будут ставить крутой фильм. В общем, нужно учиться.

По мере того, как друг говорил, энтузиазма в его голосе становилось всё меньше, и в конце он уже неуверенно протянул:

— Я зря всё это затеял, да?

Но я поспешила покачать головой и ответить:

— Нет, что ты! Это — чудесная идея. Спасибо тебе, правда. Думаю, тут я получу бесценный опыт.

Широкая улыбка вновь осветила лицо Кораблёва, и он добавил, подмигнув:

— Только не забывай смотреть исключительно на меня!

Фыркнув, я подтолкнула его к площадке, где уже заняли места другие музыканты:

— Беги уже, пижон!

Я не обманула — опыт действительно оказался бесценным. Режиссёры, постановщики, операторы, осветители — все терпеливо показывали мне всё и объясняли, для чего нужен тот или иной прибор, устройство, приспособление. Съёмки проходили в несколько сумбурной обстановке — в основном за счёт самих музыкантов, которые не упускали возможности подурачиться. Но при этом все моментально преображались, стоило крикнуть «Мотор!»

Ребята выкладывались по полной, отдавая всё своё существо музыке. Юлик драл глотку и беспощадно терзал струны гитары, словно перед ним раскинулся многотысячный стадион, переполненными фанатами, а не несколько человек, в том числе и моя скромная персона. То и дело приходилось прерываться, чтобы поправить ребятам грим — по лицам каждого текло так, словно съёмки проходили под дождём. Вот что значит — рабы своего дела.

В один из небольших перерывов оператор подошёл ко мне и предложил:

— Хочешь посмотреть, что выходит?

Я была бы полной идиоткой, если бы отказалась. Так что тут же кивнула. Мужчина нажал пару кнопок — и в специальном небольшом окошке замелькали уже отснятые кадры.

Боже…

Когда я впервые увидела Юлиана через призму камеры, прикосновение к его лицу, вот так, на расстоянии, мысленное, кажется интимнее любых откровений — настолько, что меня это даже пугает. Но он так красив — чуть встёпанный, со слегка подведёнными глазами, что делало их ярко-голубое сияние ещё более ярким, пухлые, красные губы, которые он машинально облизывает. Самым кончиком языка, и так быстро, что движение кажется фантомным, но оно есть — оператор очень чётко показал его

Он к р а с и в ы й.

Снимать его — предел мечтаний.

Снимать его — это медленная смерть.

Приятная, мучительно долгая смерть. Ну, лично для меня. Оператор, вон, справлялся очень даже ловко.

Смотреть, как он гнул губы в улыбке, как изящно сплетал пальцы, которые сжимали гитару. Как между аккордами ерошил волосы, хаотично уложенные стилистами, как выдавал один взгляд за другим — все такие, как нужно режиссёрам.

Дерзкие, сексуальные взгляды, от которых становилось невыносимо жарко. И эти губы, которые шевелились, чтобы Кораблёв мог то изящно протянуть:

— Кто-нибудь, помогите мне почувствовать себя живым…

А затем почти прокричать:

— И ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!

Мне это пламя было не загасить, не потушить, потому что он был невозможен. Ирреальный, космический, словно и вовсе не из этого мира. Ценный настолько, что им не хотелось делиться. Мне не хотелось, чтобы на него смотрели. После такого я могла смело записывать себя в ряды новых фанаток, хотя знала его всю жизнь. Но словно впервые по-настоящему УВИДЕЛА. Таким. Ярким, музыкальным, настоящим. Живым. И я словно забыла, как было прежде. Какими мы были раньше…

Когда после съёмок Юлик подошёл ко мне и с сияющей улыбкой спросил:

— Ну, как тебе?

Мне пришлось собрать в кучу всё своё самообладание, чтобы с ответить в привычной манере:

— Отлично. Ты, как и всегда, был на высоте, — и при этом не показать, что что-то на самом деле изменилось для меня.

А после, когда парни переоделись и смыли с себя грим, мы встретились с остальными и отправились на прогулку. Сидеть нигде не хотелось, несмотря на то, что было уже по-настоящему холодно — зима буквально дышала нам в затылок. Но всё равно — вся наша компания предпочла морозить носы. Я крепко держала Давида за руку, и постепенно наваждение, которое на меня нахлынуло на съёмочной площадке, отпустило меня. И Юлик снова стал для меня моим лучшим другом, мальчишкой, которого я любила, но как своего самого лучшего друга. И который почему-то с каждой минутой нашей прогулки становился всё мрачнее и мрачнее.