Сила соблазна

— Тогда это была второразрядная газета, вчерашние, плохо поданные и отредактированные новости. И она продавалась. Владелец женился на богатой женщине и хотел уйти на покой. Я пожелал купить, и у меня были для этого средства.

— То есть вы начали с самого верха, — заметила она.

— Собственно говоря, я был одним из авторов, — признался Найтли, к ее удивлению. — До того я работал за печатным станком, а еще до того — разносил газеты по домам аристократов.

Аннабел улыбнулась, представив юного Найтли, стоявшего перед мейфэрским особняком со стопкой «Лондон уикли» в руках. Предвидел ли он или мечтал, что в один прекрасный день будет жить в таком прекрасном доме?

— Никто не знал эту газету так хорошо, как я. Владелец предложил мне купить ее, — пояснил Найтли, иона заметила, что в его голосе не было извинительных ноток в отличие от нее. Она бы стеснялась своих достижений.

Еще одна причина, по которой она его обожала.

И еще за то, что при взгляде на него ее сердце билось сильнее, и она острее сознавала каждое свое движение, и ощущение нежности шелка на коже.

Когда Найтли смотрел на нее, замечал ее, Аннабел чувствовала, что существует.

И видела женщину, которой хотела стать.

Очевидно, незачем бояться задавать вопросы.

— А откуда у вас взялись деньги на газету? Я не говорю, что авторам недостаточно платят. Но если…

О, как спросить, не намекнув на свое жалованье и не оскорбив человека, который его платит?

— Я не хотела сказать, что вы мало платите авторам…

— Газета продавалась дешево, — перебил Найтли.

— Уверена, что не настолько, — осмелилась возразить Аннабел.

Найтли пожал плечами и выглянул в окно. Побарабанил пальцами по сиденью. То, чего спокойный, хладнокровный, абсолютно владеющий собой мистер Найтли обычно не делал.

Неужели и он уязвим? Неужели и он не совершенен?

Аннабел думала, что знает его много лет, но, очевидно, ее ждали новые открытия. И это еще больше влекло ее к человеку, сидевшему в экипаже напротив нее.

— Получил наследство от отца, — пояснил он таким тоном, что это прозвучало как исповедь.

За эти годы, семь месяцев и несколько дней, которые Аннабел любила Найтли, она старалась собрать о нем каждую крупицу информации. Но даже Джулиана не особенно упоминала о прошлом или семье их владельца. Его отец был пэром. Это Аннабел знала. Она также знала, что Дерек родился вне брака. Это рассказала Джулиана, взяв с подруг клятву молчать.

— Денег оказалось достаточно, чтобы купить газету, но недостаточно, чтобы просто жить на них? — спросила Аннабел. Так поступил бы ее брат. Если бы мог, днями просиживал бы в библиотеке, читая газеты и не обращая внимания на окружающий мир.

— Я не мог проводить жизнь в лени и праздности, наблюдая, как уменьшается мой банковский счет, и ничего при этом не делать. Я должен был строить и создавать, — страстно объявил Найтли. — И теперь я кое-чего достиг. У меня успешный бизнес. И чертово состояние, каждый пенни которого я заработал сам!

— И все же вы не ушли на покой, — заметила она.

— Это меня убьет, — просто ответил он.

Помедлил, устремил на нее взор темно-голубых глаз, и Аннабел поняла, что он скажет сейчас нечто жизненно важное.

— Я еще не достиг всего, к чему стремился.

— А что осталось? — не выдержала она, затаив дыхание в ожидании ответа.

Он помолчал, словно решая, рассказать или нет.

— Я хочу занять место в обществе, — выговорил он, и Аннабел искренне пожалела об этом его желании. Факты быстро выстраивались в цепочку, обнаруживая невероятную правду. Леди Лидия — знатная дама. Женитьба на ней и его состояние обеспечат ему положение в обществе.

— Вы не можете терять сейчас газету, верно? — спросила Аннабел, имея в виду парламентское расследование — единственное, что может погубить «Уикли». — Не теперь, когда ваша цель так близка.

— Так близка, что я ощущаю ее вкус на губах, — хрипло бросил он.

Аннабел сухо улыбнулась, потому что в этот момент они были близки, как никогда, и далеки, как две планеты. Хотя она осталась наедине с Найтли и даже умудрилась привлечь его внимание, он только что честно объяснил, что у них не может быть совместного будущего… разве что она захочет, чтобы он отказался от мечты всей своей жизни и сжигавших его амбиций.

Ради нее. Маленькой, старой, всеми пренебрегаемой Аннабел.

Она едва не рассмеялась. Все лучше, чем плакать.

— Кстати, о высшем обществе, — медленно начал Найтли, явно что-то замышляя. — Вы нравитесь лорду Марсдену.

— Полагаю, что так, — осторожно ответила Аннабел, чтобы не выдать одну из своих ловушек. Кроме того, она знала, что в этот момент Марсден готовится атаковать газету. Не поймешь, то ли он спаситель, то ли враг…

— Он послал вам цветы, — медленно констатировал Найтли.

— Роскошный букет розовых роз, — добавила Аннабел, стараясь показать, что и ее хотят. Хотят в высшем обществе.

Возможно, она даже заставит Найтли ревновать.

А также даст знать, что она любит розовые розы, на случай, если он когда-нибудь решит послать ей цветы.

— У меня сложилось определенное впечатление, что его симпатия к вам и вашей колонке определила благоприятное мнение об «Уикли», — продолжал Найтли. Смысл его слов был совершенно ясен. Мучительно, болезненно ясен.

— Если вы станете поощрять его, Аннабел, это невероятно поможет газете. И вы сделаете мне огромное одолжение.

Теперь сердце Аннабел билось совсем медленно. Только вот дышать она почему-то не могла.

«Не требуйте этого от меня», — хотелось ей взмолиться. Но слова застревали в горле.

Все потому, что он любил газету. Она это знала. Он был так близок к цели, и потерять «Уикли» означало потерять все. Она понимала Дерека, но от этого становилось еще больнее.

Он не знал о ее чувствах, уговаривала она себя. Иначе не просил бы у нее этого злосчастного одолжения. А если бы просил… нет, об этом подумать невозможно! Не сейчас, в маленьком, темном, душном экипаже, под взглядом Найтли.

Он ждал ответа. Ждал, что она скажет «конечно», потому что именно это делала всегда. Решала проблемы других людей, не считаясь с собственными сердцем и душой.

— Аннабел, — сдавленно пробормотал он.

Похоже, ему больно. Вот и хорошо. Пусть он узнает, что такое боль.

— Понимаю, мистер Найтли.

И она понимала. Но это не означало, что ей нравилась его просьба. Или что она ее исполнит. Или что это не ощущалось холодным лезвием кинжала в ее теплом, бьющемся сердце.

Остаток пути оба молчали. Но Аннабел чувствовала каждый брошенный в ее сторону взгляд.