Силиконовое сердце

— Веревки! — скомандовал Дима, и Евгений Ильич подчинился, принеся из соседней комнаты моток бечевки.

— Ева, беги в главный корпус и вызови милицию! — приказал он ей. Его синие глаза смотрели жестко и твердо.

Ева мотнула головой и, осторожно переступив через распластавшееся тело в коридоре, выбежала на улицу на свежий воздух. В ночи снова моросил дождь. Ева со всего разбега налетела на металлическую канистру, оставленную преступниками у входа в «анатомичку». Она пробежала, стуча каблучками по мокрому асфальту, через двор к главному зданию и влетела в вестибюль.

— Тетя Зина! Вставайте! Помогите мне! Надо вызвать милицию!

Тетя Зина чуть не упала с дивана, перепугавшись от крика Евы.

— Что?! Где?!

— Тетя Зина, на морг напали! Скорее! Милиция!

Кое-как нервы Евы были приведены в порядок, с трудом объяснена ситуация дежурному милиционеру, и девушка вернулась назад. Дима в джинсах с обрезанной штаниной сидел на столе и задумчиво курил. Евгений Ильич судорожно одевался в свой несколько помятый костюм. Команда преступников лежала на кафельном полу, связанная аккуратными колбасками. Еву умилило то, что концы веревок оказались завязанными на бантики. Во рту у каждого из них была тряпка, выполнявшая роль кляпа.

— Они грязно ругались, — пояснил Дима, рассматривая свое вновь разбитое о нос бандита запястье. — Кожа нежная стала, давно не тренировался, а ведь раньше кирпичи разбивал не глядя…

— Спасибо вам, Дима, вы спасли нам жизнь, — рассыпался в благодарностях Евгений Ильич. — Вот уж нелепейшая смерть прямо на рабочем месте, в морге.

— Я только тем и занимаюсь в последнее время, что спасаю жизнь этой несносной женщине, чтобы достучаться до ее сердца, чтобы она поверила мне, что я искренне в нее влюблен. Как же мне доказать вам это, Ева Дмитриевна? — обратился к ней Дима. — Хотите, брошу курить?

— Не надо таких жертв, — ответила Ева. — Мне лгать не надо, я сама никогда этого не делаю.

— Ответь тогда, что ты чувствуешь ко мне?

— Как-нибудь в другой раз…

— Сейчас.

Евгений Ильич смущенно отвернулся к окну. Он стал невольным свидетелем любовной сцены.

— Я думала, что схожу с ума, так как меня тянет к брату! — выпалила Ева. — Ты это хотел услышать?!

После перенесенного стресса, мучительных раздумий и смертельной опасности, которую она чудом избежала, Ева сломалась и разревелась, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Дима соскочил со своего места и обнял ее.

— Ну, прости меня, прости, я был не прав!

— Я не верю тебе, потому что ты молодой, красивый, богатый, какой-то легкий, энергичный. Такому человеку не может понравиться такая тетка, как я, — всхлипывая, ответила Ева. — Похожую историю я, помнится, читала в детстве, и называлась она «Золушка». Кажется, это была сказка.

— Ты считаешь, что я такой счастливый? Легкая, беззаботная жизнь, красивое лицо, короткие, ни к чему не обязывающие встречи, череда знакомых, в душе которых пусто, и полное разочарование, и тяжесть в сердце… Ни одного родного, близкого и любимого человека рядом! Что в этом хорошего? Поэтому, когда увидел тебя и понял, что ты тот человек, которого я искал, то решил, что пойду на все, чтобы тоже стать счастливым. Эгоист я, понимаешь?

— Ни разу не слышал более красивого признания в любви, — пробормотал Евгений.

— Я не сказала «да», — предупредила бывшего брата Ева.

Глава 16

Ева и Дмитрий сидели на кухне и пили кофе. После вчерашнего дня, богатого событиями, связанными с милицией, она привезла Диму к себе домой, ведь не могла же она оставить его на улице с раненой ногой, причем ею же самою? Ева отдала свою комнату Дмитрию, а сама переночевала с мамой, которой высказала все, что она думала, по поводу ее лжи.

— Я влюбилась в своего будущего зятя, и точка! Да если бы не я, то ты бы… да я… ты…

Короче, этот разговор был обречен с самого начала.

Следователь Тарасов Степан Олегович производил впечатление толкового работника и пообещал сообщить им подробности, какие удастся узнать о поджоге в институте. Ева посмотрела на Диму: он был весь какой-то чистый, свежий с утра, одет в белую рубашку и новые голубые джинсы, которые они купили ему по дороге домой в круглосуточно работающем магазине. Он пил кофе, заедая шоколадом. Ева намазывала на белый хлеб тонким слоем паштет. Дима поймал ее за руку.

— Хочешь, сделаю тебе сегодня самый красивый и модный макияж? Ты будешь лучше всех.

— Я рада, что ты сегодня мирный.

— Ты вчера здорово охладила мой пыл.

Во входную дверь позвонили, Ева, смахнув крошки с колен, пошла открывать дверь. На пороге стояла незнакомая Еве женщина лет пятидесяти в невзрачной, серой одежде и черном платке на голове. Лицо ее было незапоминающееся, расстроенное и испуганное. В руках женщина держала пакет, который она прижимала к груди.

— Мне Еву Дмитриевну Дроздову…

— Это я.

Неожиданно женщина зарыдала, зашуршав пакетом, который стала сильнее прижимать худыми руками.

— Что с вами? — растерялась Ева. — Зайдите! Вам плохо? Дима, дай воды!

Она втянула рыдающую женщину на кухню и посадила на табуретку, пожав плечами и давая понять Диме, что не знает ее.

Женщина вытерла лицо бумажной салфеткой и сказала:

— Меня зовут Светлана Николаевна, я мать Глеба, Глеба Лютикова. Вы должны его помнить, вы вместе с ним были в Болгарии.

— Глеб? Да, конечно, мы помним его, — удивилась Ева.

— Я все объясню… Вы же знаете, что мой сын умер, мне переслали его тело… — женщина снова зарыдала.

Ева с Димой переглянулись.

— Конечно, мы вам поможем…

— Вы не так меня поняли! Я уже похоронила Глеба, меня волнует другое… Обычно не дают адресов людей, которые проходят свидетелями по уголовному делу. Но я всеми правдами и неправдами достала ваш домашний адрес, не спрашивайте как, все равно не скажу. Я услышала от следователя, что некие граждане России обнаружили тело моего сына. Я узнала, что мужчина Дмитрий Парамонов живет в Санкт-Петербурге, туда я не могу поехать…

— Это я, — представился Дима.

— Правда?! Ой, как хорошо, что нашла сразу двоих! Поймите меня правильно, я хочу точно знать, как могло произойти такое несчастье со здоровым, молодым парнем? Ведь сердцем чувствую в его смерти какой-то подвох!

— Я понимаю ваше желание встретиться и поговорить с нами, но боюсь, что мы ничем не сможем вам помочь, — ответил Дима. — Вернее, мы знаем столько же, сколько и официальные власти. Обнаружили его уже мертвым без видимых повреждений. Вскрытие, насколько мне известно, тоже не показало никаких причин для смерти, кроме того, что он подавился.