Силиконовое сердце

Уже на выходе из здания лаборатории патологоанатом столкнулся с Дмитрием, с ним шел пожилой мужчина интеллигентного вида. Оба выглядели очень удрученными. Евгений поздоровался с Дмитрием и был представлен его отцу Леониду Ивановичу.

— Тот парень — ваш друг? — спросил Евгений. — Могу сказать, что его убили…

— Я благодарю вас за помощь в установлении причины смерти. Никто не сомневался в том, что это была насильственная смерть, но никто не мог доказать это. Спасибо еще раз, — печально проговорил Леонид Иванович.

— Мы обязаны вам, — пожал руку патологоанатома Дмитрий.

— Боже упаси! Вы недавно мне жизнь спасли, а я что? Бедолага… такой еще молодой… вот кто найдет этого мерзавца, что сделал с молодым парнем…

На кафедре патологической анатомии Евгения Ильича встретили гробовым молчанием. Сотрудники, знавшие его не один год, прятали глаза и зарывались в тетради и журналы.

— Вот и я! Скоро отпразднуем победу, — радостно сообщил Евгений Ильич, но отклика не дождался. — Эй, друзья, вы не очень заработались тут без меня? Я возьму свою группу.

— Евгений… — прокашлялась одна из преподавательниц кафедры, — шли бы вы… домой.

— Что так? Я не устал, ну, самую малость… но до вечера продержусь.

— Евгений… понимаете…

Он почувствовал, что случилось что-то страшное и ему об этом не хотят говорить. А если у тебя есть жена, которая должна родить со дня на день, то плохие и тревожные мысли на их счет сами просятся в голову.

— Что случилось? — выдохнул Евгений Ильич. — Говорите!! Что-то с Машей?

Внезапно он почувствовал каждый толчок своего сердца, болью отдающий в висках и ушах. Насколько все зыбко в этой жизни! Он работал каждый день с мертвыми телами, не задумываясь о том, что несчастье может случиться и с близкими людьми.

— Успокойтесь, Женя, с вашей женой все в порядке… она родила дочку…

— Дочку?! Какая радость! У меня теперь две дочки! — прослезился Евгений.

Но сотрудники почему-то не разделяли его радости.

— Что? Что не так? — вновь замер он.

Та же преподавательница подошла к нему, взяла за руки и усадила за стул.

— Понимаешь, Женя, ребенок не совсем здоров. Девочка родилась с тяжелейшим пороком сердца и должна быть прооперирована в ближайшие дни, иначе…

Евгений схватился за голову.

— Почему? Почему это произошло? Такая маленькая… За что?

— Педиатры объяснили, что такой порок часто встречается у детей, если родители больны алкоголизмом. Мне, да и всем нам, Женя, очень жаль. Мы пытались тебе помочь, предупреждали тебя, предлагали тебе лечиться. А теперь уже слишком поздно…

Евгений Ильич сидел, словно оглушенный громом.

— Операция на сердце дорогостоящая и должна быть выполнена экстренно… Мы здесь скинулись кафедрой… — продолжала она говорить, — вот возьми одну тысячу долларов, все, что можем… Еще пять других ты должен найти сам…

Она достала пачку долларов, перетянутую черной резинкой, и вложила ее в холодную руку патологоанатома.

Евгений Ильич мучительно захотел побыть один со своим горем. Он взял деньги, и из его горла вместо слов благодарности вырвался какой-то нечленораздельный звук, затем медленно побрел к себе в подвал. Вот и дождался! Тучи сгустились над ним! За все его пьянки расплачивается ни в чем не повинный ребенок. Как можно теперь жить с этим?! Евгений вошел к себе в комнату, и первым, что увидел, оказалась бутылка водки, оставленная Татьяной Коршуновой. Он в ярости схватил ее за горлышко и кинул о стенку, разбив вдребезги. Постников знал, что никто из коллег к нему сейчас не придет, несмотря на громкие звуки. Он чувствовал, что больше не сможет выпить ни глотка этой отравы. Но не ведал, как посмотрит в глаза своей дочери, если та и останется живой. Что скажет маленькому человечку с больным сердцем, умирающему из-за того, что он, взрослый мужик, опустился до такого состояния?

Глава 19

Прошло несколько дней. Дмитрий и Ева решили навестить патологоанатома дома, куда он вернулся с недавних пор. Ева пересмотрела свое отношение к легкомысленному прожигателю жизни и обманщику Дмитрию, когда тот, узнав о несчастье с новорожденной дочерью Евгения Ильича, никому ничего не сказав, поехал в больницу, договорился об операции и оплатил все расходы.

Девочка была уже прооперирована и лежала в больнице вместе с мамой, не отходящей от нее ни на шаг. Как ни странно, но жена Евгения винила не его, а себя, так как решила рожать, прекрасно зная о пороке мужа.

Дверь им открыл Евгений Ильич в женском кухонном фартуке. Он широко улыбался.

— Дорогие гости! Проходите, пожалуйста! Присоединяйтесь к ужину, милые мои, — засуетился хозяин, приглашая их на кухню и расставляя круглые табуретки с лежащими на них цветными подушками в горошек в тон хорошеньким занавескам в оборочку. Судя по небольшой, но чистой и уютной кухне, ее хозяйкой была настоящая женщина, любящая тепло в доме. Шкафчики из натурального дерева, заставленные разной посудой, деревянные полочки с красивыми банками, наполненными сыпучими продуктами, чистая скатерть на круглом столе, маленький телевизор в красном пластмассовом корпусе, небольшой холодильник с веселыми магнитиками — все это освещалось лампой с большим красным абажуром.

— У меня есть колбаса, сыр, конфеты, угощайтесь, пожалуйста! — хлопнул дверцей холодильника Евгений Ильич.

— Да не суетитесь вы! Мы не голодны, — уселась на табуретку Ева, скинув кожаный плащ в коридоре.

На сковороде жарились аппетитные, румяные сырники.

— Сейчас они будут готовы, — не унимался доктор, — моя супруга в больнице, а на ночь я поеду туда. Дочка должна прийти из школы с минуты на минуту.

— Как младшенькая? — спросила Ева.

— Стабильно. У меня нет слов, чтобы выразить вам благодарность, — вытер руки о передник Евгений и крепко пожал руку Дмитрию. — Вы спасли ей жизнь, — слезы навернулись у него на глаза.

— Не нужно благодарностей, мы должны помогать друг другу. Вы — классный доктор. И я рад, что вы вернулись в общество с трезвомыслящей головой.

— Да… сам не думал, что когда-нибудь смогу остановиться, а вот родная дочурка с больным сердцем быстро поставила крест на моей выпивке, — хлопнул он перед гостями тарелку с сырниками, предварительно обсыпав их сахарной пудрой, — угощайтесь, иначе обижусь.

— У нас идея появилась, — переглянулись гости, беря сырники скорее из вежливости, чем от голода, — мы хотели бы с вами поделиться.

— Я весь внимание.

— Мы с Евой считаем, что Лев Леонидович оказался в тюрьме по совершенно нелепому обвинению, — начал Дима.

— Это всем кажется странным, — согласился Евгений Ильич.

— А еще более странно то, что после ареста в его кабинете происходит пожар, который потом хотели устроить и на вашей кафедре! — горячо подхватила Ева.

— Наши кафедры не взаимосвязаны… как раз это говорит о хаотичности и непредсказуемости в действиях заказчика, — возразил Евгений.

— Ваши кафедры еще как связаны! Ведь именно ты вынес кое-какие вещи из огня из кабинета Льва Леонидовича, а потом отнес эту коробку к себе! — возбужденно закричала Ева.