Сильнее времени

Глава 31. "Щедрый" день

Санктъ-Петербургъ, Россійская Имперія, 1912г. отъ Р.Х.

Переход в прошлое стал последним для часов. Когда утром 31 декабря Андрей приехал к верфям, он точно не знал, сможет ли вернуться. После вчерашнего перемещения стекло выпало, а стрелки изогнулись. Но часы всё ещё шли, отмеряя время. И Цыган решил рискнуть. Он вспомнил, как брегет впервые попал к нему в руки. Тогда, семь лет назад, он случайно выяснил, что Алексей Терепов знает о путешествиях во времени своего брата Порфирия. Но Цыган точно был уверен, концертмейстер своего перстня никому не давал, а берeг его словно зеницу ока.

Алексея Георгиевича Андрей встречал в Петербурге, когда следил за Порфирием. И решил выяснить, каким образом путешествует во времени старший из братьев Тереповых? Каково же было его изумление, когда он понял, что переходы осуществляются с помощью часов. Выкрасть их не составило большого труда. За все эти годы Андрей понял, что часам вовсе не нужно полнолуние, а переместить на 110 лет назад или вперёд они могу в любой день и в любом месте. Это открытие, а также обладание украденным брегетом значительно облегчило ему жизнь, давая возможность в любой момент наведаться на ту или эту сторону и понять, как живёт объект его охоты. Цыган готовил себе плацдарм, создавал условия, обживался квартирами. Все ж не только перстень с рубином был его целью. Испортить жизнь Порфирию, а потом и его племяннице, заставлять их скрываться, срываясь с насиженного места - в этом тоже он находил свою идею-фикс.

А после уже появился Плут, которого удалось завербовать и создать видимость работы ячейки. Гораздо позже, когда об их ячейке стало известно полиции, Цыган практически сам вышел на Гнездилова, став его информатором. Зачем? Для чего это нужно было ему? Он и сам не ведал. Но приятно было чувствовать свою власть, знать, что стоит только захотеть и Порфирий вынужден будет скрываться между мирами. Совсем как говорила его бабка, проклиная весь их ненавистный род. Знала бы она тогда, что судьба - та ещё злодейка и сыграет с ними чудовищную шутку, переплетая судьбы врагов причудливым узором, как знать, может и не стала бы она посылать в адрес Порфирия проклятия. Но судьбы не переменить.

Размышляя об этом, Андрей добрался до укромного места на верфях. На нём болталось все то же пальто приказчика и сапоги с широким голенищем, в которые были заправлены штаны.

Андрей достал брегет из кармана и, особенно ни на что не надеясь, сконцентрировался и провернул колёсико. В воздухе запахло горечью, вокруг Андрея вдруг заметались короткие электрические разряды. Пространство в буквальном смысле со скрипом раскрывало портал, испытывая дикое сопротивление. Подкосились ноги, ослабли руки. Андрей даже испугался, что выронит сейчас брегет, но сжать его покрепче не смог, не хватало сил. Часы заскрипели, стрелки провернулись и отвалились. Андрей на мгновение потерял сознание, а когда пришёл в себя, обнаружил на каменном полу, на котором лежал, сухую солому - признак того, что он смог пройти, протиснуться в портал, смог вернуться в прошлое. Отныне дорога в будущее была ему закрыта. Но это только пока, пообещал он сам себе, пока заветное кольцо в руках племянницы. Уж он-то постарается его вернуть!

Выбравшись с верфей, Андрей решил идти к знакомой, так плохо ему было. Не думал он, что переход может так отразиться на состоянии организма.

Уже шагая по улице в сторону центра, он вдруг понял, что всё ещё держит в сжатой ладони часы на цепочке. Раскрыл дрожащую руку и убедился, что часам пришёл конец - стрелок не было, стекло разбилось, а циферблат помят - того и гляди, развалится брегет прямо в руках. Выбросив сломанную вещицу в урну, он, пошатываясь, побрёл к квартире Софочки, той самой дамы, у которой сейчас хранился его саквояж с материалами.

Цыган очень надеялся у неё отлежаться, так плохо он себя чувствовал. Но этим планам не суждено было сбыться. Дворник в доме, в котором квартировалась Софа, знал Цыгана в лицо и не пустил его, жестом велев ждать. Андрей разозлился: с каких это пор дворники решают, кто приходит к квартирантам?

Дворник шепнул что-то на ухо пробегающему мальчишке и тот шмыгнул в парадное. Через десять минут у входа в дом стояла наспех одетая женщина с саквояжем в руках.

– Пойдём, Андрюша, - опасливо озираясь по сторонам, прошептала она торопливо.

Они пошли вдоль по улице. Улучив момент, Софа передала Андрею чемоданчик с таким видом, словно никогда его в руках не держала.

– Мне отлежаться надобно.
– Начал было Цыган.

– В тюрьме отлежишься, дорогой.
– Зашипела дамочка.
– Скажи спасибо, что барахлишко твоё сберегла. Облава у меня была, Андрейко, да всё по твою душу. Успела твой саквояж спрятать. Это хорошо, что жандармы не рискнули заглянуть к моей нафталиновой старухе-соседке. – Усмехнулась Софа.
– Подозреваю, у тебя там такие вещи, за которые каторга грозит. Так вот, забирай свое добро и ко мне покамест не суйся. Загребут обоих, я молчать не буду.

Дама обворожительно улыбнулась, и Андрей понял: их дороги отныне расходятся. Теперь полицейским известна и квартирка Софы.

– Да, сказать забыла.
– Вдруг добавила женщина со скучающим видом, так, что ежели не слышать разговора, никогда нельзя было догадаться, о чем он был.
– Дружка твоего повязали вчера на Николаевском. Весь город гудел, столько легавых на вокзале было.

– Понял, - сказал Цыган и настороженно повел головой.
– Где держат его, не ведомо?

– Люди сказывали, в Петропавловской, как политического.

Андрей едва заметно кивнул. Мимолетно пожал руку Софе, сунув ей незаметно ассигнацию, и, быстро поклонившись, пошёл прочь.

***

В это невероятно солнечное, предновогоднее утро Николай проснулся с тревожным сердцем. Ночью ему снилась Аннушка. Что-то неуловимое было между ними, почти неосязаемое. Он всё пытался удержать её в своих руках, в своих объятиях, но она ускользала, словно тень, лишь ароматом лета напоминая о том, что это была именно она. На прощанье Аннет сказала ему: "Будь осторожнее!" и растворилась как дым.

Николай поднялся, прошлепал босыми ногами к окну и выглянул на улицу. День был ярким, солнечным, морозным. Снег искрился до боли в глазах. Эх, настоящая зимняя погода! Сейчас бы кататься за городом в санях, запряженных в тройку лучших лошадей. Тройка мчится, только снег из-под копыт летит. Бубенцы звенят, на всю округу возвещая о себе. Берегись, народ, убирайся прочь с пути лихих тонконогих лошадок! А потом кататься с ледяных гор и смеяться без устали. А барышни пищат от скорости, с которой скатываешься с горы, да и у самого дух захватывает. А после, уже дома, горячий чай с сушками да вареньем. Вечером же настает пора рядиться и по гостям ходить без приглашения, чтобы хозяева гадали, кто это к ним пожаловал под масками да накладными усами? Пить шампанское и кататься от дома к дому до самой полуночи. Настоящие святочные развлечения.

Да только не в этот раз. Слишком много было у Николая забот, слишком много тягостных мыслей – не до веселья.

Он оделся и, захватив с собой телеграмму, направился к дому, чтобы передать извинения от Гнездилова своим родителям. Предполагал, как расстроится Натали, как будет сидеть за обедом с кислым лицом. Но ничего не попишешь, у Александра Сергеевича – служба, и Николай искренне завидовал Гнездилову в том, что тот может без преград заниматься любимым делом.

На Галерной его встретили радостно. Старый Кузьмич бросился обниматься, несмотря на то, что это было не принято. Снял с него шинель и со слезами на глазах проводил в переднюю.