Символ Веры

Франсиско знал, кто перед ним, но знал и то, что звук взводимого курка очень хорошо действует на людей. Сам по себе этот щелчок краток и выразителен, словно поступь Святой Смерти. И наглядно показывает, что теперь лишь одно слабое движение указательного пальца отделяет от гибели. Потому означенное действие «муравей» всегда оставлял напоследок. В этот вечер - тоже.

– И что, из тебя кровь не течет?
– осклабился Франсиско, взводя курок никелированного револьвера.
– Или ты умеешь останавливать пулю взглядом? Все знают, вы с El Scorpi'on ненавидите друг друга. Может быть, он скажет мне спасибо? Или выпишет чек?

– Да, он будет очень рад, - сказал Риман. И чуть наклонился, так, что ствол револьвера коснулся его лба, точно под краем шапочки-ермолки. Но он знает то, что знаешь и ты, очень хорошо знает...

– Знаю?
– удивился «муравей», он наморщил лоб, и татуировки на лице исказились.
– Что я знаю?

– Человек - это его репутация, - тихо сказал Риман.
– Человек лишь то, что о нем говорят и думают. О нем самом и его делах. И больше ничего. El Scorpi'on не любит меня и предпочел бы, чтобы меня не стало. Тогда он станет единственным хозяином «Деспера». Он будет тебе очень благодарен. Но это в душе...

Риман ткнул себя пальцем в область сердца, стараясь, впрочем, делать все размеренно, без резких движений.

– А вот здесь...
– все так же плавно палец переместился в область лба.
– Ему придется подумать о репутации компании. О том, что подумают и скажут люди. А они подумают, что можно просто так взять и пристрелить одного из офицеров конторы. И затем подумают - может быть стоит попробовать еще раз? А такие мысли это очень плохо для репутации и дела.

Риман откинулся назад и скупо усмехнулся прямо в черное дуло.

– Он будет тебе благодарен. Но все равно убьет тебя самым страшным образом, в назидание. Тебя, всех твоих помощников, всех твоих бойцов, тех, кто случайно оказался этом доме, тех, кто стоял снаружи и просто случайно проходил по улице, без исключения. Сколько бы это ни стоило, и сколько бы солдат не пришлось нанять. Потому что только репутация имеет значение. И только ее мы можем забрать с собой, на тот свет.

Риман перевел дух. «Мекс» молча смотрел на европейца.

– Поэтому ты можешь сделать одну из двух вещей, - перешел к делу Ицхак.
– Можешь спустить курок и посмотреть, на что пойдет мой напарник для сохранения репутации «Деспера». Или ты можешь...

Франсиско машинально перехватил рукоять покрепче, ожидая чего-нибудь вроде «ответить на мои вопросы» или иного оскорбления.

– ... Побеседовать со мной ... о разном. И записать в свои должники самого Ицхака Римана. Выбор за тобой.

Татуировки на лице Франсиско жили своей отдельной и самостоятельной жизнью, так что Риман никак не мог определить эмоции собеседника. И только лишь когда револьвер со стуком опустился на целлулоидную столешницу, Ицхак понял, что победил. Снова.

Все-таки хорошо разбираться в людях войны...

– Небольшой бонус, - доверительно сообщил Ицхак.
– Не делай так. Если держишь человека под прицелом дольше минуты, острота внушаемого страха притупляется, это уже не так страшно. Лучше так...

Риман приложил правый кулак чуть ниже ребер, развернув пальцами вверх.

– Это называется «мадьярский способ». Рука почти не устает, стрелять легко, и ты всегда попадаешь в направлении разворота корпуса. Очень хорошо для таких вот ... бесед или перестрелки в упор.

Франсиско повторил движение Римана, повернулся так и этак, скорчил рожу. Помолчал и наконец осторожно спустил курок, придерживая его большим пальцем. Отложил револьвер.

– Ты не боишься умереть, - не столько спросил, сколько отметил «мекс».

– Ты знаешь, что у меня за плечами?
– а вот Риман как раз спросил.

– Все знают...
– неопределенно отозвался «муравей».

– Двадцать лет подряд я знаю, что наступит день, когда оно перестанет помогать, - осклабился Ицхак.
– Смерть всегда стоит у меня за спиной, каждую минуту моей жизни. Как ты думаешь, я боюсь Ее?

– Ладно ... amigo ...
– развел руками Франсиско.
– Будем считать, что мы друг друга не поняли. Ты не держишь на меня зла, я на тебя, и ... ты мой должник.

– Все так, - качнул головой Риман.
– Именно так.

– Что ты хотел спросить? Ты ищешь человека?

– Да, я ищу человека. Его зовут Хольг, и он работал на вас несколько месяцев...

* * *

– Значит, этот самый Хольг кинул и паршивых латиносов, - протянул Беркли, уже забыв о «заботе» относительно жизни напарника.
– Отработал какое-то время, а потом кинул. Экий талантливый юноша.

– Ну, сначала его кинула хавала, - философски отметил Риман.
– Круговорот обмана в природе.

– И что теперь?

– Он двинул на север или северо-восток, иного пути для его ганзы просто нет. Только туда, где нет сальваторцев и прочих латиносов. Я поставил на ноги нашу агентуру и еще закинул денег пинкертонам, те поднимут своих осведомителей. Где бы они ни появились, мне сообщат.

– Нам, - поправил Фрэнк.
– Нам сообщат.

– Нам, - согласился Риман.
– Ты намерен принять участие в охоте?

– Пожалуй, что так, - мрачно процедил Беркли.
– Зависит от того, что ты намерен делать дальше. Это слишком большие деньги, чтобы я остался в стороне.

– Его выпасут на первой же большой остановке. Билеты он покупал, разумеется, не в кассе, но там не так много направлений, куда ходят старые кондиционные «паровики». Сеть раскинуть несложно.

– Если ты угадал с направлением, - уколол Беркли.

– Да, если я угадал, - Риман почувствовал усталость, кроме того в глубине живота все настойчивее проявлялась ... не боль, не покалывание, а скорее легкое ощущение неудобства, будто в хитросплетении кишечника задрожала крошечная мышца - как тревожный звонок. Это чувство хорошо знакомо многим, страдающим почечными хворями, и ничего хорошего не предвещает. Но чувство некоторого неудобства было лишь бледной тенью того, что Ицхаку предстояло испытать в самом скором будущем. Поэтому Риман хотел просто закончить все поскорее.

– Нам сообщат и возьмут под тихое сопровождение. Дальше я вылечу на перехват, побеседую с этим Хольгом и выкуплю у него наш контрактный ... груз. А пока как раз перезаряжу...
– Ицхак кивнул в сторону полураспакованных фильтров.

– Может Хольга еще и в зад поцеловать?
– зло уточнил Беркли.
– Договариваться с этим недоношенным контрабандистом? Да еще лично? Платить ему?!

– Дружище, - скривился Ицхак, потирая набрякшее лицо ладонями.
– Ты все пытаешься решить стрельбой... Зачем сразу убивать людей, если можно с ними договориться ко всеобщей пользе, а потом уже убить, если понадобится?.. И с Торресом можно было договориться, но ты предпочел войну, а теперь мы имеем с того сплошной убыток.