Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации
Шрифт:
1. Гонорар Ваш устанавливается в размере 25 % с номинальной стоимости каждой новой издающейся и старой переиздающейся книги собрания Ваших сочинений.
2. Срок договора, вместо имеющегося ныне в Вашем договоре пункта: «до продажи 30.000 экз. “Мелкого Беса”» – определяется 5-ью годами, т. е. по октябрь 1917 года.
2. Долг Ваш изд-ву «Шиповник» уменьшается до размера около 5 200 рублей (приблизительно; точную цифру сообщу), которые Вы и погашаете изд-ву «Сирин» следующим образом: из 25 % авторского гонорара Вы получаете 70 %, а 30 % идут на погашение этого долга, который таким образом может быть погашен в 2 1/2 года, при ежегодном издании 4-х книг.
Если эти условия для Вас приемлемы – изд. «Сирин» немедленно подписывает такой договор с Вами и приобретает от «Шиповника» Ваше собрание сочинений; если условия покажутся Вам неприемлемыми – то отпадает и самое приобретение издания «Шиповника».
Сроки подписи договора между «Шиповник» – «Сириным» – четверг 25 октября. Но, повторяю, договор этот будет подписан только в случае Вашего согласия на него, которое Вы закрепите соответственным письмом в «Шиповнике»; в случае Вашего отказа – изд. «Сирин» ограничится приобретением собр. соч. А. Ремизова, письменное согласие которого уже имеется.
Таким образом переход в новое издательство или оставление в старом – зависит теперь всецело от Вас, многоуважаемый Федор Кузьмич. В ожидании Вашего ответа остаюсь
с соверш. уваж.
Приезжал М. И. с П. И., потом Е. И. Р. В. о Сологубе докладывал. Нет, с ним дело не выйдет.
Ездил с Гржебиным в Думу выбирать. Вечером приходил В. В. Кузнецов. [1761]
1761
Василий
Захворала С. П. Никакого собрания не было. Приходил Р. В. Приезжал доктор Певзнер. [1762] К Философову на именины не ходили. [1763]
Во сне видел и я и С. П. Сологуба. Утром был Р. В., потом заведующий Сирином Сергей Яковлевич Осипов, [1764] приехал и М. И. Сологубу отправлен отказ. А со мною кончено. За меня сегодня заплатили 1 040 рб. 23 к. «Шиповнику» и контракт мой перешел к «Сирину».
1762
Александр Маркович Певзнер.
1763
Дмитрий Владимирович Философов (1872–1940) – публицист, литературный критик; ближайший друг и духовный спутник Д. С. Мережковского и 3. Н. Гиппиус. В тот же день Блок записал в дневнике: «Поздравлять с имянинами Философова мы с Ремизовым не пошли, хотя давно решили и обговорили, какой нести пирог. Стало тяжело. Вечером – бессмысленное шатанье. ‹…› Философов, оказывается, звонил по телефону, пока я шлялся, и, кажется, обиделся» (Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 7. С. 169). Эта ситуация затрагивается в письмах Философова к Блоку от 27 и 28 октября 1912 г. (см.: Минц 3. Г. Александр Блок и русские писатели. СПб., 2000. С. 610–611) и в письме Блока к Философову от 29 октября 1912 г. (Гречишкин С. С., Лавров А. В. Символисты вблизи: Статьи и публикации. СПб., 2004. С. 284–285).
1764
С. Я. Осипов (1888–1948) – бухгалтер на книжном складе М. М. Стасюлевича, с октября 1912 г. – заведующий конторой издательства «Сирин». См.: «В России, как встретимся, будем вспоминать». I. Переписка А. М. Ремизова с С. Я. Осиповым (1913–1923) / Публикация Е. Р. Обатниной // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2001 год. СПб., 2006. С. 218–260.
С. П. легче.
Видел во сне, проглотил я (нет, съел) гвоздик, а дом мой (устьсысольский) [1765] разрушен – над головой, где я сплю, щель огромная. И я думаю, теперь уж лягу спать, птица выклюет мне глаза. [1766]
День тяжелый был очень.
Приезжал Философ<ов>, потом М. И. с П. И.
С Брюсовым разговор у Р. В. и М. И. в его №. [1767]
1765
В Усть-Сысольск Вологодской губернии Ремизов был выслан в административном порядке 31 мая 1900 г. сроком на три года; летом 1901 г. был переведен в Вологду.
1766
Этот абзац отчеркнут слева красной чертой.
1767
Брюсов прибыл в Петербург 27 октября 1912 г.
Утром приезжал доктор Певзнер. Сначала С. П. было ничего, а после обеда опять неважно. Ездили с П. Ив. кататься на острова. Заходил Философов без нас.
Сологуб прислал письмо М. И. Пишет, что не требования представлял он, а пожелания. На Пушкинской состоялось свидание с Брюсовым. [1768]
Утром. С. П. было плохо, после обеда еще хуже, потом ничего.
31 Х
Видел во сне, плыву по воде, по синей.
1768
Согласно письмам Брюсова к жене от 1 и 2 ноября 1912 г., «окончательное совещание с “Сирином”», которое должно было определить условия издания его Полного собрания сочинений и переводов, состоялось 3 ноября (РГБ. Ф. 386. Карт. 142. Ед. хр. 14).
16 XI в пятницу в день Рожде<н>и<я> Блока освятили редакцию. [1769]
Переведу эти картинки и закончу дневник – основание «Сирина». [1770]
28 генваря 1915 г.
Сирин уничтожен.
Сегодня последний день.
А. Ремизов
Валерий Брюсов и журнал «Аполлон»
Переписка с С. К. Маковским и Е. А. Зноско-Боровским
Конец первого десятилетия XX века в творческой биографии Валерия Брюсова – это отчетливо воспринятый им самим переломный момент, который привел к осознанию того, что большой и значительный период его литературной деятельности остался позади. По внешним параметрам такое осознание было во многом обусловлено завершением шестилетнего издания «Весов» (1904–1909) – руководимого им главного печатного органа русского символизма в период расцвета этого литературного направления. [1771] Позади оставались годы активной работы, непосредственным образом сказавшейся на изменении всей картины русской литературной жизни. Два года спустя поэт-символист Вл. Пяст в восторженно-бравурном тоне заявит: «“Весы” были тем рычагом, на котором неведомый миру Архимед перевернул художественное сознание России ‹…› сдвиг должен был произойти, – в силу назревшей исторической необходимости, – и должен был быть произведен при посредстве некоего рычага, которым мог быть только журнал. И честь служить этим рычагом выпала на долю “Весов”». [1772]
1769
См. поздравительный лист, адресованный Ремизовым Блоку в этот день (Литературное наследство. Т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования. М., 1981. Кн. 2. С. 112, 113. Публикация и комментарии А. П. Юловой). 16 ноября 1912 г. Блок записал в дневнике: «Освящение к вечеру книгоиздательства “Сирин”» (Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 7. С. 180).
1770
Далее – рисунок с наклеенными цветными переводными картинками.
В центре рисунка, под надписью «Сирин. Пушкинская 10» – три переводных картинки с пояснениями (слева направо): Р. В. (Иванов-Разумник), С. Я. (Осипов), М. И. (Терещенко); под ними изображение птицы Сирин; внизу слева – Е. И. (Терещенко), П. И. (Терещенко), перед ними вывеска с надписью: Сирин; внизу справа – А. Р. (А. М. Ремизов), А. Б. (А. А. Блок), В. Б. (В. Я. Брюсов), Ф. К. (Ф. Сологуб); в правом верхнем углу – рисунок с надписью: «М. И. <Терещенко> подписывает заявление в Муз<ей> Имп<ератора> Ал<ександра> III о издании икон», справа в овале – адресат заявления: П. И. (Петр Иванович Нерадовский (1875–1963) – живописец, с 1909 г. хранитель художественного отдела Музея императора Александра III – Русского музея).
1771
См.: Азадовский К. М., Максимов Д. Е. Брюсов и «Весы» (К истории издания) // Литературное наследство. Т. 85. Валерий Брюсов. М., 1976. С. 257–324.
1772
Пяст Вл. Государственный переворот (Лирическая публицистика) // Gaudeamus. 1911. № 9. 24 марта. С. 9.
Руководитель журнала, однако, еще в годы его издания задавался мыслью о поисках нового литературного пристанища. За год до прекращения «Весов» Брюсов свел к минимуму свое участие в их редакционной подготовке; это решение было не в последнюю очередь обусловлено убежденностью в том, что возглавляемое им издание выполнило свою культурную миссию и уже не способно вести к новым художественным свершениям. «Пережиточная, отсталая проповедь “Весов” ‹…›, – писал он 31 марта 1910 г. А. А. Измайлову, – явилась следствием моего из них ухода, а не причиной». [1773]
Внутреннему ощущению исчерпанности, завершенности «весовского» пути соответствовали и существенные перемены «внешние» – в общей литературной ситуации, радикально изменившейся с тех пор, как отверженные поэты-«декаденты» начинали свое общее дело в фактическом противостоянии всем остальным писательским объединениям и идейным течениям. К концу 1900-х гг. репутация Брюсова в широком литературном мире уже была непререкаемой; при всех нюансах индивидуальных вкусов и идейных разногласиях бесспорным было мнение о том, что Брюсов – наиболее характерная и значительная фигура в русском символизме. «Как выразитель и катехизатор школы, он самый представительный и самый ответственный поэт русского декаданса», – утверждал А. В. Амфитеатров; [1774] ему вторил В. М. Чернов: «Валерий Брюсов все более и более становится признанным главою современного русского “модернизма”. У него уже есть школа, к нему относятся как к “учителю”». [1775] Брюсова стали приглашать в солидные «толстые» журналы, литературные перспективы развернулись перед ним во всю ширину, и сравнительно скромные рамки «Весов» стали казаться ему слишком узкими и стеснительными, а модернистская обособленность издания уже не соответствовала его новым устремлениям. В дальнейшей своей деятельности он надеялся найти принципиально новые пути самовыражения: «Смотрю на свое прошлое исторически, еще раз “меняю кожу”, и намер<ен> появиться ‹…› в образе новом и неожиданном». [1776]1773
Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1978 год. Л., 1980. С. 238. Публикация Э. С. Литвин.
1774
Амфитеатров А. Против течения. СПб., 1908. С. 156.
1775
Чернов Виктор. Модернизм в русской поэзии // Вестник Европы. 1910. № 11. С. 209.
1776
Письмо к К. И. Чуковскому от 10 февраля 1910 г. // Контекст – 2008. Историко-литературные и теоретические исследования. М., 2009. С. 358.
Исторический взгляд на прошлое подразумевал и существенную его переоценку: «Я не изменил своего основного взгляда на сущность искусства, но подхожу теперь к этому взгляду с совершенно новой стороны». [1777] Платформа символистской школы, в рамках которой Брюсов выступал в литературе на всем протяжении 1900-х гг., теперь представляется ему сковывающей его творческие возможности; все настойчивее он ощущает потребность в новой читательской аудитории, не довольствуясь сравнительно узким кругом приверженцев «нового» искусства. С одной стороны, Брюсов старается активно пропагандировать основные идейно-художественные принципы и критерии, которым он был привержен, с другой – сам стремится к расширению своих творческих горизонтов, к внесению коррективов в прежнюю систему собственных эстетических представлений и вкусовых пристрастий. В 1909 г. он все более и более сближается с журналом «Русская Мысль», а с сентября 1910 г. становится заведующим его литературно-критическим отделом. [1778] Из редактора боевого и сугубо корпоративного журнала Брюсов превращается в организатора одного из наиболее читаемых «толстых» ежемесячников, претендовавшего на отражение всей литературной и общественной жизни страны. «Период Sturm u<nd> Drang’а ‹…› у Вас прошел, – проницательно отмечал Д. В. Философов, характеризуя в письме к Брюсову его союз с «Русской Мыслью». – ‹…› Чуется, что Вы взяли эту тяжелую обузу, как служение самым объективным ценностям русской литературы. В Вас есть, помимо личного таланта и неисчерпаемых знаний, хорошая уравновешенность, которая, как мне кажется, прямо предназначает Вас на взятую Вами роль». [1779]
1777
Письмо Брюсова к К. Сережникову от 12 февраля 1910 г. // ИРЛИ. Ф. 444. Ед. хр. 41.
1778
См.: Гапоненков А. А. Журнал «Русская Мысль» 1907–1918 гг. Редакционная программа, литературно-философский контекст. Саратов, 2004. С. 80–81.
1779
Письмо от 31 августа 1910 г. // Литературоведческий журнал. 2005. № 19. С. 171–172. Публикация М. В. Толмачева. Исправлено по автографу: РГБ. Ф. 386. Карт. 106. Ед. хр. 33.
Еще до заключения союза с «Русской Мыслью» Брюсову открывалась во многом сходная перспектива, когда с октября 1909 г. в Петербурге было начато издание нового модернистского ежемесячника – журнала «Аполлон», редактором которого стал поэт, искусствовед и художественный критик Сергей Константинович Маковский (1877–1962). [1780] Подготовка к изданию этого журнала была начата еще в конце 1908 г., и в марте 1909 г. Брюсов, в ходе своего очередного приезда в Петербург встречавшийся с Маковским, уже получил определенное представление об идейно-эстетических установках будущего «Аполлона»: «…будет с осени такой журнал в Петербурге, имеющий целью отстаивать аполлонизм против дионисизма», – писал он А. В. Амфитеатрову 10/23 июня 1909 г. [1781] Обозначенные символические оппозиции действительно составляли основу эстетической программы, выдвигавшейся Маковским: «аполлонизм» вбирал в себя представления о стройном и ясном творчестве, осуществляющемся в согласии с законами и критериями строгого художественного вкуса и меры; «дионисизм» – все противоположное: безмерное, беззаконное, выходящее за пределы предустановленных эстетических рамок; тем самым «дионисизм» осмыслялся в более широком плане, чем в трактовке Вяч. Иванова, который также входил в круг лиц, определявших кредо «Аполлона». [1782]
1780
См.: Корецкая И. В. «Аполлон» // Русская литература и журналистика начала XX века. 1905–1917. Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1984. С. 212–256; Корецкая И. Над страницами русской поэзии и прозы начала века. М., 1995. С. 324–375; Лебедева Т. В. Сергей Маковский. Страницы жизни и творчества. Воронеж, 2004; «Аполлон». Хронологическая роспись содержания. 1909–1917 / Составитель И. Н. Егорова. СПб., 2014.
1781
Шерон Жорж. Вести в Италию: письма В. Я. Брюсова к А. В. Амфитеатрову // Laurea Lorae: Сб. памяти Ларисы Георгиевны Степановой. СПб., 2011. С. 394.
1782
См.: Переписка В. И. Иванова с С. К. Маковским / Подготовка текста Н. А. Богомолова и С. С. Гречишкина, вступ. статья Н. А. Богомолова, комментарий Н. А. Богомолова и О. А. Кузнецовой // Новое литературное обозрение. 1994. № 10. С. 137–164.
Маковский с исключительным упорством стремился привлечь Брюсова к деятельному сотрудничеству с «Аполлоном», заявлял о верности брюсовским эстетическим заветам, однако бывший лидер «Весов» всячески уклонялся от тесного сближения с новообразованным петербургским журналом. У Брюсова были все основания заключать, что панэстетические кружковые установки «Аполлона» лишь заново воспроизводят ту идейную платформу, которую на протяжении шести лет отстаивали «Весы» и которая, по его убеждению, уже отодвинулась в прошлое. К тому же Брюсова, привыкшего за годы издания «Весов» к самовластному руководству, явно не устраивала уготованная ему в «Аполлоне» почетная роль рядового участника в консилиуме «мэтров», призванных помогать Маковскому в ведении журнала и выработке его идейно-эстетической позиции, – наряду с Вяч. Ивановым, И. Ф. Анненским, А. Н. Бенуа, поначалу А. Л. Волынским и др. «Брюсов остался в выжидательном положении», – констатировал Маковский положение дел несколько месяцев спустя после начала издания «Аполлона». [1783] Скептический отзыв о журнале содержит письмо Брюсова к Вяч. Иванову от 18 января 1910 г.: «В Петербурге у вас я не вижу никаких радующих предзнаменований. ‹…› Мне кажется, что союз “Аполлона” – вполне внешний. Его идея – привешена извне, а не возникла из глубины того сообщества, которое окружает журнал». [1784]
1783
Письмо к Вяч. И. Иванову от 2 февраля 1910 г. // Там же. С. 142.
1784
Литературное наследство. Т. 85. Валерий Брюсов. С. 524.