Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Немного позже, 7 октября 1923 г., Шешеня писал, что Павловский, по всей вероятности, имел задание проверить, нет ли в его организации провокатора и не является ли провокатором сам Леонид Николаевич. Он склонялся к этой версии потому, что Павловский не стал рассказывать ему о делах Савинкова и просил его не расспра-

шивать об этом. Сказал, что Савинков никому не верит, так как почти все организации на 99 % проваливаются от провокаций.

Сам он расспрашивал, как Леонид Николаевич сумел так легко устроиться на военную службу. Расспрашивал о форме ГПУ, его составе, о ведении слежки, нет ли своих людей в тюрьме ГПУ, или Бутырке, через которых он планировал освободить своего брата Виссариона. Расспрашивал, сколько Леонид Николаевич получает жалованья, откуда организация берет средства, почему у него нет в комнате обстановки, почему у него нет формы и почему до сих пор он ни разу не приехал в Польшу. Все эти расспросы сопровождались испытывающим взглядом. Было заметно, что Павловский был настороже, ибо как только Леонид Николаевич вставал ночью или поворачивался так, что скрипела кровать, Павловский тут же начинал закуривать.

Когда Павловский с Ивановым приехали, то, придя к Шешене на лестничную площадку его квартиры стали громко стучать в дверь. Открывать им выскочили две женщины, девочка и мужчина. Войдя в квартиру, Иванов громко спросил: «Адарский здесь живет?» Леонид Николаевич, услышав их голоса, вышел и попросил войти в комнату. Вошедшие держали в кармане наготове револьверы. Кроме того, Иванов в руках держал большой сверток, который он со словами: «Вот тебе из деревни прислали» — стал упорно совать Леониду Николаевичу в руки. Павловский в это время стоял на пороге комнаты и, не входя в нее держал руку в кармане. Шешеня сверток не взял, пошел здороваться с Павловским, сверток взяла жена Леонида Николаевича. Только после того как Павловский прошел в комнату и присел у стола, он стал рассказывать, как они с Ивановым доехали.

Когда ужинали, Павловский и Иванов спросили у Леонида Николаевича, почему он так побледнел, когда они вошли. Сергей Эдуардович решил, что Шешеня очень испугался их прихода. Затем, когда Леонид Николаевич собирался ехать с Ивановым к Зекунову, где тот должен был остановиться на ночевку, то Павловский тоже хотел уехать вместе с ним. Его еле удалось уговорить остаться в целях соблюдения конспирации.

В трамвае, когда ехали к Зекунову, Иванов рассказал Леониду Николаевичу, что Павловский не хотел прямо с поезда идти к нему 165

на квартиру, предлагал остановиться у Сухаревки в ночлежке или гостинице, а на следующий день постараться узнать, нет ли у него провала и не сидит ли в его квартире засада ГПУ. Пошел же он к Шешене только потому, что Иванов сказал, что он в таком случае поедет один. Приехав к нему, они шли наготове.

Леонид Николаевич полагал, что Павловский знал, о том, что думали Савинков и поляки о его надежности и о надежности его организации. Совершенно ясно, что они проверяли, не провокация ли все это [153] .

153

ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 5. Л. 15–15 об.

Л.Н. Шешеня сообщил автобиографические сведения о Сергее Эдуардовиче Павловском. Родился он в очень зажиточной семье в г. Риге. Учился в Москве в 1-м кадетском корпусе Екатерины II, затем в Елизаветградском училище, откуда выпустился в Павловград-ский конный полк. В 1917 г. был поручиком. В Петрограде в 1918 г. вместе с полковником Митькой Смирновым руководил бандой налетчиков. В1919 г. — в армии Юденича (отряд Балаховича). В 1920 г. с Балаховичем приехал в Польшу, командуя конной группой его армии, которая работала в тылу у Красной армии [154] .

154

ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 5. Л. 16.

Павловский, командуя эскадроном, стал заметен у начальства, выдвигаясь как опытный и храбрый руководитель. Отличался жестокостью не только к чинам Красной армии, которых он беспощадно расстреливал, но и к мирному населению, настроенному не только враждебно, но и к тем, которые относились к белым нейтрально. У мирного населения вымогал контрибуции, заложников расстреливал. Занимаемое местечко отдавалось с момента взятия на три дня на грабеж, насилие и вымогательство его партизанам. Все эти зверства применял Павловский к еврейскому населению и к тем русским или латышам, которые почему-либо казались подозрительными или не хотели молча позволять грабить свое имущество.

В 1920 г. прибыл в Польшу, командовал конной группой и за свои действия в тылу Красной армии за август — сентябрь 1920 г. получил от польского командования орден военной храбрости, а за октябрь— ноябрь 1920 г. — орден военной храбрости от Балаховича.

Павловский отличился своей жестокостью к жителям городов Пинск, Давид-Городок, Туров, Камен-Каширск, Мозырь, Коленко-вичи, Петровск. Так, в Камен-Каширске он собрал всех старейшин и раввинов еврейского населения и предложил им выплатить контрибуцию в золоте, серебре и долларах, что было исполнено. После этого была разграблена синагога, убиты раввины, изнасилованы девушки, разграблены все лавчонки. Уезжая из Камен-Каширска, Павловский приказал сжечь его, мотивируя, что ему в спину при отходе стреляли; выжжено было почти 2/3 населенного пункта. Он не щадил ни стариков, ни женщин, ни младенцев.

После всех своих походов, при ликвидации армии Балаховича в ноябре 1920 г., Павловский с Мошниным привезли в Варшаву массу ценных вещей, забранных в синагогах: чаши, подсвечники, скрижали и пр. Все это было в конце концов пропито. В начале 1921 г. набрав банду на средства Савинкова и при помощи 2-го отдела Генерального штаба Польши и военной английской миссии отправился в Белоруссию, где, разбрасывая прокламации Савинкова, грабил население сел и поезда.

В мае 1922 г. Павловский перешел в Псковскую губернию, где у него был бандитский отряд. Впоследствии рассказывал, что привез оттуда много золота, брал два уездных города Псковской и Новгородской губернии. С 1922 г. он остался у Савинкова единственным человеком, который организовал банду и руководил ею [155] .

155

ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 5. Л. 27–27 об.

На следствии Павловский долгое время молчал, но затем благодаря внутрикамерной агентурной разработке стал предлагать свои услуги чекистам в борьбе против Савинкова, выражая готовность участвовать в самых сложных операциях. Согласие работать совместно с крокистами безусловно было лишь тактическим маневром со стороны Сергея Эдуардовича. Он надеялся, что, заслужив доверие чекистов, сможет выйти на свободу и бежать за границу.

Через неделю после своего ареста, изолированный от внешнего мира во внутренней тюрьме ГПУ и содержавшийся в условиях особой конспирации, начал развивать письменную связь с закордоном под диктовку сотрудников КРО. Началась одна из интереснейших страниц дела «Синдакат-2», когда «друг» беззастенчиво обманывал «друга», посылая написанные под диктовку чекистов письма в Париж. При подготовке писем чекистами взвешивалось каждое слово. Составлять текст по собственному усмотрению Павловскому не давали, так как он пытался обмануть: изменял почерк, вставлял таинственные фразы и в самых неподходящих местах лишние французские буквы. Когда его хитрости были разоблачены, Сергей Эдуардович бросил этим заниматься и стал все делать на совесть. Несмотря на это, сотрудники КРО, конечно, ему как и прежде, не доверяли.

Павловский писал, что жизнь в организациях «бьет ключом», сам он постепенно втянулся в работу военного отдела ЦК «НСЗРиС» и начал осознавать огромную разницу между активностью работников союза, находящихся в России, и бездеятельностью зарубежных кругов «НСЗРиС». Он писал, что вошел в члены московского комитета и начал играть крупную роль в Москве, став фактически помощником начальника военного отдела.

Из его писем следовало, что Павловский постепенно начинал осознавать разницу между российской и зарубежной действительностью. Он начинает резко критиковать заграницу и говорить с зарубежными работниками, за исключением Савинкова, свысока [156] .

156

ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 5. Л. 3.

В своих показаниях арестованный С.Э. Павловский разделил парижскую эмиграцию на следующие три главных группы:

«1/ Настроенные активно против Соввласти.

2/ Сочувствующие 1-й группе и, по возможности, оказывающие ей содействие т. н. финансовое, моральное и т. д.

3/ Настроение пассивное и совершенно не желающее вмешиваться в политические авантюры».

К первой группе принадлежали: монархисты, «НСЗРиС», Военно-Республиканская лига (Милюкова). Более мелкие распределения и подгруппировки частью были настроены монархически, другая часть была с демократическими тенденциями, действующими на свой страх и риск при помощи иностранной финансовой поддержки.