Синдикат

Бес молча, сжав губы в тонкую нитку, смотрел на изображение лица пожилого мужчины возрастом где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Тяжелые веки, обрюзгшая физиономия, чем-то похожая на Жана Габена. Непримечательная внешность непримечательного человека.

Виктор Фирсов. Ветеран, прошедший всю войну оператором вооружения, а затем и пилотом противотанкового винтокрыла МИ-40М. Затем коммерс в тресте «Правитель» и теперь, в итоге долгой деловой карьеры, первый заместитель руководителя направления перспективных разработок категории «Д». Последняя сошка третьего ряда… которая, однако, пережила три высококвалифицированных покушения и — через голову непосредственного руководства — находится в прямом подчинении Владимира Нессельмана, директора треста. Настоящий гроссмейстер из тех, что всегда у власти и всегда в тени.

Человек, однажды почти убивший Беса, которого тогда звали совсем по-иному.

«Скоро увидимся в третий раз, товарищ Фирсов» — подумал Постников, чувствуя, как холодная решимость заполняет мятущуюся душу, а вместе с решимостью приходит уверенное спокойствие. Наконец-то приходит, избавляя от сомнений и боли.

«Скоро. Уже скоро…»

Глава 8

Часть II

Батарея

Глава 8

«Давно я не был в Москве»

Бес шел по сужающейся улочке меж двух высоченных зданий. Под ногами хлюпало, дождь сегодня не обещали, но атмосферный конденсат покрыл бетонное полотно обширными лужами. Если бы не армейская подошва, туфли уже промокли бы насквозь. Вода играла всеми цветами радуги, отражая свет рекламных огней и фонарей. По стенам высоток змеились кабели, образуя причудливую путаницу, совсем как в «подвалах» Гонконга и Бомбея.

«А электричество тырят по-прежнему и даже больше…»

Бес опять привычно обратился невыразительной персоной без определенных занятий и денег. Приличный костюм скрывался под мешковатым плащом, однолямочный рюкзак висел так, чтобы в случае чего можно было в один прием сдвинуть его на грудь. Лицо Беса скрывалось под старой шляпой, правая рука небрежно сунута в кармане, пальцы на рукояти оружия. Непримечательный человек, идущий по непримечательному району, далекому и от роскоши, и от трущобной бедности. Хотя элементы второго все же чувствовались.

Бес прошел мимо приколоченной к стене таблички с загадочными словами «ИКО ГКУ ЦЗН ЦАО города Москвы». Табличка имела отчетливо туристический вид и видимо предназначалась для каких-нибудь китайцев. По обе стороны неширокой улицы уже закрывались одни за другими прочные ставни небольших магазинчиков, а также лавок с недорогим ширпотребом, полуфабрикатами и готовой едой. В лужах размокали дешевые карточки-визитки проституток, мастеров настройки ЭВМ и прочая бросовая реклама. Мелкий мусор с удручающей регулярностью сыпался на улицу со второго-третьего уровней, там, в галереях, тоже хватало торговых точек, хотя в основном эти более «козырные» площади сдавались под мини-фабрики, а также конторские помещения.

Первые авто-дворники уже выехали на улицы, жужжа электромоторами. Корпуса, похожие на пирамиды далеков из «Доктора Кто», украшали флуоресцентные знаки — символ того, что машины районного ЖЭК находятся под защитой местной коалиции, так что вандалить и вообще трогать их нельзя. Все хотят жить прилично, в хотя бы умеренной чистоте, бандиты не исключение.

Бес временами ловил на себе пристальные взгляды, то исподтишка, а то и вполне открытые, как одиночек, так и небольших групп. За ним не то, чтобы следили, скорее, дежурно оценивали — как бы взять с лоха малость башмалы. Чужак в чужом районе, отчего бы и не да? Бес ничего по этому поводу не чувствовал, придерживаясь давно отработанного шаблона поведения. Идти не слишком быстро и не слишком медленно, без задержек и оглядывания по сторонам, которые исчерпывающе выдают, что имярек не ориентируется в локации, соответственно беззащитен. Взгляд должен быть прям и уверен (как и походка с осанкой), но притом не акцентированный, категорически не следует приглядываться к чему-либо, это чревато. Человек шагает по своим делам, точно знает куда идет и ничего не боится. Главное — не сворачивать в переулки, где два человека могут разойтись лишь тиранувшись плечами.

Спустя еще пару часов, на опустевшей улице, такой модус операнди не помог бы, но сейчас, пока район без спешки переползал в ночной режим, никто из местной шпаны не стал пробовать неизвестного на прочность. Так можно и по ушам от старших получить, вдруг это запоздавший покупатель идет? А покупателей трогать нельзя, во всяком случае, открыто.

Пройдя мимо круглосуточной забегаловки с восточной едой, Бес привычно, уже на автопилоте подавил желание взять чего-нибудь горячего, вьетнамского, с мясом и чтобы перца навалено аж до пламенного выхлопа из глотки. Ничего, будет еще на его улице праздник, и под его окнами перевернется камаз с пряниками. Придет время, когда можно будет есть все подряд.

И непременно с перцем.

Высокие здания, усеянные тарелками антенн и одинаковыми коробками вентиляции, поднимались справа и слева как стены ущелья. Высоко над головой проплывал рекламный дирижабль, жонглируя голографическими образами. Впереди, где открывался выход из плотной застройки, сам воздух, казалось, светился ярким пурпуром.

Пройдя под сводами пешеходного моста, который соединял два жилых комплекса, сталевар сел на автобус и проехал несколько остановок, ближе к Бульварному кольцу. Гость столицы искал гостиницу — не капсюльный склад, а нормальную, с кроватью и душем, по экономическому тарифу. Бес чувствовал себя в относительной безопасности (насколько это вообще было возможно среди джунглей мегаполиса), не торопился и получал удовольствие от ходьбы после двух суток поездной скованности. Так что воспринимал поиск больше как моцион, прогулку по городу, на чьи улицы не ступал уж несколько долгих, неприятных лет.

Через полчаса неторопливого, но целеустремленного движения он вышел в другой район, где все строилось вокруг огромной и многоуровневой развязки, а мощные ЭВМ эффективно дирижировали реками автомобилей, всеми видами общественного транспорта и электропоездами в неглубоких тоннелях.

Бес отметил, что частного аэротранспорта стало куда больше. Почти исчезли летающие автомобили, век модной игрушки оказался недолгим — слишком дорого, слишком ненадежно. В основном нишу частных «летадл» заняли вертолеты, но в фантастическом разнообразии схем и конструкций, начиная с конверсии старых, еще довоенных моделей, и далее без ограничений полета фантазии, вплоть до трансформеров, способных превращаться из геликоптера в реактивный самолет. Однако в целом конструкторская мысль и коммерческая востребованность диктовали господство конвертопланов.

Еще в городе существенно прибавилось автоматиков. Несколько лет назад роботы встречались главным образом государственные — милиция, пожарные агрегаты, автоматические инкассаторы и так далее. Сейчас же ассортимент и ведомственная принадлежность резко умножились, массово распространились механические курьеры и такси, в том числе воздушные. Бес ощутил приступ любопытства — как же в итоге решился вопрос страхования, который, собственно, единственный и тормозил широкое внедрение робошоферов? Надо будет узнать, какой из страховых трестов сумел пробить свои условия.

С таким темпом прогресса мрачное прорицание Крокера и в самом деле имеет хорошие шансы сбыться. Может и не десять лет, но, похоже, золотой век агентов «конфронтационного арбитража» будет недолгим. Хотя, что такое десять лет в мире, где про «завтра» можно с уверенностью сказать лишь одно — оно непременно наступит и так же непременно будет непохожим на все представления о себе?

По-своему жаль, ведь было в этой эпохе нечто притягательное и романтичное. Короткий, но яркий ренессанс времен, когда любой пейзанин мог хотя бы теоретически оставить плуг и опостылевшую бедность, испытав удачу под яркими знаменами. Но все-таки есть время стрелять и время зарабатывать на стрелках. Бес давно решил, что устал от первого и пора бы заняться вторым. Помочь в этом должна была дискета, которую одноглазый по старой привычке называл в уме «флешкой», что лежала во внутреннем кармане пиджака. Маленький предмет больших надежд.