Синдикат

Гость заведения провел рукой по блондинистой челке, и Кадьяк поджал губы — на окрашенных в песочный цвет прядях остались розовые следы. Красные пятна — в тон длинному галстуку «селедке» — расплывались также на белом пиджаке с уширенными плечами в стиле безвкусных восьмидесятых.

— Пора нам, пожалуй, — констатировал Бес, поднимаясь.

Раненый небрежно (или слабо) кинул на стол несколько банкнот, опять же испачканных кровью. Пробормотал:

— Три минуты…

И откинулся на спинку, запрокинув голову.

— Странно, что-то я стрельбы не слышал, — подумал вслух Кадьяк, щегольски перекинув через плечо свободный конец шарфа.

— Город большой, шумный, — отозвался Бес. — Всякое случается. Эй, — негромко позвал он раненого блондина, тот дернулся, открывая глаза, поморщился от боли, тяжело дыша.

— Тебе скорую вызвать?

— Абонемент, — сквозь зубы прошипел блондин.

— А, мои поздравления, — сказал Бес, расплачиваясь кольцом электронной чековой книжки. — Удачи.

— Вам того же, — вяло махнул окровавленной рукой блондин, признав коллег по нелегкой работе. От неловкого движения из-под полы длинного пиджака вывалился пистолет, интересная вещь, новое поколение «антикибернетических», под малый бронебойный калибр, с режимом автоматической стрельбы. Оружие звучно брякнуло о пол, нагнав на официантку еще больше паники.

— Все в порядке, — успокоил девчонку Бес. — За ним сейчас прилетят.

— Но м-м-илиция? — спросила официантка с динамической татуировкой на все лицо в виде разноцветных бабочек.

— А зачем милиция? — ответил вопросом на вопрос одноглазый, погрузив девушку в глубокие раздумья.

Когда два солдата удачи вышли, рядом с кафе уже приземлялся вертолет коммерческой медпомощи. Внушительный аппарат с четырьмя поворотными двигателями глухо рычал, медбратья, вооруженные чемоданчиками и сложенными носилками прыгали на гладкий асфальт еще до того как опоры коснулись поверхности.

— Скоро они выбьют себе право на вооруженный прием клиентов, — подумал вслух Бес и кинул телефон в жерло автоматической урны. — Будет забавно.

— Это верно, — согласился Кадьяк, помахивая сумкой на длинных ручках как заправский столичный бездельник. — В прошлом месяце хохотал весь Торонто, там aide rapide вытащила раненого прямо из затяжной перестрелки, он словил последнюю пулю уже в геликоптере. Персоналу сразу автоматически начислилась премия за сверхскорое прибытие к месту происшествия.

— Кажется, утешать симпатичных официанточек входит у нас в традицию, — заметил иностранец, когда вертолет, наконец, взлетел с абонементным пациентом на борту.

— Это хорошо говорит о нас, — ответил Бес. — Вот если бы вместо юных девушек были стареющие мужчины…

— Да, это был бы повод для тревоги, — согласился Кадьяк. — Так что насчет моего предложения?

Они прошли, не торопясь, по мосту пешеходного перехода, Бес глянул вниз, на три уровня автомобильных трасс, подумал, насколько все-таки сказалось на Москве отсутствие метрополитена.

— Встречное предложение, — сказал он.

— Слушаю, — ответил Кадьяк.

— Если мы с Фирсовым договоримся, тогда будет, что обсуждать. Если нет…

Бес помолчал, глядя на горизонт, вернее линию, где он располагался, будучи скрыт плотной застройкой мегаполиса.

— Тогда меня, скорее всего не будет, — довольно буднично, без какого-либо надрыва сообщил Бес. — И говорить, соответственно, тоже будет не о чем.

— То есть эту встречу я прикрываю как телохранитель на фиксированном тарифе, — уточнил Кадьяк. — А дальше ты вводишь меня в курс дела. Мы обговариваем мои новые заботы и долю.

— Да.

— По рукам.

По рукам они бить не стали.

— Надо машину поприличнее. Иначе не пустят даже на территорию, — сказал Бес.

— Я обеспечу. А тебе нужен костюм.

— У меня есть.

Они быстро договорились о дальнейших действиях и разошлись. Бес в целом более-менее доверял наемнику, но все же не хотел сообщать, где остановился. Просто на всякий случай.

* * *

«Галеоном» некогда прозвали обширный жилой дом постройки шестидесятых, выдержанный в стиле неоконструктивизма. По форме он в какой-то мере напоминал корабль или огромную мыльницу на постаменте, отсюда и название. Со временем здание оккупировали всевозможные филиалы республиканских ведомств, затем расплодились кооперативы, а в итоге строение выкупил трест «Правитель», переоборудовав под лабораторный комплекс, центр ПАМВК-ов и прочие технические надобности. А рядом воздвиглось сооружение, смахивающее на пирамиду, расколотую пополам. Меж двух частей проходила монорельсовая линия и первая в столице труба пневматического поезда. Пирамида почти целиком ушла под трестовое жилье и позаимствовала название предшественника — «Галеон».

Из соображений безопасности монорельсом и пневматикой могли пользоваться лишь санкционированные граждане, то есть действующие работники треста и специальный персонал. А вот на автомобиле мог приехать почти любой, если пропускала бдительная охрана, разумеется.

Кадьяк арендовал представительский «Алдан» третьей серии, в котором водитель вообще не предусматривался, только робошофер, благодаря этому автомобиль имел обширный салон, но был по габаритами не намного больше седана длинной базы. Машина ехала в автоматическом режиме по заданному маршруту, в салоне тихо вопиял Проныра Бля.

— Выход на массовый рынок, придурки! Кто сказал, что терроризм не подчиняется экономическим законам? Кто сказал, что насилие нельзя продавать оптом! Плюньте ему в рожу! Возьмите половник и стукните по лбу, потому что врать нехорошо! Коммерция в действии, эн аксьон, ин акцион! Посыл массовому потребителю, снижение себестоимости, расширение целевой аудитории, удешевление производства и вовлечение все более широкого круга производительных сил. Да, господа и дамы. Это серийное производство, конвейер, где с одной стороны пихают мясо и взрывчатку, а с другого конца сыплются банкноты! Терроризм стал ширпотребом, а ширпотреб это управление спросом! А чего вы хотели, кретины?! Каждый день в мире происходит без малого сотня актов агрессивного арбитража, шестеренки прогресса смазываются человеческим жиром! Насилие стало нормой, и если агенты могут врываться на танках в чужие лаборатории, почему нельзя въехать на том же танке в торговый центр? Где логика, вашу мать?!

Кадьяк выключил приемник.

— Внутри здания глушится любая связь, — напомнил он. — Только провода и санкционированная аппаратура. Пройдешь внутрь — и ты сам по себе. Меня, скорее всего не пропустят.

Бес кивнул и подумал вслух невпопад:

— Не верю тому, что без руля.

— Я тоже, но так экономнее.

— Угу, — согласился Бес, поправляя запонки.

— Не то, — покачал головой Кадьяк. — Все равно не то.

Наемник снова поменял образ, побрившись и натянув костюм, обыгрывающий мотивы девятнадцатого века. То есть пиджак больше смахивал на сюртук, а рубашка имела высокий воротник, буквально подпиравший нижнюю челюсть. Образ получился настолько законченным, что не хватало лишь таблички «слуга и шофер».

— Не чувствуется привычки к стильной одежде, — отметил Кадьяк.

— Да и черт с ним, — буркнул одноглазый. — Все равно поздно переигрывать.

— Практический совет: удивляйся.

— Что?

— Удивляйся, — повторил Кадьяк. — Покажи, что ты в первый раз видишь такую красоту и богатство. За человека из трестовых все равно не сойти, но могут принять за курьера или даже агента низкого эшелона. Вопросов будет меньше.

— Хорошо. Подумаю.

Своим замечанием Кадьяк оттоптал больную мозоль — вся эта поездка была квинтэссенцией понятия «нездоровый риск», нырком в прорубь с надеждой уже только на чистую удачу. Бес чувствовал себя яхтсменом, который развернул стратосферный парус, поймал ветер и теперь надеется, что лодку не разорвет бешеной скачкой по волнам. Но время для отступления уже вышло.