Синдром гиперпоздней конверсии

– За новую семью!!! – подхватили остальные.

Когда Юля и Нимм вернулись к себе в квартиру, уже было за полночь, и они тут же улеглись в кровать.

– Красавчик…

– Мм?

– У нас скоро будет свой дом…

– Не просто скоро, а уже на следующей неделе. Он ведь тебе по душе?

– Он прекрасен, Нимм. Я мечтала о доме у океана всю свою жизнь. А теперь, когда нам вот-вот выдадут ключи, я как будто бы и поверить не могу.

– У нас будет самая крутейшая семья на планете, - он улыбнулся.

– Я так тебя люблю, красавчик…

Нимм проснулся едва светало. Вспотев от дурного сна, он сел в кровати и помял лицо. Убедившись, что сон отступил, он глЯнул на Юлю. Она лежала на боку, отвернувшись от Нимма, и ему показалось, что ее волосы были взлохмачены сильнее обычного.

«Наверное, тоже вертелась всю ночь» - заключил он и провел рукой по растрепанной пряди на ее щеке. Волосы упали на простыню, и Нимм вдруг понял, что локон лежит отдельно от головы, словно вырванный. Ухо Юли, которое до этого было спрятано за отвалившейся прядью, выглядело опухшим. Нимм придвинулся, чтобы рассмотреть его вблизи, но, видимо, проснувшись от возни жениха, Юля повернулась к нему лицом.

Раздался истошный крик – Нимм оказался на полу, таращась на Юлю и не смея моргнуть или отвести взгляд. Он попятился. Юля была изуродована неестественными преображениями. Ее голова была несимметричной и огромной, будто бы недоразвитой с одной стороны, но разросшейся в некое пузырчатое образование с другой. Лицо было исковеркано беспорядочно перемешанными женскими и мужскими чертами. Верхняя губа была задрана, оголяя неизменно белые зубы. Нижняя распухла и свисала, словно налитая металлом. Один глаз был голубой, другой – крысиный карий. Оставшиеся волосы лохмотьями торчали из деформированного черепа.

Не зная, как реагировать на поведение Нимма, существо вскрикнуло охрипшим женским басом:

– Нимм, ты чего?!! Ты меня пугаешь!!! Да что случилось?!!! – Юля оглянулась, рассчитывая, что, может быть, он испугался чего-то позади нее, но ничего не увидела. Лишь краем глаза она заметила свое отражение в зеркале на туалетном столике, но в предрассветном сумраке не смогла разобрать, что было не так. Неуклюжая голова повернулась обратно, но Нимм уже исчез. Юля лишь услышала, как захлопнулась входная дверь.

Она потянулась к прикроватному ночнику, и комнату залил тусклый свет, вырисовывая из тьмы костлявую руку. Юля оглядела ее: на бледной коже вспучились молнии вен, а из несоразмерных пальцев торчали жуткие узлы суставов. В зеркале мелькнуло отражение…

По этажу разнесся душераздирающий крик.

Спустившись бегом по лестнице на первый этаж здания, Нимм метнулся к вахтерной стойке. Одетый лишь в боксеры, он принялся звать вахтера, прикорнувшего в подсобке:

– Эй!! Есть там кто?! Тут ЧП!! Телефон нужен срочно!!!

Взъерошенный, заспанный вахтер показался из дверей:

– Чего вы орете? Что случилось? – громким шепотом он обратился к неодетому юноше.

– Телефон! Быстро!! – скомандовал Нимм.

Не смея перечить, престарелый мужичок протянул ему аппарат. Нимм схватил трубку, но тут же замер, осознав, что он не знает ни одного номера наизусть. Поразмыслив секунду, он припомнил, что в особняке Стольниковых все еще был домашний телефон. Он набрал номер справки…

Через полчаса в здание вошли Эрик Штерн с сумкой «MutarLabs» и Андрей Стольников. Поглядывающий с тревогой на выход с лестницы, Нимм сидел в одном из кресел фойе, прикрывшись курткой, которую ему одолжил вахтер. Увидев двоих, он подскочил.

– Это просто нечто неописуемое! Она стала монстром! Я чуть было чувств не лишился, думал с ума сойду! – тараторил Нимм, пока Эрик и Андрей ждали лифт.

– Черт бы ее… Я же говорил. Говорил ей, что нельзя играть с этим… - бубнил Эрик.

Они вышли на нужном этаже. В коридоре уже было несколько человек. Выброшенные из своих постелей криками Нимма и Юли, они недоумевая обсуждали варианты происходящего. Эрик и Андрей пошли по коридору. За три двери от своей квартиры Нимм остановился:

– Я туда не могу… - его голос дрожал. Эрик и Андрей осуждающе на него посмотрели.

– Не-ет, нет… Вы ее не видели, вы не понимаете… - он начал пятиться.

Андрей толкнул дверь, и оба вошли в квартиру.

– Юля! – крикнул Андрей, испугавшись собственного голоса.

– Нет! Уходите! Не смотрите на меня! – раздался хриплый визг из глубины квартиры.

– Юля, что бы ни произошло, это можно исправить! – ответил Штерн, входя в спальню, и тут же бесповоротно усомнился в собственных словах. На кровати сидело нечто с двумя руками и двумя ногами, но оно не имело почти ничего общего с человеком.

– Господь всемогущий… - вырвалось из уст неверующего Эрика Штерна. – Что же это такое… - он не смел приблизиться. Из-за его спины вышел Андрей и замер, закрыв лицо руками. Слезы потекли по его щекам, и он глубоко и часто задышал.

– Уходите, - проскрипело чудовище. – Мне уже ничего не поможет…

Во всех кошмарах своей продолжительной, полной конверсий и обращений жизни доктор Штерн не мог представить себе сидевшего перед ним монстра. Он знал, что сейчас ему нужно достать из сумки пару шприцов, подойти к Юле… к тому, что от нее осталось… и взять кровь. Но ноги не слушались его. Природный, животный страх не позволял ему приблизиться к чудищу хотя бы на шаг. В ступоре он не заметил, как Андрей взял из его рук сумку и робкими шагами, пересиливая себя, подошел к дочери. Вблизи она выглядела еще более отвратно – кожа стала похожа на полупрозрачное желе, а то, что называлось лицом, казалось, постоянно меняется, становясь все уродливее.

– Господи, боже, Юлечка… - отец плакал. – Ты должна поехать с нами, нам нужно выяснить, что с тобой происходит.

– Я отсюда не выйду. Я знаю, что надежды нет, поэтому бессмысленно таскать это уродство куда-либо. Берите мою кровь, или что вам там нужно, и езжайте, но меня оставьте в покое.

Андрей знал, что дочь, скорее всего, права насчет своего обреченного положения. Сдерживая слезы, он забирал кровь из топорщившейся вены на ее руке. Она же отвела взгляд в сторону, стараясь как можно меньше смущать отца своим безобразием.

– Теперь мы должны уехать, но мы вернемся, слышишь? Мы вернемся. Жди нас здесь.

Мужчины вышли из квартиры.

Несколько часов подряд Юля лежала на кровати, рыдая. Наконец, сама не зная зачем, она поднялась, и ее тотчас же согнуло невыносимо острой болью внизу живота. Она обрушилась на пол со сдавленными стонами. Будто нанизанная на копье, она извивалась на сером ковролине, по которому растекалась лужица крови, впитываясь в толщу ткани…

– Нет… Мой малыш!.. – увидев кровь, Юля зарыдала в голос, уничтоженная потерей ребенка. Спустя минуту, изогнутое метаморфозами тело поднялось и двинулось на кухню. Пачкая пол стекавшей по ногам кровью, Юля выдвинула ящик со столовыми приборами, достала нож и ринулась в ванную комнату. Улегшись в ванной, она вытянула руку и приставила острие ножа к самой широкой вене. Всхлипывая и дрожа, она проткнула кожный покров, но, почувствовав боль, с яростью бросила нож на пол, не в силах завершить начатое.