Синдром космопроходца

– Тогда откуда именно этот образ?

Ставинский развел руками.

– Пол Андерс – психиатр, исследовавший данное расстройство, тоже задавался этим вопросом. Увы, болезнь скосила и его.

– Он являлся космопроходцем?

– Стационом.

– Странно…

– В том-то и дело, – подтвердил Ставинский. – Его посчитали исключением из правила, тем паче, уже через пять лет пациенты повалили реактивной струей. С тех пор синдром косит космопроходцев всех рангов. Последние лет пятьдесят фиксируют снижение количества пострадавших, но я полагаю, вы просто научились лучше скрываться, да и медицинский контроль для пилотов теперь необязателен, не то что полвека назад.

Рокотов мельком вспомнил о том, что именно Орлик принял точку зрения правозащитников (которых обычно на дух не переносил) и отменил обязательные медкомиссии и процедуры, считавшиеся земной общественностью унизительными.

«Мог ли адмирал уже тогда бороться с болезнью?» – подумал он, но задавать подобный вопрос поостерегся. К тому же вряд ли Ставинский знал ответ.

– И у всех лепреконы. Проклятие какое-то, – произнес он вместо этого.

– Вот и адмирал так считает.

– Проклятием? – усмехнулся Рокотов.

– Да ну вас, капитан, – искренне обиделся Ставинский. – Я ведь уже сказал: заговор. Вы уже вжились в роль и пытаетесь ловить меня на слове?

– Извините.

– Орлик считает происходящее подозрительным. Только ведь если он заикнется о контакте, то одним отстранением не отделается.

– Погодите… это уже слишком и, в конце концов…

– Невозможно? Лишь потому, что человечество так и не встретило братьев по уму, расстроилось и объявило себя единственными разумными во вселенной?! Господи, Рокотов, да на одной лишь Земле кроме людей к разумным видам причислены дельфины, вороны, крысы и муравьи! И плевать на феечек. Кто сказал, будто прототипом мифов не могла стать некая древняя раса, некогда посещавшая Землю? Однако очевидные вроде бы вещи ныне объявлены проявлением психического расстройства. Орлику интересно – почему?

– Вы сказали, адмирал сам отстранил себя от занимаемой должности, – напомнил Рокотов.

– По подозрению – да. Если мы имеем дело с контактом, то все еще опаснее, чем в случае болезни. Синдром более века косит космопроходцев, пусть по меркам человеческой жизни срок воспринимается уже не столь огромным, хорошего в нем мало. Только представьте, Рокотов: чужие оказывают влияние на правительство и ученых. Это практически захват! Как бы не они приложили руку к табуированию самой темы.

– И что в данном случае можно сделать? – перспективы действительно удручали.

– Необходимы четкие доказательства, а не предположения. Наши же медики вкупе с психиатрами больше напоминают докосмических лекарей, объявивших грипп пандемией и чуть ли божьей карой.

– А доказательства добывать мне... – протянул Рокотов.

Ставинский кивнул.

– И как я получу их?..

– Новый Йоркшир еще тридцать лет назад являлся передовой колонией, теперь это аналог Земли времен освоения. Прототип чертового туманного Альбиона. Колонисты верят в духов окружающих их лесов и видят Дикую Охоту, скачущую по изумрудным полям местного риса. На всю планету функционирует лишь один космопорт. Еще дюжину лет назад их было десять! По сути, целая планете подвержена синдрому космопроходца. Все местные – стационы.

Рокотов тихо выругался.

– Согласен с вами абсолютно, – произнес Ставинский. – В метрополии этот факт старательно замалчивают: слишком уж неудобная тема. Сколько полетит голов светил науки и сброда потупее, уже защитившего диссертации, не сосчитать. Однако бесконечно скрывать не выйдет все равно. Адмирал приказал провести официальное расследование и поручил мне подобрать кандидатуру проверяющего. Он сильно рассчитывал на вас, Рокотов. Вы, конечно же, не подведете?

Рокотов кивнул.

– Отлично. Я, признаться, знал: если вы не разобьете мне нос, то выслушаете согласитесь.

– Желание съездить по роже ближнему своему появляется у меня чаще всего спонтанно, – пробормотал Рокотов.

– Курс подготовки в космолетке промашек не дает: если перед тобой враг, бей и лишь потом выпутывайся из последствий, не так ли?

Рокотов усмехнулся.

– У вас будут все полномочия, командор, допуск ко всем базам данных. В том числе и под грифом секретно.

Рокотов заинтересованно приподнял бровь.

– Касающихся синдрома, разумеется.

– Я на это и рассчитывал. И я снова в ваших словах подрос до командора… ну надо же.

– Исходите из того, что мы имеем дело с враждебной нам расой.

Инструкции при контакте заучивали еще на первом курсе космолетки – все, не только космопилоты, имеющие отношение к дальней разведке. Одним из главенствующих доктрин было: не допускайте даже мысли, будто перед вами враг, ваш собеседник может обладать экстрасенсорными способностями.

Что ж, судя по всему, это будет наименьшим, что придется нарушить Рокотову в самое ближайшее время.

Глава 4

С орбиты Новый Йоркшир выглядел одним сплошным лесом. С полюсов мега-континент, словно кровеносными сосудами изрезанный реками и продырявленный крупными озерами, омывали два океана, в экваториальной части тянулся горный хребет с несколькими активными вулканами. Редкими проплешинами выделялись поля. Серебристой каплей застыл космопорт. Визуально, без помощи электроники Рокотов точно его не обнаружил бы.

Он наметил нисходящую спираль и дал команду снижаться. Челнок растопырил четыре крыла и, гася скорость, парил на восходящих потоках, незаметно, но неотвратимо приближаясь к земной тверди, щадя пилота и не допуская лишних перегрузок. Время текло медленно, за Рокотова, который не слишком любил садиться на планеты, все делала автоматика. Ему не оставалось ничего иного, как осматриваться.

Леса выделяли много испарений. В утренние и вечерние часы планету наверняка устилали туманы. Местность в основном была равнинно-холмистой. Кроме основного горного хребта континент ближе к океанам разрезали кряжи, защищая плодородный край от злых полюсных ветров. По всему выходило, Новый Йоркшир являлся идеальным местом для земледелия, однако производство сельскохозяйственной продукции здесь велось от силы на десять процентов от возможного. Планета могла бы выйти на космические рынки и стать одним из главных игроков, однако она просто болталась в космосе, отчисляя в бюджет метрополии необходимые налоги: ровно столько, чтобы ее не продали с молотка и не передали в пользование кому-то другому.

Все открытые космопроходцами миры, пригодные для жизни и добычи ценных ресурсов, заносились в базу СЧЦ (собственности человеческой цивилизации). Каждый гражданин Земли или ее многочисленных колоний мог составить бизнес-проект и взяв ссуду, отправиться на новый кусок камня, осваивать тот с нуля. С этих пор планета входила в число обжитых и считалась одной из колоний Земли, а значит, ее владелец не только обязан был выплачивать по предоставленному кредиту (проценты не кусались: метрополия была заинтересована и в освоении, и в расширении территорий, и в притоке новых товаров), но и налоги.