Синдром войны

– Ничего тебя вставило. – Стригун неодобрительно покосился на него. – Чего это ты так впечатлился?

– Пару лет назад по работе выезжал в Припять, – проговорил Архипов. – Тоже зимой дело было. Брали одного затаившегося автодельца. Он в селе под городом прятался. Вот и вспомнил. Разрушения, конечно, не те, но сама атмосфера…

– А мы не в чернобыльской, часом, зоне? – Левин напрягся.

– Дурында! – Стригун постучал кулаком по его макушке. – Ты карту смотрел. Чернобыль – он где? А мы, когда сбились с курса, минут пятнадцать от силы летели, максимум километров пятьдесят отмерили. И не надо мне тут про субпространство, параллельную вселенную.

– Нет, командир, нормальная вселенная, – сказал Архипов. – В поселковой управе мина крышу пробила, окна вылетели, стены кое-где попадали, но крыльцо целехонькое. Там табличка, на ней значится село Белозань, Луганская область.

– Точно, блин! – Левин неуверенно улыбнулся. – Есть такая. Вот только где? Белозань, Белозань…

– Подожди. – Алексей задумался. – Белозань – село в Новопромысловском районе. От Степановки километров шестьдесят-семьдесят на северо-восток. В августе в районе шли тяжелые бои. Наши Новопромысловку атаковали раз шесть.

– Аэромобильная бригада била вас там как шведа под Полтавой, – ехидно заметил Поперечный. – Сколько вашей техники и живой силы там перемололи!..

– И добилась до того, что во взводах у вас осталось по пять-шесть рыл, – перебил его Стригун. – А когда драпать начали, попали в котел у Волчьей балки, где вас месили два дня и две ночи до полного фарша. Выжили только те умники, которые сдались в плен. Но это лирика. От Белозани до Новопромысловки – двадцать верст морозного поля, никакой цивилизации. Из Белозани шло снабжение наших частей, вот укры по ней и ударили. Ни черта от жилого поселка не осталось. Молодцы! – Алексей презрительно сплюнул. – Верной дорогой идете, товарищи. Хоть бы детей и внуков своих пожалели.

– А ты на меня не смотри, капитан. – Поперечный набычился. – Мы не обстреливаем населенные пункты. Предъявляй свои претензии национальной гвардии и добровольческим батальонам.

– Знаешь, майор, мне по барабану. – Стригун поморщился. – Я меньше всего хочу вникать в оттенки дерьма. К началу сентября из Новопромысловского района ушли все – укры, ополчение, мирные жители.

– И что, перезимуем в этом славном местечке? – осведомился Левин. – Или транспорт поищем?

– Искать в таких местечках транспорт на ходу – самое благодарное занятие, – согласился Алексей.

– Я, кстати, не закончил, – вспомнил Архипов. – На задворках управы я обнаружил капитальный гараж, пристройку к нему, а под ней вполне благоустроенный просторный подвал. Там есть печка и даже окна под потолком. Дров нет, но весь поселок вокруг подвала – по сути, большой склад топлива. Видел какие-то вещи, немного жратвы. Ремонт не европейский, но отсидеться можно. Кто-то из местных готовил себе убежище, но воспользоваться не успел, помер или сорвался подальше от этого кладбища.

– Далеко отсюда?

– Примерно в центре поселка. Минут за десять добредем. Пошли, командир, а? – Архипов начал проявлять нетерпение. – Такой дубарь на дворе.

– Пошли, – решился Алексей и забросил автомат на плечо. – Веди, Сусанин, на зимние квартиры.

Глава 5

Порывы ветра сбивали людей с ног. Они падали, вязли в снегу. Покрикивали надсмотрщики, почетная роль которых досталась Алексею с Архиповым. Смирнов и Поперечный помогали Лазарю, хотя и сами с трудом стояли на ногах.

Андрюха Левин с мученическим видом тащился позади компании и стонал:

– Поскорей бы!.. Неужели я никогда не умру?

От чужой помощи он отказался, в качестве костыля приспособил толстую ветку, раздвоенную с одного конца, и к моменту, когда компания добралась до поселка, научился с ней справляться почти виртуозно.

– Умеешь ты себя мотивировать, – похвалил его Алексей.

Свежий снег накрыл Белозань белым саваном. Черные руины контрастно выделялись на этом фоне. Алексей видел такое уже не раз, но поселок действительно производил удручающее впечатление. Словно кто-то затаился за прокопченными стенами, во взорванных погребах, за подстанцией, в стене которой снаряд проделал живописную звездообразную дыру. Будто кто-то следил за людьми, провожал угрюмыми взглядами. На самом деле никого там не было, но иллюзия мистического присутствия оказалась потрясающей. Архипов, прибывший с разведки, сполна ее почувствовал.

«Похоже, людей здесь погибло не счесть, – возникла неприятная мысль у командира. – Маются души убиенных, не находят себе пристанища».

Проезжую часть по понятным причинам никто не чистил. Снега выпало по пояс. Архипов вырвался вперед, двигался по уже протоптанной тропинке. Остальные ковыляли следом.

– Хорошо идем. Как немцы под Москвой, – пробурчал Левин.

Ближе к центру села местность пошла на повышение, снега стало меньше. На отдельных участках даже просвечивала голая земля. Алексей поскользнулся на корке льда, и неугомонных пленников опять потянуло на подвиги!

Смирнов, ковылявший перед Стригуном, как-то уловил это движение, упал на снег и выбросил ногу. Удар пришелся чуть выше больной коленки, иначе капитан лишился бы сознания. Но от боли у Алексея перехватило дыхание. Смирнов подлетел, схватился за ствол автомата и с победным хрюканьем стал его выкручивать.

Архипов впереди увяз в снегу, долго запрягал. Когда он опомнился, ему пришлось вступать в спарринг с недремлющим майором, которому тоже срочно понадобился автомат!

Все это было дико, смешно, неуклюже. Смертельно уставшие люди бросались друг на друга словно в замедленной съемке, топтались, бодались, пытались наносить удары. Срывалось дыхание, кашель рвался из легких.

Лазарь вдруг сошел с тропы и побрел куда-то вбок, придерживая раненую руку. Видно, в голове у него что-то сдвинулось.

«Сражение», по счастью, продолжалось недолго. Андрюха Левин рухнул на здоровое колено и метнул свой самопальный костыль Смирнову в голову. Боец непобедимой украинской армии рухнул в снег.

Справиться вдвоем с разбушевавшимся майором не составило труда. Алексей оттащил его за шиворот от Архипова, надавал тумаков.

– Что же вы, господа хорошие? – возмутился Стригун. – Мы не стали вас связывать, пошли навстречу, создали вам максимально благоприятные условия…

Лазарь далеко не ушел, провалился в канаву, заваленную снегом, беспомощно в ней барахтался, чуть не плакал.

– Сюда иди! – рявкнул Архипов, которому очень не хотелось уходить с тропы, да и майор, стонущий под ногами, нуждался в опеке.

Но Лазарь не собирался слушаться, рвался к палисаднику, увязал еще глубже. Архипов выстрелил, и Лазарь забился словно раненая горлица. Вторая пуля вздыбила снег под его рукой.

– Сюда иди, фашист юный, – мрачно повторил Архипов.

– Сам ты фашист! – взвился боец. – Не пойду никуда! Стреляйте, сволочи!