Синдром Золушки

Ее насмешливые серые глаза смотрели на Алекса с легким вызовом:

– Молодой человек, бегите отсюда, пока можете.

– Это почему же?

– Это все, – она эффектно обвела рукой, имея в виду или квартиру Егора, или же всю Москву в целом, – как одна сплошная аллея святого Льюиса. Отсюда обратного хода нет.

– Аллея Льюиса… Это что? – не понял Алекс.

– Ну ты же американец. Ты что не слышал про самые известные опиумные клубы в Чайна-тауне Сан-Франциско? – она разочаровано пожала плечами и отошла от Алекса.

– Это Ольга, – сказал подошедший Егор, – она работает в администрации президента и ездит на курсы повышения квалификации к гвадалахарским шаманам.

– Ага, – сказал Алекс.

Он был немного удивлен, что и брат, и другие чиновники вне своих старомодных офисов выглядели нормальными людьми – в джинсах и свитерах, а некоторые и даже с тонким чувством юмора. Пиво, чипсы, консервированные оливки. Ничем не хуже американцев, если, конечно, не считать черного хлеба и купленных Алексом салатов с майонезом. Правда, один из друзей брата все же пришел в костюме.

– Прямо от Набиуллиной, не успел переодеться, – извинился пришедший, снимая галстук, пиджак и закатывая рукава рубашки.

Пригладив волосы перед зеркалом в прихожей, он прошел в комнату, где остальные смотрели фильм.

Егор потянул Алекса за рукав и завел его в кухню.

– Этот парень управляет всем производством Российской Федерации, – вполголоса сообщил Егор.

– Как?! Ему же на вид и тридцати нет? – удивился Алекс.

– Потому что он единственный неподкупный в их министерстве.

– В смысле?

– Я сам пробовал – ничего не получается, – подмигнул Алексу Егор. – Кстати, если хочешь быть директором холдинга, поболтай с ним про ЛСД или псилоцибин, он любит поговорить о фармакологии.

– Холдинг? – пожал плечами Алекс, понимая, что чувство реальности давно покинуло его. – Окей… А как его зовут?

– Виктор. Он заочно учится на МБА в Уортоне, – Егор сделал паузу чтобы посмотреть на реакцию Алекса. – Ведь у вас там самое важное, откуда твой диплом?

– Да, конечно, – Алекс сильно удивился. – Уортон – это действительно очень круто, лучшая в мире школа бизнеса.

Егор прервал его.

– Кому ты сейчас об этом говоришь? Иди скажи это ему!

Вернувшись в комнату, Егор громко спросил:

– Ольга, чем сегодня ты нас порадуешь? Будут ли это гвадалахарские кактусы, флоридские мухоморы или сальвинориновый шалфей?

Ольга извлекла откуда-то полиэтиленовый пакетик со светло-серым порошком и улыбнулась:

– Я думаю, это устроит всех.

– А что это? – спросил Алекс и немедленно почувствовал наивность своего вопроса.

Ольга загадочно посмотрела на него:

– Джезва чистая есть? Только под Шванкмайера вряд ли стоит это пробовать.

– Ну… – Егор пощелкал пультом, – есть еще «Южный парк», футбол… А вот, кстати, если кому интересно, дебатируют про наркотики.

На экране молодая женщина-эксперт с короткими, мелированными кармином волосами рассказывала про заместительную терапию для наркоманов. Аудитория и остальные эксперты в студии неистовствовали.

– Нет, – сказала Ольга, – слишком много отрицательной энергии.

– Хорошо, – согласился Егор. – Может, тогда ты хочешь смотреть Первый канал?

– Да уж, выбор невелик. Давай футбол.

Она оказалась права. Под вялую игру сборных России и Украины можно было делать все что угодно, даже заснуть.

– Слушай, а в администрации много таких, как она? – поинтересовался Алекс у Егора, когда Ольга пошла на кухню искать чистую джезву.

– Думаю, нет. Уверен, что там даже не подозревают о ее чудесном хобби, – пожал плечами он. – Ольга там просто одна из полутора тысяч серых мышек, работающих на благо страны.

Около двух часов ночи, когда гости разъехались на своих служебных машинах, Алекс с братом молча поскуривали на кухне.

– Честно говоря, сложно. Я привык к работе в лаборатории, а вся эта бесконечная бюрократия…

– Хм… Это еще цветочки. Самое главное здесь – когда выходишь в коридор, спеши, куда бы ты ни шел, и обязательно держи в руках какую-нибудь бумажку. Пусть все видят, что ты очень занят.

– И это самый лучший совет, который ты можешь дать начинающему бюрократу?

– Поверь мне, это работает безотказно.

Это было странно, как и многое другое в корпоративной России.

– А что за холдинг ты упоминал, когда рассказывал про Виктора?

– Все очень просто – фармацевтический холдинг на базе «РосФарма». Виктор думает объединить его с парой профильных институтов, чтобы создать нормальную инновационную фармацевтическую компанию, способную конкурировать с вашими «пфайзерами» и «мёрками». Если ему потребуется помощь, он сможет на тебя рассчитывать? Ну и прекрасно. Посидишь с годик в замах на «РосФармe», а когда Виктор определится с холдингом, то мы тебя передвинем дальше. Ты, надеюсь, не против?

Алексу в ту ночь приснился Владимир Багратионович, уплетавший сочные гамбургеры в компании Джорджа Буша – сок пополам с кетчупом капал на стол и на их на рубашки. Не вытирая рук, главный рейдер похлопал Алекса по плечу и сказал: «Молодой человек, не волнуйтесь, в России вы обязательно будете богатым».

* * *

Утро выдалось отвратительнейшим. Во-первых, молоко в холодильнике прокисло. Так что кофе выпить не получилось. Согласно дате на упаковке, молоко должно было быть свежим еще два дня. Алекс проверил хозяйский холодильник – лампочка исправно загоралась при открывании дверцы и гасла при ее закрытии. Впрочем, из-за не заклеенных окон в кухне было достаточно холодно и без всякого холодильника. Во-вторых, термометр за окном показывал двадцать два градуса мороза, и остроносые офисные ботинки на тонкой подошве, порекомендованные братом, который передвигался исключительно в машинах стоимостью в годовую зарплату Алекса и выше, совершенно не подходили для московского климата. Выбор же между престижностью часового сидения в служебной машине брата на бесконечной парковке, именуемой Садовым кольцом, и пятнадцатиминутным путешествием на метро был сделан Алексом однозначно в пользу последнего. Выход из дома в седьмом часу утра, пробежка по эскалатору вниз и вверх к серым четырехэтажным зданиям «РосФармы».

В это время радиальные ветки уже переполнены сонными работягами во вьетнамских джинсах, мелкими клерками в галстуках китайского производства, торговцами с огромными клетчатыми сумками и помятыми тинэйджерами во вчерашних одеждах, внутри Кольцевой все еще существует некое приватное пространство. Впрочем, оно было весьма условным и неустойчивым. В такие минуты Алекс, конечно, вспоминал про свой старенький шевроле в теплом гараже за шесть с половиной тысяч миль отсюда. Вообще, в Америке Алексу по-настоящему нравились только две вещи – пульт управления гаражом, и, разумеется, конституция страны.