Синдзи-кун. Тетралогия

Горо перевернул несколько страниц, пропуская цветистые дифирамбы справедливости, щедрости и человеколюбию Учителя, а также его скромности и прочим душевным качествам. Нашел место, выделенное желтым маркером Кеко и погрузился в чтение.

Старый Монах был силен. Да что там говорить, он был просто чудовищно силен, как-то раз я видел, как он в доли секунды поднял над всем лагерем каменный купол и держал его не меньше пяти минут. Потом его попросили убрать купол, потому что стало совершенно темно и многие перепугались. А уж подбросить человека в воздух каменным столбом, или там превратить в кашу двумя каменными глыбами – не составляло для старого Монаха никакого труда. Поэтому я был шокирован, увидев, с какой легкостью этот молодой человек (тогда я еще не знал что это сама Сумераги-тайчо, переодевшаяся в мальчика) – убил Монаха. Только что Монах стоял и разминал свою могучую шею, готовясь наказать наглеца, и в следующую секунду – его голова лопнула, словно воздушный шарик. Воздушный шарик с кровью.

Когда Сумераги-тайчо убила всех остальных я так и не понял – я в ужасе смотрел на то, как падает на землю Монах Бао. У меня в голове билась одна мысль – ему конец. Конец пацану, который осмелился убить одного из Хранителей в нашем лагере, на глазах у Учителя, у его помощников. Я как-то видел, что происходит с людьми, которые вызвали гнев Лобстера или Правой Руки. У них не было шансов, будь они обычными людьми или суперами – способность Лобстера вскрывать грудную клетку не зависела от расстояния и не нуждалась в заклинаниях или взмахах руками – достаточно того, что он видел тебя. Поэтому мы и прозвали его Лобстер – потому что никаких внешних эффектов от его способности не было – он просто стоял, скрестив руки на груди, а у человека будто невидимым консервным ножом взрезали грудину…

Что же до Правой Руки, то ее способность создавать небольшие порталы только кажется безобидной – она в совершенстве владела искусством создать портал за спиной у противника или даже под одеждой у него, так, что не было видно – и ударить туда кинжалом с отравленным лезвием, или же выстрелить из пистолета. Когда кто-то стреляет не в вас, а в другую сторону – никто не уклоняется, верно?

Поэтому я смотрел как то, что когда-то было Монахом Бао – падает в пыль и думал о том, что этому новенькому конец. Братство – это не какие-то там сатанисты, мы обычно не мучаем и не пытаем своих врагов, но этот конкретно – заслуживал деревянного креста в сарае у Лобстера. И всего, что Лобстер обычно делал с теми, кто попадал на его крест.

– У них там еще и пыточная была? – говорит Горо вслух, прерывая чтение: – чертово Братство, надо было все-таки взяться за них как следует.

– У них там много чего было. – кивает Кеко: – но пока они делали это сами с собой – Токийский СКПУ закрывал на это глаза.

– Знаю. – проворчал Горо. Он знал. Токийский офис недвусмысленно дал ему понять, что то, что происходит в лагере – пока это не касается обычных граждан или же суперов, которые не входят в Братство – может оставаться в лагере. Так сказать, пусть пар выпускают и общую численность неустроенных жизнью суперов… немного сократят. Лицемеры. Горо вздохнул и продолжил чтение.

…напрасными. Все, абсолютно все, кто мог и хотел сопротивляться, хоть как-то выразить свой протест происходящему – уже были убиты. И как! Их всех пронзили темно-бордовые лезвия, выросшие из земли в доли секунды, так, что они напоминали мотыльков на булавке чудовищного энтомолога. Смерть не приходит мгновенно, и я слышал, как выходит воздух из их легких, видел, как стекленеют глаза, как дергаются руки, но это была уже агония. Каждому из них темно-бордовое лезвие прошло через голову, через мозг, исключая всякую возможность остаться в живых или хотя бы ударить напоследок. Холодное, расчетливое убийство, как и полагается всадникам Смерти самого Императора. Знаете, я никогда раньше не задумывался о Императоре и его воле. Сидит какой-то напыщенный чувак где-то там далеко, и все его слушаются. С чего бы? Почему он – Император и даже сейчас я пишу это с большой буквы, а мы все – твари перед ним? Почему при имени его трепещат и с готовностью встают на колени. В этот день я понял почему. Потому что у Императора есть не только голос. У него есть Кулак. И каждый из жителей благословенной страны Ямато должен молиться, чтобы этот Кулак никогда ему не понадобился. Истово молиться.

– Чертовы Эскадроны Смерти. – говорит Горо, перелистывая страницу: – никакого суда, никаких ордеров, творят что хотят. – если говорить по самому что ни на есть Гамбургскому счету, то иногда и сам Горо хотел бы иметь такую вот возможность. Потому что закон очень часто связывал его по рукам и ногам. Но он понимал, что как только ты ступишь на эту скользкую дорожку хоть раз – ты уже не сойдешь с нее. И не будешь отличаться от таких же убийц, как те, которых ты и должен убирать с улиц города.

– Читайте, Горо-сан. – говорит Кеко. Она иногда сбивается на официальное обращение и на «вы», а иногда вспоминает что они с Горо уже могут обходиться без формальностей. Горо вновь находит обведенный Кеко фрагмент текста.

… конечно мы поняли, что это была не Темная Ио, а маг-метаморф, рослая девица с катаной наперевес. Где была Темная Ио и Крэпу с его тройкой – было неведомо, но можно было легко предположить, что они также стояли где-то застывшими насекомыми, наколотые на кровавые лезвия Сумераги-тайчо. Скорость, с которой всадницы разделались с самыми сильными нашими воинами – повергла нас в шок и ступор. Никто не мог ничего сказать и мы покорно опускались на колени. В голове стучала мысль что все это неправда, что все не по настоящему, что вот сейчас встанет Учитель и улыбнется своей мягкой улыбкой и скажет что он просто пошутил, а потом грудь у Сумераги-тайчо взорвется тысячью кусочков и Лобстер-сан скажет свое коронное – well done! А Правая Рука отрежет ей голову. Но чем дальше, тем отчетливее каждый из нас понимал, что этого не произойдет. Что все – конец. Всадницы Императора убили тех, за кем пришли, а также тех, кто осмелился сопротивляться. И ушли. Просто ушли. Уверенные, что никто не ударит им в спину.

– У Сумераги-тайчо и ее волчиц новые умения. Или они скрывали это с самого начала, или же они развиваются. И я даже не знаю, что страшнее… – задумчиво говорит Горо.

– Я знаю! – тянет руку, словно в школе Кеко: – страшнее, если они развиваются! Потому что тогда мы не знаем с кем будем иметь дело в дальнейшем!

– Спасибо, Кеко. – говорит Горо: – ты очень помогаешь.

– А то! Я же лучший стажер! И потом, Токийский офис на следующей неделе прекращает стажировку и назначает меня на должность!

– Замечательно. – говорит Горо, а у самого что-то схлопывается в груди. Кеко-тян будет на должности. Скорее всего ее назначат в Киото. Или даже в Токио. Он уже привык к ее голосу, к ее улыбке… к ее телу. Что же… у всего есть начало и есть конец. Он снова пролистал пару листов и нашел место, выделенное желтым маркером.

…следующий день был кошмаром. Все пали духом. Старшие вели себя просто мерзко, они вскрыли склад продовольствия и напились как свиньи, кто-то избил маленького Чепу и тот, скорчившись – плакал в уголке беседки. Везде царила разруха и упадничество.

После обеда пришла Темная Ио. Она обещала нам, что все наладится, что она обязательно выиграет Игры и создаст клан, что все мы будем в безопасности. Какой бред, подумали мы.

Мы уже знали, что это была не ее вина и что всадницы просто воспользовались ее обликом, но горечь утраты и гнев от поражения – были слишком свежи. Кто-то даже кинул в нее камень. Мы проклинали ее, мы обзывали ее, мы сравнивали ее с самыми мерзкими тварями в природе. Она просто стояла посреди лагеря и играла желваками. Клянусь, я боялся, что сейчас наши набросятся на нее и разорвут на части. Конечно, если смогут – она все-таки Принцесса Лезвий, недаром ее выделял сам Учитель. Учитель! Пишу эти строки и не верю, что никогда больше не увижу его добрых глаз, не услышу его голоса…

Горо снова пролистал до очередного, отмеченного маркером участка и погрузился в чтение.

Они все-таки вернулись. То ли для того, чтобы добить выживших, то ли для того, чтобы поиграть с нами. Никто не мог им противостоять, а потому мы приготовились к неминуемой жестокой смерти. И только Темная Ио, которой не было в лагере вчера, только она – выступила против всадниц Императора. Тогда я подумал, что так ей и надо, что будь она в лагере вчера – она точно так же висела бы на этих страшных кровавых кольях, нелепо дергая головой. От судьбы не уйдешь, думал я, все мы сейчас умрем, какая разница, встанешь ты между нами и палачами Императора или нет – конец один. Как же я ошибался.