Синее пламя

Указывающая понимала это, видя бледность кожи Велины и то, как слабеет ее дыхание.

– Не смей уходить, бард! – зарычала Шерон. – Не смей! Слышишь?!

Но она ушла. Девушка снова ощутила, каково это, когда чужая жизнь вытекает из смертной оболочки. Почувствовала своим даром, новыми способностями, пробудившимися после Талориса.

Это было как обрыв струны на лютне, когда ты погружен в песню. Все разрушается в одно мгновение, и мелодия затихает.

Навсегда.

– Проклятье! – В сердцах Шерон ударила кулаком по кровавой луже. – Проклятье!

Они смогли разрушить баррикаду под днищем алого фургона, полезли оттуда, и Лавиани громко свистнула, привлекая внимание Мьи.

Та поняла и выпустила первую стрелу прямо в бледное лицо мэлга. Ирвис присоединился к дочери. Лавиани подхватила бутылку с горючей смесью, оставшейся от Монике. Подскочивший Ремень поднес ей огонь.

Сойка не стала швырять эту опасную жидкость под фургон, кинула по дуге, за него, так, чтобы скоротечно живущее пламя не успело добраться до досок. Где-то за пределами ее зрения громко рвануло, полыхнуло оранжевым, раздался вой тех, кто только собирался идти на штурм их маленького лагеря.

Брат Молике вилами бил под колеса с искаженным от ярости лицом. Гит и Ливен тащили обломки, чтобы залатать дыру.

Лавиани забрала у Вьет разряженный арбалет и полезла на крышу, где лежали оставшиеся болты, обороненные Рико.

Здесь ее ждал неприятный сюрприз. Мэлг встретил ее ударом клинка. Она не нашла ничего лучше, чем подставить арбалет. Затем отбросила испорченное оружие в сторону и взялась за нож.

Их начали теснить. Мэлгов было слишком много, и они напирали.

Сперва обороняющиеся сделали шаг назад. Затем еще. И еще. Мильвио попытался вернуть позиции, но двое мэлгов в броне, вооруженных топорами, мешали ему.

Четыре стрелы ударили им в доспехи, отлетели, не причинив никакого вреда. Мильвио изловчился, воспользовался ситуацией, перерубил твари кадык концом меча, вскрыв гортань. Тэо пырнул копьем второго мэлга, но наконечник лишь скользнул по нагруднику. Зато Алин оказался удачливее, не промазал, и дубина смяла кирасу на груди чудовища, раздробив тому ребра.

Он упал рядом с телом Молике, и южанин, с ног до головы в чужой крови, добил противника, крикнув:

– Держаться!

Приземистая, тяжелая туша спрыгнула, казалось, с самой луны. Шерон подняла голову, увидев лицо ухмыляющегося мэлга. Внезапно он дернулся в сторону, словно хотел показать всем присутствующим изящное танцевальное па. В его шее торчал брошенный сойкой метательный нож.

Три арканные петли упали на Алина, рванули во мрак, и он рухнул на колени. Мильвио одним ударом перерубил веревки. Его бок оказался открыт, и Тэо оттеснил ближайшего мэлга копьем. Отступая, тот поскользнулся в крови, и через него сразу же перепрыгнули три людоеда.

Выбирая между силачом и канатоходцем, Мильвио прикрыл акробата, парируя выпад, а затем увлек Пружину за собой, назад, разрывая дистанцию, так как внутри круга было уже шесть мэлгов и все время прибывали новые.

Алина проткнули копьем, а затем зарубили топорами. Мьи выпустила последнюю стрелу. Гит, Ливен, Ирвис, Вьет пытались противостоять тем, кто лез под фургонами справа.

Чик, Тик и Ремень, навалившись на доски, из последних сил удерживали баррикаду на дальнем конце лагеря.

Вездесущая Лавиани появлялась в разных местах, но ее сил не хватало, чтобы остановить их всех.

Оборона была прорвана, и Пружина понимал, что держатся они последнюю минуту.

Струны жизни лопались вокруг нее с пугающей частотой, оставляя противный звон в ушах и дрожь во всем теле. Шерон захватывало черное отчаяние. Люди гибли вокруг нее, и не было возможности это остановить.

Один из фургонов загорелся, его все же смогли поджечь, и теперь к свету шара Нэко примешивались оранжевые отблески пожара.

Брат Молике, выронив вилы, мешком повалился на землю, когда никем не остановленный мэлг выдернул меч из его спины.

Указывающая посмотрела на окровавленную Велину с погасшими глазами. На ее обострившиеся скулы и приоткрытый рот.

Смерть. Вокруг была лишь смерть, и она должна была захватить не только Шерон, но и всех ее друзей.

Девушка отрешилась от всего. Забыла о том, где находится и что происходит вокруг. Она погрузилась глубоко в себя, в свои воспоминания, вызывая в себе то чувство голода, что терзало ее недавно.

С резью в желудке, с той болью, от которой хочется избавиться. Потянулась в поисках подходящего тела.

Мизинец на руке Велины дрогнул, она тихо вздохнула и неловко встала на колени, глядя на указывающую пустыми глазами. А вокруг них, в кострах, в разгорающемся фургоне, бесновалось белое пламя.

Шерон, сознание которой словно расщепилось, не знала, как следует поступать дальше. Поэтому просто сказала мертвой:

– Защити меня!

Та, что полчаса назад была бардом, проворно, точно обезьяна, бросилась вперед, волчьими зубами вцепившись в плечо мэлга, уже собравшегося зарубить Тик.

Чувствуя кровь на губах, ощущая одновременно бешеный восторг и тошноту от содеянного, она закричала в звездное небо, закричала чужим, высоким, хриплым и испугавшим даже ее голосом:

– Защищайте нас! Сражайтесь за нас!

И Алин, Молике, ее брат поднялись с земли и бросились на мэлгов. А огонь продолжал гореть белым.

До самого утра.

Глава семнадцатая Бренн

Это величайшая из рек. И самая протяженная. Она пересекает всю восточную часть континента, впадая в море Радости [21] . В месяцы Щита и Тени здесь до сих пор можно встретить ходящие к Лунным скалам корабли эйвов, почитающих тех, кого они называют дхенне и о ком теперь говорить не принято. Королевство этого народа тянется по правому берегу много дней, и корни Туманного леса пьют из Бренна. Я мечтаю проплыть когда-нибудь весь этот долгий, многомесячный путь, от истоков, берущих свою жизнь с ледников Мышиных гор, через пороги Эрхайма, мимо водопадов Великого круга и до дельты Асворта, где стоит один из величайших городов Единого королевства.

История Единого королевства. 123 год до начала Катаклизма. Эпоха Процветания

21

Старое название моря Скованного.

Дым от догорающих пожаров на опустевших улицах стелился над рекой, подобно туману.

Дым запросто можно было с ним спутать, если бы не горечь, ножом режущая горло. Этот вкус причинял почти физическую боль, щекотал ноздри и заставлял слезиться глаза.

Однажды, путешествуя по западу Дарии, Тэо со своим цирком оказался в крае, страдающем от летних пожаров. Тогда было точно так же, с той лишь разницей, что там горели торфяники, а здесь – большой богатый город.

Мэлгов никто не ждал. Сотни погибших горожан остались на улицах, некоторых угнали с собой, точно скот. Что не смогли разорить и разбить, сожгли, и теперь на месте северных кварталов, вплотную подходящих к лесу, осталось дымящееся пепелище.