Синее пламя

empty-line/>

Никто не вел счет, но Мильвио и Тэо действовали синхронно, налегая на короткие, широкие весла. Их посудина рывками, точно резвая лошадка, рвалась вперед.

Лавиани видела Шрева, а он, сложив руки на груди, стоял и смотрел на нее. Она с большим удовольствием показала ему неприличный жест:

– Чтобы ты сдох, тварь!

Полет стрелы сойка тоже отслеживала. Та должна была прийти на излете и не представляла особой опасности.

На последнем участке полета подул ветер, и стрела упала за кормой. В принципе Мардж иного и не ожидала.

– Бух-Бух?!

– Ничего не могу сделать, – прогудел муж. – Мы на середине, шесты до дна не достают.

– Что происходит? – хмуро спросил Лоскут. – Кто эти люди?

– Бандиты, – не моргнув глазом ответил Шрев.

– Более опасные, чем вы? – Уцелевшая половина лица следопыта выражала явное неодобрение происходящего. – Ни я, ни мой сын не будем принимать участие в убийстве незнакомцев.

– Вас и не просят.

– Надо причаливать! До Белых порогов осталось немного. Мы, в отличие от них, не проскочим камни!

– Мардж? – Сойка пропустил совет мимо ушей.

– Бесполезно, мастер Шрев. Просто зря израсходую хорошие стрелы.

– Ясно. Сегу. Будь добр…

– Ха-ха! Съели, сукины дети?! – крикнула Лавиани.

Они уходили за излучину реки, и неповоротливый плот не поспевал за ними. Сегу прыгнул в воду, и вода вокруг бревен закипела.

– Проклятье! Проклятье!

Ублюдок использовал талант, ускорился и вытолкнул эту неуклюжую посудину вперед. Всего лишь за несколько секунд он покрыл большую часть разделявшего их расстояния.

– Ближе к берегу! – скомандовала Лавиани. – Держитесь под деревьями!

Когда плот дернулся и полетел вперед со скоростью ласточки, Мардж, чтобы удержаться на ногах, раскинула руки, ища правильный баланс. А вот Крейт едва не улетел за борт, в самый последний момент его успел схватить отец.

Лодка стремительно вырастала в размерах, и Мардж довольно улыбалась. Теперь у нее появились все шансы.

Пора.

Раз. Два. Три. Четыре.

Когда в воздухе висело четыре стрелы, лук отправил пятую.

Их спасли ветви деревьев, словно купол нависающие над водой. Три стрелы застряли среди них, четвертая тяжело ударила в борт, и Шерон вскрикнула от неожиданности. Пятую, прямо в полете, поймал на лопасть весла Мильвио, махнув им, точно огромной ложкой, встречая жирную муху.

Он с мрачным видом переломил древко у самого основания, выбросил его за борт.

Река, всего лишь минуту назад достаточно спокойная, бурлила. Ее течение ускорилось многократно. Появилось дно, мужчины налегали на шесты, подгоняя плот еще сильнее. Там, где выступали камни, все было белым, летели брызги. До порогов оставалась лишь одна излучина, был слышен нарастающий рев несущейся воды.

Плот под ногами плясал, подчиняясь потоку. Приходилось все время ловить баланс. Мардж, сохраняя дыхание, вытащила из футляра стрелу, которую сделала меньше часа назад. С широким листовидным наконечником, летящую быстро и ровно.

Лодка, теперь тоже несущаяся вперед не по воле весел, а по воле стихии, то и дело подпрыгивала вверх, задирала нос на бурунах, а затем ухала вниз, словно хотела нырнуть и пересчитать всех рыб.

Они вновь поравнялись с ней, можно было стрелять с минимальным углом, ветви теперь уже не защищали людей так, как прежде.

Мардж несколько раз выдохнула, приспосабливаясь к неустойчивой поверхности, с удовольствием наметила себе цель и легко, даже радостно, произвела точный выстрел.

– Весло направо! В воду!

Тэо выполнил приказ Мильвио, не задумываясь, зачем это следует делать. Он опустил весло одновременно с мечником, и лодка, точно лошадь, врезавшаяся в стену, начала разворачиваться поперек течения. Ее борт опустился опасно низко.

Стрела пролетела мимо.

– Сукин сын! – в сердцах крикнула Мардж.

Это было невероятно! Но у акробата, которого она узнала и в которого метила, без сомнения была удача самого Тиона.

На этот раз она целилась гораздо дольше. Настолько долго, что в груди стало колоть от задержки дыхания.

Она рассчитала скорость лодки, плота и реки. Силу ветра и расстояние. Отпустила тетиву плавно и так нежно, словно была бардом, выступающим перед изысканной, требовательной и очень взыскательной публикой.

Пропела струна, стрела сорвалась, и женщина не спускала с нее глаз во время скоротечного полета.

Лодку болтало словно крысу, попавшую в пасть собаки. Сидевшая на носу Лавиани одной рукой держалась за борт, другой сжимала метательный нож. Она не спускала глаз со Шрева, хотя и понимала, что шансы достать его отсюда ничтожно малы.

Сойка заметила стрелу краем глаза, поняла, что она войдет Тэо в шею, и ударила его обеими ногами в грудь.

Акробат, не ожидавший этого, отклонился назад, лодка вильнула, и широкий наконечник вошел ему в тыльную сторону ладони, пригвоздив левую руку к веслу.

Боли он совсем не ощутил. Было лишь удивление спустя несколько секунд после удара, когда потекла кровь.

А затем мир померк. Животы белых облаков налились тьмой, вода приобрела фиолетовый оттенок, а сойка, сидевшая перед ним, потускнела, растаяла, оставив после себя лишь бледные контуры тусклого света среди лиловых оттенков мира.

В левой лопатке что-то шевельнулось, гадюкой скользнуло в плечо, потом в локоть, а затем ядовитыми каплями начало выбираться из раны и тянуться к тому, кто был ближе всего, перед его глазами.

К Лавиани.

Ненависть, шевельнувшаяся в ее груди, ударила под дых, точно кувалда. Сойка взвыла, как раненая кошка, сама не понимая, что происходит.

Просто почувствовала опасность, но сделать ничего не успела. Смерть, которая должна была вцепиться ей в лицо, изменила направление.

Тэо вскинул левую руку в сторону плота, указал на него искореженными пальцами, раздробившими весло в щепки. В воде, сверкая на солнце, закрутилось два хрустальных диска.

Они, точно дельфины, разрезая реку, понеслись прочь, а затем врезались в плот, и тот, разваливаясь на части, увлек за собой людей в белый поток…