Синее пламя
Шрифт:
Глава восемнадцатая
На рубеже
Иногда, мой друг, политики действуют не по своему желанию. Это игра. Сложная и часто смертельная, и свой следующий ход ты вынужден делать лишь потому, что обстоятельства вынуждают. Чаще всего подобные вещи происходят вопреки твоей воле и желанию.
Эшандан, родовой город герцога Кивела да Монтага, расположенный в плодородной долине, в недельном пути от Шаруда, встречал
Сиреневые звезды – бесконечное число крокусов, уже успевших расцвести в Нижних долинах, летели под копыта коней. Реяли флаги с изображением крылатого льва.
Люди, приехавшие из соседних городов, приветствовали его милость и хотя бы одним глазом желали увидеть Спасительницу, асторэ, женщину, защитившую страну от шауттов.
Дэйт ехал сразу за Рукавичкой. Ее коня вел в поводу один из юных дворян свиты герцога. За такую возможность в последние дни боролись многие, словно подобная честь обеспечивала им благословение Вэйрэна.
До начальника охраны доходили слухи, что некоторые особо молодые и впечатлительные уже зажигали лампады в честь Темного Наездника, словно тот был одним из Шестерых. Они поклонялись бы и Рукавичке, если бы та не запретила им этого делать. Синее пламя, теперь часто горевшее рядом с башнями Калав-им-тарка, приводило многих в священный трепет.
Дэйт же порой чувствовал себя неуютно, вплоть до мурашек на спине и желания схватиться за секиру. Память о приходе демонов, когда огонь окрашивался в этот цвет, была в нем слишком сильна.
Процессия из почетных жителей Эшандана выехала навстречу кавалькаде, прибывшей из горного замка. Бургомистр, потеющий краснолицый человек с густыми седыми баками, разразился официальной речью. Герцог слушал ее терпеливо, без раздражения, хотя и устал после дороги.
Когда с обязательными формальностями было покончено, кавалькада с присоединившимися к ней уважаемыми горожанами устремилась к особняку в центре города, когда-то принадлежавшему матери его милости.
Сын герцога, мальчишка, старавшийся выглядеть солидно, ехал справа от Рукавички, правил огромным конем тарбатской породы уверенно, не забывая приветствовать горожан, как ему наказал отец.
Кивел да Монтаг больше не оставлял своего наследника в одиночестве, держа его рядом с асторэ.
Возле ворот особняка их ждал почетный караул городской стражи, поменявший лилово-черную форму цветов города на серые и голубые цвета владетеля.
Знакомый, болезненный до ломоты в костях звук заставил Дэйта действовать машинально. Он ударил каблуками в лошадиные бока, и конь, хорошо обученный, знающий, что делать, скакнул вперед, закрывая собой мальчишку.
Начальник охраны не видел, откуда стреляли и попал ли в кого-то арбалетный болт. Он стянул ничего не подозревающего сына владетеля с седла.
– Защищайте его милость! – крикнул воин, посылая коня вперед, под прикрытие стен.
Гвардейцы уже и сами сообразили, что происходит, и, ломая строй ошалелых и мало что понимающих горожан, окружили Кивела да Монтага, прижавшегося к лошадиной гриве.
Во дворе
Дэйт спрыгнул, подхватил наследника и буквально впихнул его в особняк, оставив с подоспевшими охранниками.– Проверьте крыши! Перекрыть ближайшие улицы! – Он отдавал приказы на бегу.
Герцог, внешне спокойный, хотя его голос дрожал от ярости, сказал бургомистру, потерявшему соболиную шапку:
– Так-то Эшандан встречает своего господина?!
Тот, теперь уже не красный, а бледный, точно покойник, лишь жалко блеял.
– Дэйт?!
– Ваш сын не пострадал, ваша милость.
– Найди мне стрелка. И желательно живым.
– О Шестеро! – ахнул кто-то в толпе.
Убийца все-таки поразил цель. Начальник охраны с застывшим лицом смотрел на арбалетный болт. Он был тонким, изящным, вне всякого сомнения савьятской работы и по самые лётки торчал в животе Рукавички.
Двое дворян сняли ее с коня, кто-то рванул на себе плащ, ломая дорогую пряжку, кинул на снег, собираясь положить женщину.
Та зажимала рукой рану, и крови не было совсем, отчего Дэйт заключил, что дела еще хуже, чем он думал мгновение назад. Переглянулся с герцогом, лицо которого словно было выточено из камня. Оба понимали, что рана смертельна.
– Лекаря! – Прозвучало это жалко и отчаянно.
Безнадежно.
– Нет! – сказала женщина. – В дом! Отнесите меня в дом.
– Делайте, как она сказала! – Слово герцога решило дело.
Ее тут же подхватили четыре человека. Остальные расступались. Все бледные, растерянные, подавленные. Недавние триумф и ликование исчезли.
– Пойдут слухи, ваша милость, – шепнул Дэйт герцогу, когда они шли следом за раненой. – В ближайшие часы они нам ни к чему.
Тот сурово кивнул, и начальник охраны подозвал капитана:
– Никого не выпускать. Размести всех в доме. Если кто-то из местных начнет возмущаться, запри их.
Ее внесли в хорошо натопленную комнату, положили на кровать.
– Забери меня та сторона! – взревел Кивел да Монтаг, теряя терпение. – Где лекарь?!
– Не надо, – слабым голосом попросила Рукавичка, все еще сжимая болт маленькой бледной рукой. – Оставьте меня. Все оставьте.
Владетель пытался возражать, но она улыбнулась, слабо и просяще:
– Мы все знаем – врач здесь не поможет. Побудьте за дверью, ваша милость. Если меня что-то и спасет, то лишь Вэйрэн. Я попрошу его и надеюсь, что он откликнется. – И, чувствуя, что они колеблются, произнесла: – Пожалуйста.
– А болт? – спросил Дэйт. – Мне помочь вытащить его?
– Нет. Я все сделаю сама.
Он не представлял, как она собирается такое провернуть, посмотрел на господина, ожидая его решения.
– Хорошо. Мы оставим тебя.
Он вышел первым, Дэйт за ним, плотно прикрыв дверь и понимая, что шанс увидеть женщину живой не так уж и велик. Жестом велел двум гвардейцам встать рядом, охранять, посмотрел через зал, увидел, что с наследником его люди, и, подчиняясь приказу герцога, вошел с ним в маленькую комнату со стрельчатыми окнами.
– Проклятье. – Владетель потер виски. – Как же не вовремя! Ты должен был ее защищать.
– Нет, ваша милость. Я должен был защищать вашего сына. Как вы и сказали сегодня утром.