Sing For Me, Cry For Me

Люциус глубоко вздохнул. Это были весьма болезненные укусы: у его котёнка весьма острые зубки и он довольно часто ими пользовался. Они так и застыли, безотрывно глядя глаза в глаза; безмолвно изливая друг на друга все те эмоции, выразить которые было невозможно никакими словами. Вскоре Люциус уже в достаточной мере овладел своими чувствами и душевными порывами, чтобы спокойно продолжить так неприятно начавшийся разговор:

– Если ты уже закончил с попытками распробовать вкус моей несчастной плоти, я предлагаю тебе успокоиться и выслушать то, что я собираюсь тебе сказать, со всем возможным вниманием: я не люблю, когда меня держат за дурака.

– Но я же ничего не сделал!

– И я терпеть не могу, когда меня перебивают.

– Он снова с силой сжал запястье Гарри, заставляя юношу уже откровенно плакать от боли.

– Ты постоянно твердишь мне, что я принадлежу тебе. Но это не так! Сколько раз мне ещё повторять тебе это?!
– воскликнул Гарри, отчаянно пытаясь вывернуть руку из болезненной хватки.

Люциус рассмеялся:

– Наверное, столько же, сколько я буду повторять, что ты принадлежишь мне, и это будет далеко не один раз. Если ты чего-то не знаешь, мой дорогой Гарри, это ещё не значит, что оно не существует. А теперь я хотел бы знать: что именно происходит между тобой и моим сыном?

– Ничего, - отрывисто сказал Гарри.
– Мы всего лишь занимаемся вместе. Ничего больше. Я клянусь.

– Тогда позволь поинтересоваться: с чего это тебе вдруг взбрело в голову взять моего сына себе в наперсники? Я что-то не припомню, чтобы вы двое числились лучшими друзьями. Скорее уж наоборот.

– Я просто не хотел, чтобы он, как ты ему велел, повсюду таскался за мной, подсматривая и выслеживая. Я подумал, что будет гораздо лучше, если он станет проводить время со мной и Роном. Он же всё ещё отсылает тебе отчёты, верно? Так в чём проблема? Какая разница, каким способом он добывает свои сведения?

Гарри уже тихо плакал, его лицо было мокрым от слёз.

– Мне совершенно не понравилось то, что вы так живо обсуждали по пути сюда.

Глаза Гарри широко распахнулись, став просто невероятно огромными:

– Люциус, мы всего лишь смеялись над теми нелепыми слухами, что сейчас бродят по школе.

– Слухи?

– О том, с кем из них двоих я встречаюсь.

– Из двоих?

– Ну, они никак не могут решить, кто именно мой парень: Рон или Драко, или же я кручу роман с ними обоими одновременно. Мы немного посмеялись над всем этим, только и всего.

Глаза Люциуса резко сузились. Гарри устало вздохнул.

– Это правда. Люциус. Почему ты мне не веришь? Я же не сделал ничего, чтобы заслужить твоё недоверие. Боже, скорее уж наоборот. Я даже не знаю, зачем рассказываю тебе всё это, словно я действительно в чём-то виноват. Почему я вообще должен перед тобой оправдываться?

– Потому что знаешь, что так будет лучше, котёнок.

– Теперь ты меня отпустишь?
– без малейшей надежды в голосе спросил Гарри.

Люциус тут же ослабил хватку, но взамен притянул Гарри к себе и нежно поцеловал в губы.

– Ты всегда так поступаешь? Сначала причиняешь боль, а затем замаливаешь её поцелуем?
– спросил Гарри. В его слабой улыбке не было и намёка на радость.

– Кто знает.

Гарри покачал головой:

– У меня нет ни малейшего желания это узнавать.

Люциус потянулся к лицу Гарри и, как уже делал неоднократно, пальцами проследил влажные дорожки слёз. Он с радостью отметил, что Гарри даже не вздрогнул, скорее наоборот, неосознанно потянулся за прикосновением.

– Ты так прекрасен, когда плачешь, - прошептал Люциус, притискивая юношу к своему телу.

– Я помню, ты уже говорил мне об этом раньше. Ты именно поэтому всегда заставляешь меня плакать?

– Возможно. Мне нравится заставлять тебя плакать. Я хочу быть причиной каждой твоей слезинки. Я люблю касаться этих мокрых дорожек, а потом осушать твои нежные щёчки поцелуями.

Гарри посмотрел на него снизу вверх.

– Ты настоящий садист и ублюдок.

– Думаю, ты совершенно прав, котёнок. Но ты никак не сможешь этого изменить.

– А я бы хотел, - прошептал Гарри, зарываясь лицом Люциусу в плечо.

Люциус прижал Гарри теснее и стиснул в железных объятиях.

* * *

Они не знали, сколько прошло времени, но раздавшиеся поблизости голоса вернули их к реальности.

– Поттер, чёрт возьми, ты где? Я так и знал, что это плохая идея - позволить тебе разгуливать здесь в одиночестве.

Люциус отпустил Гарри и снял заклинание. Гарри тут же отстранился от него.

– Здравствуй, Драко.

Сердце Драко оборвалось и ухнуло куда-то в сторону пола. Вслед за ним отправилась и отпавшая челюсть Рона, когда его глазам предстала вся картина целиком. Гарри и Люциус появились словно бы из ниоткуда. У Гарри было заплаканное лицо и распухшие истерзанные губы. Рон не мог поверить своим глазам. Одно дело слушать рассказы Гарри о том, что с ним происходит, но совсем другое увидеть всё самому. Но не было ни малейших сомнений, что именно сейчас здесь произошло и зачем именно Люциусу понадобилось накладывать подобное заклинание. В голове Драко бродили примерно те же мысли, только его размышления включали в себя также и тот факт, что на лице его отца застыло поистине убийственное выражение, и что тот совершенно определённо знает, что Драко сознательно утаивал от него кое-какие весьма важные сведения. Младший Малфой судорожно сглотнул и побледнел.

– Отец.
– Он не осмеливался спросить, что здесь делает его отец. Это было бы уже слишком.

– Думаю, нам с тобой нужно поговорить.

– Да, отец, - согласился Драко, машинально склоняя голову.

– Пошли, Рон, - позвал друга Гарри.

Люциус перевёл взгляд на Гарри.

– Уже уходите, мистер Поттер?

– Да, мистер Малфой. Я считаю, что отца и сына лучше оставить наедине, чтобы они могли спокойно, без свидетелей обсудить все свои семейные проблемы. Я не думаю, что нам стоит и дальше оставаться здесь и вмешиваться не в наше дело.

– Как пожелаете, Гарри. Было приятно с вами повидаться, впрочем, как и всегда, - сказал Люциус, демонстративно облизывая свои губы.

Гарри посмотрел на него, с трудом сдерживая снова наворачивающиеся на глаза слёзы.

– До свидания, мистер Малфой.

Они вышли из магазина.

* * *

Рон не знал, что сказать или сделать, поэтому просто следовал за Гарри, который уже почти бежал по направлению к Хогвартсу. Гостиная была всё ещё пуста, а огонь заманчиво потрескивал в большом камине, но Гарри, ни на миг не задержавшись, поспешил прямо в спальню и с размаху бросился на свою кровать лицом вниз.

Рон присел рядом с ним.

– Гарри?
– не было никакой необходимости спрашивать о том, что именно произошло, всё было и так слишком очевидно. Но Рон чувствовал, что Гарри просто жизненно необходимо выговориться.

– Гарри, пожалуйста, поговори со мной.

Гарри сел и посмотрел на Рона огромными пустыми глазами.

– Рон, я больше так не выдержу. Он делает всё, что только захочет. Он приходит, выворачивает все мои внутренности наизнанку, забирает себе мои сердце и душу, а потом просто уходит. И всё что остаётся - лишь жалкие осколки того, что раньше было Гарри Поттером. И он - единственный, кто в состоянии воссоздать меня заново. Но затем он вновь разбивает меня на части, и мне остаётся лишь покорно ждать его возвращения. Разве это справедливо? А он всегда такой спокойный, такой сдержанный, такой жестокий, но при этом и такой любящий и нежный. Я просто не могу ему сопротивляться. И он об этом прекрасно знает. И знает почему. А я не знаю ничего. Он только играет со мной. Знаешь, это больно. Это ужасно больно.