Синигами, обрученный со смертью

— Держи. — Прокричал я, нанося справа удар кулаком, обогнув сабли, и целясь в ухо Арии. И я совершил ошибку, обратив на себя внимание ошарашенной воительницы ударом рукоятки колуна.

Она взвилась в воздух, словно птица, и последнее, что я помню, это как мой кулак, так не достиг своей цели. А там где была прекрасная скула Арии, оказалась её не менее красивая задница. Ну, а потом появилась металлическая наклепка на небольшом каблучке изящных, кожаных, черных сапожек.

Я лежал на песке и смотрел на синее, без единого облачка, небо. И пытался сообразить — кто я, где, и почему лежу. И тут надо мной сперва появилась тень, а потом жутко довольное и счастливое лицо клыкастой, черноволосой красавицы, в глазах которой горели довольные огоньки.

— Это потрясающе! — Выпалила на одном дыхании Ария, а я нащупал языком, что у меня не хватает во рту зубов. — Ты как глина, податливая и жутко талантливая! Я вылеплю из тебя великого воина! Несмотря на твой путь, основа у тебя прекрасная.

— Мой зуб, сука. — Прошипел я на неё, пытаясь вскочить на ноги, но у меня это не получилось. Голова еще кружилась, и я вновь упал на песок.

— Клык за клык, мелкий гаденыш! И не сука, а Варси! И не забывай, что ко мне надо обращаться не как иначе, как Госпожа Ария. — Улыбнулась мне Ария и отошла, так как я уже перевернулся и пытался унять головокружение и встать на ноги, чувствуя солоноватый привкус своей крови во рту. — Я рада, что ты не молча наносил свой последний удар, иначе ты бы не пережил моего позора.

Я встал на свои ноги, и немного шатаясь, посмотрел на Варси, что радостно скалилась и практически светилась от счастья. На трибунах творился какой-то хаос, сотни разумных кричали и даже уже устроили драку. Они избивали и разрывали на части смотрителя, который принимал ставки. На трибунах появилась городская стража, что пыталась возобновить порядок и успокоить народ дубинками. А у самой арены, вся в огне, с мечом наголо стояла Астрид. Путь ей преграждал Гурам, который что-то неспешно говорил, пытаясь успокоить.

— Тебя ценит твоя сестра и переживает за тебя. — Ухмыльнулась Ария.

— Как и я за неё. — Кривясь от боли ответил я наглой Варси, и это было правдой. Даже зная о том, что так надо, и нас не убьют, мы переживали друг за друга. Тогда, в Сером пределе, я был готов на все и даже больше, и Астрид платила мне тем же.

К нам подошли судьи учебного экзамена по проверки наших сил в лице улыбающегося Гурама о чем-то разговаривающего с толстячком Ахимом, который был очень грустным и чем-то расстроен. Он как-то с сожалением взирал на меня, иногда оборачиваясь и сжимая свои кулачки, смотрел на смотрителя трибун, которого уже вырвали из лап беснующейся толпы. Весь народ уже успокоился и начал расходиться, покидая трибуны. А вот Гурам посматривал на меня с надеждой, а на Варси с ухмылкой взирал своим единственным глазом

— Хороший бой. — Констатировал Гурам и как-то ехидно посмотрел на Арию. — Что, сложно сражаться, не применяя свои пути, Ария?

— Нет, господин Гурам. — Уважительно склонила голову Варси, что было для меня удивительно. — Я нашла того, кто станет великим воином. Сожалею, что он не подданный империи Харсе и я не могу его купить. Но всё же я вылеплю из него прекрасного бретера. Он станет прекрасным поединщиком, невзирая на разницу в уровнях.

— Думаешь, он хорош только в одиночном бою? — Вмешался в разговор Ахим, чем вызвал злой взгляд Арии, которая, видать, недолюбливала толстяка.

— Он убийца, толстяк. — С пренебрежением ответила ему Ария, и, взглянув на Гурама, добавила. — Как вам, господин Гурам, и обещала, я показала что Альмонд, как и остальные Синигами, немного большее, чем просто ученики по обмену.

— Ректор будет не доволен, что на боевом факультете будут обучаться сразу двое не подданных империи Харсе. Их королевство даже не наши союзники. — Задумчиво пробурчал Гурам, почесав свою лысую черную голову, которая имела совсем недавно полученный ожог, и теперь на ней не было ярко красной чалмы.,

Ария ничего ему не ответила, лишь ослепительно улыбнулась. А после, взглянув на меня, исказилась в брезгливой гримасе, но печально вздохнув и что-то решив для себя, повернулась ко мне, убрала сабли в ножны за свою спину и начала говорить.

— Я благодарю вас за бой, Альмонд. — Уважительно поклонилась она мне.

— И я вас благодарю, госпожа Ария, за хороший урок. — Моя спина со скрипом, лишь едва заметно наклонилась в сторону клыкастой красавицы.

— И какой урок? — Живо поинтересовалась Ария.

— Бей молча. — Хмуро ответил я ей и направился к Астрид, ожидающей у границы арены.

Она сильно за меня беспокоилась, и как-то зловеще проводила взглядом Арию. Моя сестренка оказалась более дальновидной, и верящей в меня больше, чем я в нее. Астрид поставила на меня ставку, конечно, не на мою победу. Она не верила, что я могу совладать с опытной воительницей, но надеялась на то, что поставлю Арию в неудобное положение и смогу своим оружием коснуться её. В такой исход событий никто не верил. Пятидесятый уровень Варси выносил мне вердикт заранее, не смотря на то, что наши пути были запрещены к использованию, и я не мог нанести ни единого удара, который бы коснулся брони Арии. И теперь, когда мы возвращались к Кхаргам, Астрид светилась и не могла нарадоваться выигранным деньгам, и все жалела бедного смотрителя арены, которому немного помяли лицо. Ну, а мой клык, который выбила Ария, еще отрастет, как пообещал мне Гурам на прощание. И взглянув на мой колун, сказал, что знает чему мне стоит научиться и в академии есть подходящий для этого учитель.

— Ладно, в первый раз ты мог и не знать, чья это крыша, чей это дом, но сейчас то, что? — Раздался за моей спиной приятный, глубокий, старческий голос, вырывая меня из воспоминаний и возвращая в ночную тишину. — Не пора ли тебя наказать за дерзость?

— Здравствуй, Живур. — Тихо, дрожащим голосом произнес я, не оборачиваясь, и коснулся рукой рукояти колуна, который сразу вылез из своих креплений на моей спине и был готов к бою. — Я не хотел оскорбить твой храм.

— Думаешь, твоя палка с железякой на конце мне повредит? Или помешает мне тебя наказать за дерзость? — Иронично проговорил мертвый бог с другого конца башни, так и не став ко мне приближаться.

— Нет, она всего лишь придает мне уверенности, чтобы не сбежать, как в прошлый раз. — Произнес я уже твердым голосом, положив колун себе на колени. — Но я не просто так пришел сюда, мне нужен совет.

— И какой же? — Произнес Живур за моей спиной и с каждым словом страх во мне становился все сильнее. Но я все крепче сжимал руками топор и страх понемногу сдавался под гнетом моей воли.

— Сегодня на рассвете сын убьет своего отца, и я могу помешать этому случиться. Но не знаю, что мне делать. — Тихо проговорил я. — Стоит ли мне помогать им, или пусть случится то, что должно.

— А чтобы ты не решил, чтобы ты не сделал. — Задумчиво проговорил Живур. — На рассвете с первыми лучами солнца на глазах сына умрет его отец. Ты бессилен что-либо изменить.

— Это мы еще посмотрим! — Воскликнул я, срываясь с крыши. Лезвие колуна, высекая искры и скользя по стене, замедлило мой полет вниз, и, зацепившись за трещину, остановило падение у самой крыши рядом стоящего, покосившегося дома.

Мне было плевать на то, что я произвел слишком много шума. Я несся словно обезумевший к дому, где моего возвращения точно не ждали. Я так и не решил, правильно ли мое решение помочь Шураду и его отцу. Но не стоило говорить Живуру о том, что все решено за меня, и я бессилен что-либо сделать. Ибо я решил хотя бы попытаться помочь, а там будь, что будет, по крайне мере буду честен с собой, сделав все, что смог.