Синяя бабочка плетельщика судеб
Шрифт:
— Да, — ответил я, подходя к своей одежде. Тут я впервые пожалел о лечении, надевать вонючие шмотки совершенно не было никакого желания, но сверкать чистотой и, как следствие, выбиваться из образа тоже не хотелось. Дилемма. — Ты чего смотался-то?
— Твое счастье, что ты аур не видишь… — с нервным смешком проговорил призрак.
— А что с ним не так? — рассеяно сказал я, одеваясь. всё-таки дело превыше всего. В правый сапог пришлось подложить какой-то ржавый шуруп, чтобы хромать не забывать. Дырявая бесформенная коричневая тряпка, что заменяла мне плащ с капюшоном, практически
— Да так… Всего-то абсолютно однотонная, без следа эмоций, переживаний и сожалений аура, — нарочно небрежным тоном ответил дедок. — У людей не бывает такого цвета, скорее это похоже на воплощенную стихию, только непонятно какая стихия выберет своим символом серебристый.
— Стоп-стоп, серебристый? — замер я, заметив несостыковку. Однотонность и, следовательно, бесчувственность меня не пугала, наверное, ситуация та же, что и с голосом: слабая выразительность, а вот цвет заинтересовал. — Не белесый? всё-таки металлические оттенки предполагают наличие отражений.
— Маг что ли? — подозрительно спросил дедок.
— Сестра — ведьма, — поморщившись, пояснил я. Успев одеться я столкнулся с проблемой неожиданного свойства: оказывается, я хранил несколько рыбок во впадине, сформированной неправильно сросшимися ребрами.
— А-а-а… Понятно, — сразу же успокоился призрак. Оно и понятно, маг-калека — это нонсенс, а значит он что-то нехорошее замышляет. Зато маги в семье — любимая тема для анекдотов в народе… Что уж говорить, сам великий магистр теоретики, начал изучать науку из-за того, что его непоседливый сынок все время поджигал что попало. — Да, он отражал твою ауру практически полностью. Но, увы, с одной стороны.
— А чего он так спокойно шастает?.. Не боится, что его каждый встречный-поперечный опознает? — озадачился я. Нет, действительно, если у него такая необычная аура, то его ориентировки должны были быть в каждом городе, и каждый маломальски способный к колдовству смог бы его опознать.
— Ну ты даешь! — развеселился дедок. — Я же призрак, мне все эти щиты-маскировки по барабану, они только на живых действуют. А ещё, я видел смерть и его ауру… Черную-черную, такую, что казалось там взгляд тонул.
— А внешне как? — заинтересовался я. Что и говорить, людей всегда интересовало, что там за гранью.
— А внешне… — старик причмокнул губами. — Эх, да что и говорить, сам когда-нибудь увидишь.
— Ох, ну спасибо, — от такого предсказания стало как-то не по себе, хотя разумом-то я осознавал, что это неизбежно рано или поздно произойдет. — А у меня какая аура?
— Да обычная, — пожал плечами призрак. — Куча цветов-страстей, запертая внутри синего упрямства так, что их цвета даже не всегда различишь. Хотя нет, странно, ненависти слишком мало для такого положения…
— Я её берегу для особых случаев, — нехорошая улыбка невольно появилась на моих губах. — Ладно, мне пора идти. Возможно, до встречи.
Помахав рукой одному из самых дружелюбных приведений, знакомых мне, я выпрыгнул в окно и мягко приземлился в соседнем саду. Как хорошо снова быть здоровым! Теперь можно и повеселиться.
Призрак купца посмотрел в след удаляющейся тени
и грустно покачал головой. Не стоило парнишке связываться с носящим серебристую ауру и, тем более, принимать от него подарки. Сделки с богами никогда не бывают в пользу смертных, но… Проклятое упрямство не дало бы услышать ему эти слова.И не видел купец тонкого светящегося ободка ауры, так называемого пояса обаяния.
Итак, Вээртоге. Город четырех портов, самая северная задница кольца, соответственно — самое далекое от столицы место. Бандитизм здесь не просто распространен, он является нормой и другой жизни аборигены даже не представляют. Местный лорд давно плюнул на это проклятое место и занимается гораздо более перспективными землями, а его младший сын, по слухам, сам возглавляет одну из группировок, разумеется абсолютно тайно.
Сам город поделен на пять, извиняюсь, шесть районов, в каждом из которых свой глава. Так как в каждом из них было что-то, чего не было у других (Портовый — морепродукты; Кузнецовый — оружие и прочие железные изделия; Вратный — доступ наружу и, конечно же, товары из-за стены; Обще ремесленный — гончарные, текстильные и тому подобные изделия; Магический — понятно) им приходилось сотрудничать и даже образовалось некоторое подобие дружбы, если можно так выразиться. Во всяком случае, все новообразованные группировки давились дружно и весело.
Единственный, кто не входил в этот альянс был Центральный район, где находилась мэрия, казармы стражи, таверны и школы. Раздавить их не получалось по двум причинам: во-первых, непонятно как его делить, ни территориально, ни по полезности равно не получалось, а во-вторых… Эрвис.
Начальник стражи со своими дружинниками, похоже, единственные, кто верен забывшему их господину и кто старается поддерживать хоть какой-то порядок. С одной стороны — хорошо обученная полусотня воинов не шла ни в какое сравнение со здешним сбродом, что душу продадут за бутылку вина, но с другой стороны, Вээртоге — их родной город, где помогает каждый камень.
Зимнее небо было как всегда хмурым, оттуда что-то капало. Вроде бы… А может не капало, просто холодная сырость была везде и проникала даже в самые защищенные места. Впрочем, это мне на руку, в такую погоду никого не удивляет закутанная по самую маковку фигура. Да и вообще, народу было не слишком много, все предпочитали тосковать дома, в сухости и тепле. Даже вездесущие грабители отсыпались по домам… Вообще, это очень большая удача, что к нам заехали те аристократы, обычно приключенцы любят летом заезжать…
Ага-ага, это в столице мода такая, ездить сюда, чтобы «карать бандитов», а на самом деле, чтобы выёбы… выпендриваться перед дамами и перед товарищами. Чем бы полезным занялись, ей-богу, например: доучились бы обращению с мечем… Впрочем, для выживших это становится очень хорошим уроком. Выживших только мало.
Свернув с главной улицы, я попал в небольшой тупичок, пугающий случайных прохожих своей чистотой. И не зря. В этом городе подобная чистота может поддерживаться только венерами, а попасться к ним на обед не желает даже самый отъявленный сорвиголова. Наверное, такие психи как я — большая редкость.