Синяя спальня и другие рассказы

— Он очень одинок.

— Конечно, он одинок. Эгоисты всегда одиноки. В этом не виноват никто, кроме него. Он столько лет просидел в своем кресле, жалея себя.

Мисс Кэмерон всегда ненавидела споры.

— Ну, — слабым голосом пробормотала она, — тут уж ничего не поделаешь. Ему уже под девяносто, и его не изменишь.

— Да, но тебе еще не поздно измениться! Ты не можешь состариться рядом с ним. У тебя должна быть собственная жизнь.

Отец умер мирно и безболезненно: заснул после обычного вечера дома и вкусного ужина, приготовленного дочерью, да так и не проснулся. Мисс Кэмерон была рада, что смерть его оказалась легкой. На похороны собралось неожиданно много народу. Через день мисс Кэмерон вызвали в адвокатскую контору. Она пришла в черной шляпке и с легким раздражением в душе. Однако в конторе ее ждала совершенно неожиданная новость. Мистер Кэмерон, старый шотландский хитрюга, здорово водил всех за нос. Вся его копеечная экономия и многолетний аскетизм были одним большим блефом. Он завещал своей дочери дом и деньги — сумму, о которой она не смела и мечтать. Сдержанная и внешне невозмутимая, как обычно, она вышла из адвокатского бюро на залитую солнцем площадь Шарлотты. Над башнями замка полоскался на ветру флаг, воздух был свежий и холодный. Она зашла в «Дженнерс» и выпила чашку кофе, а потом отправилась к Дороти.

Дороти, услышав новость, отреагировала двояко: с одной стороны, ее разозлила подлость мистера Кэмерона, с другой — она радовалась за подругу и привалившее ей богатство.

— Ты сможешь купить себе машину, — говорила она. — Сможешь путешествовать. Будешь щеголять в норковом манто, ездить в круизы. Что ты собираешься делать? Чему посвятишь остаток жизни?

— Ну, — осторожно ответила мисс Кэмерон, — первым делом я куплю маленький автомобиль. — Мысль о том, что она теперь свободна и может ехать куда угодно, ни с кем не считаясь, была ей в новинку — к этому надо было привыкнуть.

— А путешествия?

Но мисс Кэмерон, в общем-то, не хотелось путешествовать, разве что побывать в Обераммергау, да посмотреть мистерию про Страсти Господни. Круизы ее совсем не привлекали. На самом деле ей хотелось лишь одного. Была одна вещь, о которой она мечтала всю жизнь. И вот теперь мечта сбывалась.

Она сказала:

— Я продам дом в Эдинбурге. И куплю другой.

— Где?

Ответ был известен заранее. В Килморане. Девочкой она ездила туда на летние каникулы — ее пригласили заботливые родители школьной подружки. Каникулы принесли ей столько счастья, что мисс Кэмерон вспоминала о них все эти годы.

— Я перееду жить в Килморан.

— Килморан? Так это же просто на другом берегу залива…

Мисс Кэмерон улыбнулась. Никогда раньше Дороти не видела у нее такой улыбки, поэтому она сразу же замолчала.

— Я куплю там дом.

Так она и сделала. Дом на склоне холма, смотрящий на море. Сзади, с севера, он казался неприметным и скучным, с квадратными окошками и дверью, открывавшейся прямо с мостовой. Однако внутри дом был очень красив: настоящий георгианский особняк в миниатюре, с каменным полом в холле и плавно изогнутой лестницей, ведущей на второй этаж. Наверху находилась гостиная с эркером, перед домом был разбит сад, защищенный от морских ветров высокой стеной. В стене открывалась калитка, за которой начиналась каменная лестница, — по ней можно было спуститься на пляж. Летом там бегали ребятишки, поднимая страшный шум, но их веселая перекличка была для мисс Кэмерон сродни грохоту волн, крикам чаек и неумолчному гулу ветра.

В доме надо было много всего отремонтировать, много на что потратиться, однако мисс Кэмерон набралась решимости и взялась ремонтировать и тратить. Вскоре у нее появилось центральное отопление и двойные рамы. Кухню перестроили, установили там сосновые буфеты и шкафчики, на смену старой сантехнике из обколотого белого фаянса пришли новые раковины и ванна нежного салатного оттенка. Был заказан просторный фургон, на котором переехали в Килморан из их старого дома в Эдинбурге дорогие ее сердцу предметы мебели, фарфор, серебро и фамильные картины. Ковры она купила новые, а вместе с ними и занавески, сменила обои на стенах, а наличники на окнах попросила выкрасить белым.

Что касается сада, то у нее его никогда раньше не было, поэтому мисс Кэмерон накупила книг и изучала их по ночам, лежа в кровати. Она посадила эскалонию, и веронику, и тимьян, и лаванду, купила маленькую газонокосилку и сама косила клочковатый неровный газон.

Работая в саду, невозможно было не познакомиться с соседями. Справа жили Митчеллы — пожилая супружеская пара, пенсионеры. Они вежливо побеседовали через забор, а немного позже миссис Митчелл пригласила мисс Кэмерон на ужин и партию в бридж. Постепенно они сдружились, но Митчеллы были очень старомодными и придерживались приличий: они так и не предложили мисс Кэмерон обращаться к ним по имени, а она была слишком застенчива, чтобы проявить инициативу. Размышляя об этом, она поняла, что в последнее время только Дороти называет ее по имени. Очень грустно, когда тебя некому так называть. Это значит, что ты постарела.

Семейство, жившее слева от мисс Кэмерон, оказалось диаметрально противоположным. Собственно, они не жили в доме постоянно, а приезжали на каникулы и на выходные.

— Их фамилия Эшли, — охотно откликнулась миссис Митчелл на один-два вскользь заданных ей за ужином вопроса о запертом доме по другую сторону сада мисс Кэмерон. — Он архитектор, работает в Эдинбурге. Удивительно, что вы, живя там, ничего о нем не слышали. Амброуз Эшли. Женился на девушке значительно младше себя… она, кажется, художница… у них есть дочь. Очень славная девчушка… Положить вам еще овощного пирога? Может быть, салат?

Эшли объявились только на Пасху. Утро пятницы выдалось солнечным и прохладным, и когда мисс Кэмерон вышла в сад, то услышала за забором голоса, а взглянув на дом, заметила, что ставни с окон сняты, а рамы распахнуты настежь. На ветру порхала розовая занавеска. В окне на втором этаже появилась девушка, и на несколько секунд их взгляды встретились, а потом мисс Кэмерон, смутившись, развернулась и поспешила обратно в дом. Будет ужасно неприятно, если они решат, будто она шпионила.

В тот же день, когда мисс Кэмерон занималась прополкой, кто-то позвал ее из-за забора. Это оказалась та самая девушка — она заглядывала к ней в сад. Лицо у девушки было круглое, веснушчатое, глаза темные, карие, а волосы рыжие, очень густые и немного растрепанные.

Мисс Кэмерон поднялась с колен и пошла через лужайку, на ходу стаскивая с рук перчатки.

— Я Фрэнсис Эшли… — Они пожали друг другу руки над забором. Вблизи было видно, что Фрэнсис вовсе не такая молоденькая, как казалось на первый взгляд. Тонкие морщинки разбегались от уголков глаз и губ, да и оттенок волос был, похоже, не совсем природным, однако лицо Фрэнсис светилось располагающей улыбкой и от нее исходили такое жизнелюбие и оптимизм, что застенчивость мисс Кэмерон как рукой сняло и она сразу почувствовала себя легко и свободно.

Своими карими глазами Фрэнсис обводила соседский сад.

— Бог мой, вы здорово тут потрудились! Сад стал такой чистенький и красивый. Какие у вас планы на воскресенье? Я имею в виду Пасху. Мы устраиваем пикник в саду, если, конечно, не будет дождя. Приходите, пожалуйста, если вы не против пикников.

— О, вы очень любезны. — Мисс Кэмерон еще никогда не приглашали на пикник. — Я… я с большим удовольствием приду.

— Примерно в четверть первого. Можете пройти через садовую калитку.

— Буду ждать с нетерпением.

Буквально за пару дней стало ясно, что жизнь в присутствии Эшли сильно отличается от жизни без них. Во-первых, шуму стало гораздо больше — однако шум был приятный. Голоса, смех, музыка, летевшая из распахнутых окон. Мисс Кэмерон, всегда избегавшая хард-рока или как там это называется, узнала концерт Вивальди и очень обрадовалась. Иногда она замечала, что другие члены семьи Эшли потихоньку заглядывают к ней в сад. Отец семейства был высокий, седовласый, очень худой и держался с большим достоинством; а дочь с волосами того же оттенка, что и у матери, в вытертых джинсах казалась ужасно худенькой и длинноногой. Они привезли с собой друзей (мисс Кэмерон гадала, куда их всех расселили), которые после обеда бродили по саду или отправлялись на пляж поиграть в мяч, а рыжеволосые мать и дочка, словно сестры, босоногие бегали по песку.