Сиротка. Нежная душа
Шрифт:
Ничего не сказав, Эрмин спустилась в гостиную. Мадлен и Шарлотта поспешили за ней.
— Мама! — воскликнула молодая женщина, увидев Лору. — Это ужасно! Случилось что-то ужасное, поверь!
— Что именно, дорогая?
Жослин сидел в кресле, держа Мукки на коленях. Он обратил внимание на отсутствие Тошана и Талы.
— Говори, Эрмин!
— Тошан уехал, ничего мне не сказав. Хотя нет, он соврал, что они с матерью на санях покатаются по поселку. Мне это показалось странным, но я устала и не хотела спорить.
Слезы мешали ей говорить. Отдышавшись, она продолжала:
— Я уже начала беспокоиться, и тут в моей
Лора обняла дочь за плечи.
— Успокойся же, наконец! Это ошибка, недоразумение! Куда они могли уехать?
— Мамочка, прочти записку! Тошан везет Талу к ней домой, на Перибонку, а на улице ужасный мороз и полная темнота! Отсюда до хижины Талы на санях не меньше трех дней пути. Только сумасшедший мог решиться на такое!
На крики прибежала Мирей. Она уловила основное и поспешила сообщить свое мнение:
— Тошан — славный парень, он не оставит тебя вечером первого января одну с двумя младенцами двух недель от роду!
— Ты ошибаешься, Мирей! — плача, возразила молодая женщина. — И вы все тому свидетели!
— Признаюсь, ума не приложу, что все это значит, но Тошан пишет, что очень скоро вернется, — сказала Лора. — А что, если он просто решил тебя разыграть? Твоя свекровь сейчас в гостевой комнате, а супруг вот-вот появится?
Эрмин покачала головой. Вмешалась Шарлотта:
— Я уверена, на втором этаже никого нет!
— Мадлен, вы что-нибудь об этом знаете? — спросил Жослин, вставая.
Мукки он посадил к себе на шею, словно желая защититься от неясной опасности, ощущение которой не покидало его.
— Нет, мсье! Тала сказала, что хочет побыть у вас пару дней.
Несмотря на огорчение и страх, Эрмин пыталась найти объяснение происшедшему.
«Стоило мне сказать Тале, что мама ждет ребенка, как она расстроилась. Потом сказала, что хочет поговорить с Тошаном, но не пожелала, чтобы я пошла с ней. Выходит, она уже тогда решила вернуться к себе. Но почему?»
Исполнившись сочувствия, молодая женщина пришла к заключению, которое оправдывало поступок свекрови.
«Тала живет в одиночестве и бедности, и ее единственный сын большую часть года проводит в доме моих родителей. Мы унизили ее, раздавили роскошью, которая нас окружает, своим счастьем… Маме столько же лет, сколько Тале, и она снова обрела своего супруга, у них будет ребенок… И все же это не повод вот так убегать!»
— Эрмин, не плачь, — попросил Жослин. — Я схожу к Маруа. Может, Симон что-то знает.
— Нет, папа, прошу, не уходи, — пробормотала Эрмин. — Ты можешь простудиться! Мне остается только молить Господа, чтобы они благополучно добрались до места!
— К Маруа могу сходить я, — заявила Шарлотта.
— Об этом не может быть и речи! — отрезала Лора. — Нашим соседям вовсе не обязательно знать об этом. В конце концов, это не трагедия и не катастрофа. Тошан привык ездить на санях в любую погоду, и он будет осторожен. Если Тале не захотелось погостить у нас, что ж, это ее дело! Я была рада принять ее у себя, вернуть долг гостеприимства, которое они с супругом когда-то нам оказали, но она отвергла мою дружбу. И не в первый раз. А теперь идемте ужинать!
Жослин пробормотал что-то одобрительное. Тревога снедала его. Он не осмеливался утешить дочь, которая постепенно переставала плакать.
«Это я виноват, — упрекал он себя. — Бедной Тале оказалось не по силам снова увидеться
со мной! И еще хуже стало, когда она узнала, что Лора беременна от меня. Табарнак! Все вышло так, как она хотела: я выздоровел и Господь послал мне радость снова стать отцом. Но для Талы это оказалось слишком. Мне не следовало уступать желанию, которое она во мне возбуждала; я совершил непростительную ошибку! Но ведь она повторяла, что не любит меня. Это была ложь! А теперь гнев лишил ее разума, и она заставила Тошана отправиться в опасный путь. Если с моим зятем, к которому я успел привязаться, случится несчастье, в этом будет половина моей вины!»Из присутствующих он один знал правду и при этом понимал, какое рискованное предприятие затеяли Тала и Тошан.
Ужин прошел ужасно. Эрмин заставляла себя есть и все время вздыхала. Лора, стараясь сохранить невозмутимый вид, заводила разговор на безобидные темы, но так и не получила от дочери ни одной ответной реплики. Шарлотта опекала Мукки с удвоенной заботой и предупредительностью, словно мальчик уже стал сиротой. Мадлен, чувствовавшая себя не в своей тарелке, старалась привлекать как можно меньше внимания. Она наелась досыта и думала о том, что ляжет спать в красивой комнате, которую посетила тайком, на цыпочках. Молодая индианка словно зачарованная смотрела на медную кровать с завитушками, безукоризненно белые простыни, ковры и шкаф с зеркалом. И пообещала себе, что перед сном будет долго молиться за тех, кто живет в этом доме, за свою тетю Талу и кузена Тошана.
Перед подачей десерта Мадлен подняла палец. Тело ее напряглось. Черные глаза уставились в невидимую точку в пространстве.
— Слушайте! — воскликнула она.
И почти тотчас же крепкий дом покачнулся. Из печной трубы донесся рев. Можно было подумать, что неизвестно откуда взявшиеся злые великаны решили разрушить стены. Отовсюду слышался ужасный треск.
— Снежная буря! — крикнул Жослин.
— Да, буря, — испуганно проговорила Мадлен.
— Откуда вы узнали? — спросила у нее Мирей.
— Я узнала за мгновение до того, как она началась, — ответила та, обхватывая голову руками.
Эрмин вскрикнула, как раненое животное. Она встала и подбежала к колыбелям своих дочерей. Ей непременно нужно было обнять их, расцеловать.
«Тошан, любовь моя, не умирай! — взмолилась она от всего сердца. — Я прошу тебя, только вернись! Тошан…»
В следующее мгновение погас свет. В погруженном во мрак доме каждый думал о тех, кто оказался сейчас в белом аду, в хаосе из снега и льда. Было мало шансов когда-нибудь увидеть Тошана и Талу живыми.
— Будем молиться! — приказал Жослин. — Нужно молиться, всем вместе!
Глава 16
Гнев Тошана
Тошан за свою недолгую жизнь прошел сквозь множество метелей, но эта по жестокости превзошла все, что ему доводилось видеть. Сумасшедшей силы ветер носился над коркой снега, покрывавшей лед на озере, взметая вверх тысячи колючих частичек. Погруженный в абсолютную темноту, Тошан пытался заставить собак двигаться дальше. Но четверо псов тщетно сражались с порывами снежной бури. Дюк, закрыв глаза, жалобно поскуливал. Он был вожаком упряжки; его собратья легли на снег и свернулись в дрожащие от холода и страха клубки.