Сиротский приют, или драконы на попаданках (не) женятся!

– Его же как-то снимают с медведя? – спросила я, нервно глядя на сбитый носок.

– Вместе с лапой, - заметил принц, пытаясь снова разжать его руками.

Я старалась молча кусать губу, краем глаза поглядывая на свою ногу.

Дверь открылась внезапно и неожиданно быстро! На пороге появился упитанный мужчина в фартуке.

– Ну-с, показывайте-с, ваше высочество!
– учтиво произнес он, похлопывая себя по фартуку.

Минут десять мастер осматривал мою ногу. Он хмурился, бормотал что-то невразумительное в свои роскошные усы, чесал голову, барабанил пальцами по столу, а потом достал какой-то инструмент.

– Да не боись, - буркнул усатый, водя какой-то отверткой по вспыхивающим символам. – Сейчас сзади попробуем!

Внезапно свет потух, а мой глаз дернулся, косясь на принца. Он стоял, прислонившись в балясине роскошной кровати и улыбался.

– Эй, свет верните! – махнул рукой мастер. От него пахло алкоголем, а я с опаской косилась на его волшебную отвертку. – Тэкс!

Он обошел стол с другой стороны и стал усердно что-то ковырять. Мне показалось, что он стирает какой-то символ. В романтической темноте символы горели намного ярче. Отвертка правила какой-то магический знак, пока мои руки впивались в ручки кресла.

Шторы снова отползли, а луч света упал на стол.

– Так, - проворчал мастер. – Стой ровно! Куда падаешь! Да что такое с вашим этим светом!

Я посмотрела на принца с прищуром. Тот невозмутимо смотрел на лепестки.

– Все! Фух! – послышался уставший и довольный голос мастера. – Я кончил! Можешь идти!

Свет снова погас, а мой взгляд высверлил в принце внушительную дыру.

– Расплатись, - послышался голос его высочества. Слуга, который мялся в дверях, тут же повел мастера вниз.

Я посмотрела на капкан, а потом на свою ногу, радуясь тому, что они наконец не вместе. Немного потопав по ковру, я осторожно встала.

– Что, ноги не держат? – усмехнулся принц, пока я пыталась размять затекшую ногу.

Я посмотрела наверх, слыша, как зашториваются надоевшие шторы.

Глава 45. Ася

– Ну, все, спасибо за гостеприимство! – решительно заметила я, направляясь в сторону двери.

– А как же чашечку чая? – игриво спросил принц, догоняя меня и хватая за руку. Я посмотрела на свою руку, поднимая глаза на его высочество. Я почувствовала, как его пальцы сжались.

– То есть, ты мне отказываешь? – сощурились фиолетовые глаза.

– Я надеюсь, что между нами ничего не будет, - ответила я, видя, как его высочество чуть ослабляет хватку.

– Даже одежды! – усмехнулся принц.

Я уже не обращала внимания на то, как в романтическом полумраке у меня на плечах собрались погоны из роз.

– Отпусти! – с угрозой в голосе произнесла я, хватаясь за ручку двери. – Если в тебе есть хоть капля совести, ты меня отпустишь!

Я услышала, как принц рассмеялся, а потом поднес мою руку к своим губам и оставил на ней поцелуй: «Совесть мне не к лицу. Я уже мерял! Она мне не идет!».

– Разве ты не хочешь остаться? – изумился принц, глядя на мою руку.

– НЕТ! – ответила я, проверяя, высохли ли ботинки, чтобы выйти в них на мороз.

Принц рассмеялся, но тут же стал серьезен. Мне не понравился его взгляд. «Ой! Я уже не девственница!», - пискнула моя нервная система, пока я опасливо и медленно отступала к двери.

Этот блеск в глазах дракона намекал, что слово «Нет!» он слышит впервые. И решил его не запоминать! Где-то в драконьем словаре «Нет!» записалось, как синоним слову «Да!».

Я дернулась и направилась по роскошному коридору в сторону лестницы. По пути я закуталась в пончо и обернулась на открытую дверь.

Добежав до середины лестницы, я почувствовала, как меня схватили. Руки принца сжались на моей талии, а на ухо послышался коварный голос: «Попалась!».

Я попыталась дернуться, как вдруг принц крикнул.

– Карету!

И тут же добавил:

– Если ты, конечно, не передумала.

– О, нет, я не передумала, - отозвалась я, глазами упираясь в двери.

Меня потащили в сторону дверей, которые учтиво приоткрыл слуга.

Снежинки окутали меня, а я чуть не растянулась на ступенях, но меня подхватили и дотащили до кареты.

– Прошу, - сухо произнес принц, вызывая у меня недоумение. Я гордо вскинула голову и залезла на бархатное сидение. Принц сел напротив меня. Всю дорогу он молчал и делал вид, что едет в карете один. Я изредка бросала взгляд на его профиль, обращенный к окну.

Ладно!

Я подсела к окну, видя, как плетется и петляет заснеженная дорога, как убаюкивает снежок за окном. Потом облепленные снегом кусты и деревья сменились мостом. Уютные окна с морозными узорами, выбеленные снегом мостовые, снимаемые в знак приветствия шляпы и шелест пышных юбок, - все это свидетельствовало о том, что мы въехали в столицу.

– Останови! – приказал принц, а я выглянула и увидела фешенебельную улицу, украшенную магией и дорогими вывесками.

– Выходи, - коротко приказал принц, а я вздохнула.

– Может, в приют? – с надеждой спросила я.

– Выходи! – рявкнул на меня принц, а я нехотя вышла из кареты. Что с ним такое?

– Наверное, - произнес принц после долгой паузы, а я удивленно подняла бровь. Это он мне?
– Было бы правильно… Если бы я как-то компенсировал то… что случилось. Например, каким-нибудь украшением…

Погодите! Он что? Всю дорогу думал, как бы это сказать?

Я собиралась со вздохом вернуться в карету, как вдруг увидела роскошную вывеску магазина игрушек.

– Или пла… - продолжал цедить принц. – Стой, ты куда?

– Компенсироваться! – потерла я ручки, видя залитую магическим светом витрину. Дверь мелодично прозвонила колокольчиком, к роскошному прилавку подскочил мужчина приятных седин, который до этого поправлял платье кукле.

– Мадам, вы ошиблись дверью!
– смерил он меня взглядом, проверяющим платежеспособность.– Дешевые игрушки по улице ниже. Всего хорошего!

«Купи себе деревянную лошадку и скачи отсюда!», - читалось в его глазах.

Я уже смотрела огромного мохнатого медведя цвета карамели.

– Мадам! – подлетел ко мне продавец. Он посмотрел на мои скромные туфли и на руки без перчаток. – Если вы зашли погреться, то будьте так любезны делать это не в моем магази…

– Вот ты где! – ворвался в магазин принц. Продавец чуть не присел. – Значит, игрушки?

– Ва-ваше высочество, - выдохнул продавец, протирая монокль для верности. – Какая честь для нас…