Глава 1 Бесовские рассуждения

— Душу я, Пашка, продал по старинке, без этих новомодных штук, — делился в ночь на среду, шестого июня, в вызванном приложением сне бес Иван Лавриков. — Обленился, скажу тебе, Вельзевул, работать не хочет. А с другой стороны — всякий за семь с половиной тысяч лет без выходных взвоет. Так что можно и понять. А так-то дела оно не меняет. Хоть через телефон, хоть после личного общения с, так сказать, представителем. Я, Пашка, до того, как контракт подписать, пострадал с избытком, ты не думай, что за хорошую жизнь такие сделки предлагают. Мне пять лет было, когда в машину родителей на всём ходу фура двадцатитонная въехала. И остались от них рожки да ножки. Бабуля, отцова мать (надеюсь, ей там воздалось в райских кущах заслуженно покоя), всё, что могла, для меня сделала. Только она сама на ладан дышала. Вот ты, Пашка, думаешь, что у тебя семья бедная, предки, как ты говоришь, никудышные? А мы с бабкой годами гречкой на воде питались. И Перестройка многих не щадила, и детство в 90-е — то ещё удовольствие. У бабки в своё время очень лихо квартирку её увели! Короче, если без подробностей, скажу тебе так: были вполне причины для такой мены. И я тебе признаюсь честно: не жалею! Точнее, жалею, но не о том. Дурной стал от радости, о чём только не додумывался просить, но не о здоровье. Потому что казалось мне оно непробиваемым. А в итоге всего восемь годков покуражился — и того. Обидно. Я, Пашка, бес в своём роде уникальный. Вообще-то, такие чины только за очень солидный стаж в Аду дают. От пары веков, брат! Но мне вот опять свезло не по-детски. Вписался я в новый проект Вельзевула красиво. И муки адские проскочил. Сразу — на ответственное задание. Не выходит только ни черта! — расхохотался наконец Лавриков. — Но мы ещё повоюем! Я так-то упрямый чел! Я ещё её достану, тётку эту!

Пашка насупился, и черты его во сне на связной подушке стали суровые. Идея советоваться с Лавриковым после напоминания о Зинке стала казаться сверх хреновой.

— Да ничего ей не будет, училке твоей, расслабься! — приметил перемену бес-лотерейщик. — Такая, как она, даже если в крохотный разгул пойдёт — потом обязательно раскается! Не отниму я небесные просторы у такой, не получится!

— И на фига тогда? — выдал Пашка и понял, что может с бесом во сне и сам разговаривать.

— А тут тоже — благое дело! — стал хихикать Лавриков пуще прежнего, даже слёзы на глазах у него выступили. — Спасаю хорошего человека от сверхурочной работы! Вот ты сам — как считаешь: за праведную жизнь в труде и благодати, помощь ближним и прочую лабуду, что человек, так сказать, на пенсии, после похоронного тура, заслуживает?

— Ну… Рай, получается, — моргнул спящий Пашка.

— Рай — это просто география. А делать-то что человек хороший должен, если по справедливости?

— Ну… не знаю… отдыхать, радоваться.

— Вот! — подскочил Лавриков. — Вот! Устами младенца! Радости там, конечно, своеобразные — но тут у каждого свой вкус. Только вот над Зинулей нависли тысячи лет ишачания, к тому же неблагодарного, да ещё и с полным сохранением памяти! Ну и кому это всралось, прости господи? Вместо курорта и покоя — на галеры! А я её спасаю! Только, стерва, не спасается никак! — опять расхохотался он. — Упёртая. Не понял ни хрена, да? — хмыкнул потом бес.

Пашка снова насупился, хотя и правда ни хрена не понял.

— Вылезти из памперса и остаться безгрешным, Пашка, это, так сказать, очень редкая суперспособность. Таких на все почти что восемь миллиардов живущих — единицы. А там, — Лавриков поднял вверх указательный палец, — оно как в жизни. Чем больше делаешь, чем лучше у тебя получается — тем больше с тебя требуют, вот что. Уникальные в своём роде чистые души — это будущие ангелы. Они, как век доживут, в такую пахоту впрягаются, что мама не горюй! А Зинулька твоя — даже нерелигиозная! Ты прикинь, как ей будет на этой работке? Надо оно ей? Тётке этой блаженной вкусить бы пару грешков на старости, чтобы уже никакие крылья не выросли, и отдыхать, как полагается, на полном довольствии в блаженном покое. Так что ничего я плохого не делаю и не пытаюсь даже. Вельзевул из недавних покойничков бесов к чистым душам подослал, чтобы мы хоть в общих чертах думали одинаково. Потому что какой франт царских времён, который душу на право крутиться в императорском дворце выменял, — он современного человека не поймёт! Он увидит, как кто по телефону звонит, и уже решит, что объект с чертями связался. А чтобы соблазнить чистую душу, мозги надо иметь схожие и вообще шарить в современных реалиях. Вот так мне и фартануло бесом стать сразу после кончины. Но ты, Пашка, кукование в Аду с Райским бытием не сравнивай. Тут в натуре работа — в кайф. А там — развод чистой воды. Тот же Ад — вид сбоку получается. Наебалово. Ты бы лучше помог мне училку твою от перьев избавить. А Рай ей так и так уж обеспечен. Только ты же не про то хотел полялякать, да? О твоём повышении у нас только и разговоров! Большинство считает, что не по справедливости такая радость живому. Так что ты, Пашка, — красава, тебе сонном чертей завидует. Только не говори, что успел впасть в раскаяние за пару месяцев и страдаешь!

— Я ещё не согласился, — проворчал Пашка. — Мне ещё надо активировать режим администратора. Я пока думаю.

— Вот те раз! — вытаращил глазищи Лавриков и даже рот приоткрыл между фразами. — Думает он! Индюк тоже думал — и в суп попал, так моя бабуля говорила. Тебе все карты в руки дали, а ты нос воротишь. Не ты, так другие бесы со всеми, с кем надо, договоры заключат. Нашёлся спаситель человечества!

— Демон сказал, что рук не хватает…

— Ну так снизят стаж — делов-то! А совестью ты себе башку не забивай! Сделка честная и добровольная. Баш на баш. И о ней если и жалеют, то при жизни, если за здоровьем додумываются следить и долго волынку тянут. А потом до всех доходит, что так оно было лучше!

— Так ты в Аду не был, — ехидно напомнил Пашка.

— Был, дружок, был! Тридцать пять долгих лет! А земные годы — они подлиннее в смысле восприятия. Ты мне сейчас хоть сто раз предложи или заново жизнь без контракта прожить, со старыми вводными, или бесом быть — так я вот это вот всё выберу.

— Вас же отпустят в Рай, если чистые души испортятся, — прищурился Пашка.

— Ну так после можно и Рай! Чтобы уж везде побывать. Расширить, так сказать, кругозор. Хотя тут ещё подумать надо как следует. Мне, может, просто интересно в проекте поучаствовать. Ради спортивного интереса!

— Пиздабол ты, Лавриков, — заключил Пашка и проснулся.

Такое решение надо было принимать самостоятельно.

Глава 2 Работа по ТК

Кто-то барабанил в дверь. Входную. И в коридоре уже шаркали неуверенные шаги Другой мамы.

Перед тем как провалиться в колдовской сон на встречу с единственным знакомым, который, по мнению Пашки, мог реально шарить в происходящем, он проверил бабку и маму — едва страшный гость пропал. Обеих нашёл уже не замершими жуткими статуями, а спящими: баба Лида прикорнула в кресле, мать — дошла до дивана и лежала там, поджав ноги в шерстяных носках (полы дома были ледяные даже летом). Стержень свернулся клубком и дрых на полу в коридоре.

— Ленка! — послышалось из-за двери после того, как щёлкнул замок и стук со звонками прервались. — Подурили совсем?!

— Ты что тут делаешь среди ночи, Мариша? — спросил растерянный голос Другой мамы.

— С обеда не отвечаешь! Лидия Викторовна не отвечает! Павлик взял трубку и сбросил! Что я думать должна?! Когда алкаш твой уже раз чуть не убил тебя, Лена! Ты считаешь, мне весело очень через весь город среди ночи лететь?! Уже даже автобусы не ходят!

— Я… мы уснули…

— «Этот алкаш», — услышал Пашка ледяной голос очнувшейся бабули, — пропал без вести! И в чём это ты, курва крашеная, обвиняешь моего сына?!

Ругань нарастала, потом голоса переместились на кухню. Через какое-то время с силой хлопнула дверь, и бубнящая бабуля прошла по коридору опять, а мать с тёткой засели разговаривать до самого рассвета.

Очевидно, что об отце — тут и подслушивать было не надо.

Если Пашка не согласится — отец не вернётся к жизни никогда. Хотя можно будет изменить всем восприятие. Но если Пашка согласится, можно будет изменить возвращённого батю. Сделать его таким же рассудительным и мудрым, как Другая мама, к которой Соколов-младший всё больше привыкал. Полностью переменить жизнь всей семьи.

А пиздабол-Лавриков если в чём-то и прав, так это в том, что не Пашка, так кто другой. И сисадмином сделается, и всех достанет кого надо. Вопрос к Пашке не в том, продолжатся ли в мире сделки с дьяволом, а в том, кто будет их заключать. И почему-то он стал уверен: откажись сейчас, и скоро «Дополненная реальность» появится у всех и каждого, кто ему дорог.

«Если не можешь что-то побороть, возглавь это» — вспомнилась младшему Соколову. В конце концов, можно будет хоть чем-то управлять.

Хотя и недолго. Цифра-то не такая уж и большая. Спасибо, не шесть миллионов.

Мудаков кругом пруд пруди. А то, что они склонны к раскаянию… Пашка всё ещё сильно сомневался, что Островская, Марципан или гнидень были к нему действительно склонны. Так что осечки, очевидно, допускаются.

В конце концов, можно будет с этим быстро покончить, если понадобиться. Завалиться в какую тюрьму, где пожизненные сроки мотают. Уж там кающихся грешников… И все свой ад заслужили явно. Без телефонов сидят, правда, но это поправимо для системного администратора.