Системный сбой

– Ну-ка подвинься!

Женя резво отскочила в сторону. Панфилов геройски бросился к дерущимся, на ходу набирая в шприц раствор из колбы.

– Только не думай ни о чём! – предупредила Женя. – Оно читает мысли! Не думай, что собираешься делать!

Панфилов глянул на неё, как на идиотку. Тут же полетел в стену, отброшенный рукой твари, будто был гуттаперчевый! Мимо Жени промелькнула тень, сграбастала Панфилова, выкрутила руку, намереваясь сломать запястье. Федерал звонко закричал. Хрустнуло не то стекло, не то кость...

Грохнул выстрел, да так, что в ушах зазвенело.

Женя ухватилась руками за голову, в зёрнах какой-то военной кинохроники различила стоящего на коленях Громова, целящегося из табельного в затылок твари. Первый выстрел угодил в пустоту, хотя полковник мог промазать специально – слишком велика была цена попадания в цель! Она бы перечеркнула всё, включая карьеру.

Щёлкнул затвор, посылая в ствол новый патрон. Так громко, что Женя услышала даже с зажатыми ушами.

– Нет! – Она сорвалась с места. Даже добежала до Громова. Правда потом случилось что-то непонятное...

Сделав кульбит в воздухе, Женя плашмя грохнулась на спину, гадая все ли кости целы. Громов не отличался любезностью. По половому признаку мужчин и женщин тоже не разделял. Для него были только свои и враги. Сейчас вот таким врагом оказалась Женя...

Вспомнив, что предшествовало полёту, Женя резво вскочила на ноги, напрочь игнорируя боль.

Громов продолжал целиться. Тварь стояла в пол оборота, одной рукой ломала запястье Панфилова, другую протянула в сторону полковника. Громов медлил, но было видно, что выстрелит, как только жизнь Панфилова и впрямь окажется под угрозой.

Тварь знала это, как и то, о чём позабыл Громов, но помнила Женя. Она отвернулась и принялась душить Панфилова свободной рукой. Федерал забился, но тщетно. Громов нажал на спуск.

Женя зажмурилась.

Ничего. Даже Панфилов притих.

А Громов жал снова и снова, в каком-то диком неистовстве, однако ничего, за исключением щелчков курка, слышно не было.

Женя встретилась взглядом с вновь обернувшейся тварью и чуть не обмочилась. Та гадко ухмылялась, словно говоря Жене «спасибо». В голове что-то болезненно щёлкнуло. Откуда не возьмись пришла догадка: тварь не знала, что так можно, портить оружие её научила Женя. Девушка с трудом удержалась на ногах. Только сейчас ей открылась истинная суть ИПС, способной внимать и, скорее всего, выполнять чужие желания! Тварь вовсе не была статистом или подопытным – Громов целился в вожака. А другой вожак – или предводительница – лежал сейчас на каталке, одурманенный лекарством.

Женя поздно сообразила, что думает не о том. Попыталась преднамеренно запутать собственные мысли, но не получилось – голова хоть и оставалась своей, слушалась плохо, уже оплетённая эфемерными щупальцами.

Мимо промелькнула тень; Панфилов с подвыванием сполз по стене, держась за запястье.

Громов развернулся на каблуке, пальнул абы куда, чуть было не пристрелив втыкающую по соседству Женю. Различив в сумраке пунцовое, с бисеринками пота лицо полковника, Женя шарахнулась прочь – федерал был на пределе, в любой тени видел врага. Не просто врага, а Врага с большой буквы, сумевшего напугать до беспамятства!

«Лучше держаться от такого подальше», – подумала Женя, ища глазами тварь.

Целтин наконец совладал с отвалившимся от потолка куском, отпихнул ненавистный лист подальше, ощупал голень. Конечность отозвалась резкой болью, хотя перелома и не было. Просто сильный ушиб, может быть, растяжение, в особенности, если учесть его метания, в попытке высвободиться.

От созерцания раненной конечности отвлекла быстрая тень, промелькнувшая мимо, и очередной выстрел, от которого зазвенело в ушах. Увидев целящегося в Женю Громова и сползающего по стене Панфилова, Целтин понял, что пропустил что-то очень важное. Кое-как поднявшись на ноги, он собирался уже двинуть к центру событий, но окрик Жени и взмах руки девушки, перекроили его план ещё в зачаточной стадии.

Целтин обернулся. Увидел, как разлетаются в разные стороны каталки. Попытался собраться с мыслями, силясь определить, что же происходит.

– Соня! – крикнула Женя, срываясь с места. – Оно убьёт её!

Целтин увернулся от очередной, прогрохотавшей мимо каталки, принялся лавировать в суматошном потоке, стараясь не потерять равновесия – заново быстро подняться у него вряд ли получится. Взглядом ом пытался отыскать тень, что казалось немыслимым. Теней вокруг было много – на стенах, потолке, полу, – они переплетались, росли и уменьшались на глазах, перетекали одна в другую, будто совокупляясь в неистовом ритуальном танце! Целтину показалось, будто он и впрямь очутился в самом центре безумной оргии. Не хватало только громадного костровища, боя тамтамов и крика новорожденных... Последнее явно было перегибом. Целтин мотнул головой и тут же получил болезненный удар в колено. Его всё же зацепило каталкой с телом. От вспыхнувшей в мозгу догадки, он напрочь забыл о боли.

Снова грохнул выстрел. Целтин машинально пригнулся. Над головой что-то пронеслось. Упало. Прокатилось по полу, только стократ усилив и без того полномасштабный хаос.

Пользуясь заминкой окружающих, Целтин быстро поднялся, стараясь догнать ускользнувшее вперёд время. На грудь ему тут же бросилось детское тело. Может быть, если бы это был взрослый, Целтин всё же успел бы среагировать. Хоть как-то. Так же он просто остался стоять, ощущая, как в тело впивается что-то неимоверно острое, так что даже боль приходит с опозданием, хотя... возможно, он снова выпал из реальности.

Где-то далеко и высоко закричала Женя.

Он ещё угадывал голоса, а значит оставался жив. Однако в грудь вворачивалась вязальная спица, не давая возможности сказать, что всё в порядке. Целтин скосил глаза, но не увидел ничего, кроме крови. Он снова попытался заговорить. Не вышло и на этот раз. Грудь разрывал кашель, Целтин знал, что если начнёт, уже не сможет остановиться – всё было плохо, он пытался обмануть самого себя. Вдохнуть снова не получилось. В лёгких захлюпало, сердцебиение участилось. Какое-то время он ещё мог дышать рывками, хватая воздух мелкими глотками, как утопленник, который вот-вот уйдёт на дно. Пальцы на руках и ногах кололо, всё тело покрылось холодной испариной. Потом наступила лёгкость. С груди сорвался груз...

Женя за шхибот откинула мерзавку прочь; та попыталась отмахнуться, но не успела. Звучно шлёпнулась об стену, осела, собралась прыгнуть на новую жертву, но приложилась виском об угол подставки для монитора и осела. Женя даже не оглянулась. Склонилась над недвижимым телом Целтина, но прикоснуться не смогла.

«Много крови! Очень много! Что же делать?!»

Женя понимала, что не знает, что делать. Нужны профессиональные хирургические приборы, которых у них нет. Она вскочила, кинулась к выходу, ещё толком не обмозговав родившийся на пустом месте план, однако не совершила и двух шагов, оказавшись пойманной за руку.

– Пусти! – прошипела Женя, глядя в узкие зрачки Громова. – Пусти, я сказала!

Громов сыграл желваками.

– Нет. Ты нужна мне тут живой.

– Да пошёл ты! – Женя плюнула федералу в лицо.

От последовавшего удара, мир на какой-то миг престал для неё существовать.

Когда чувства вернулись снова, Женя обнаружила себя лежащей у стены, в луже не то крови, не то пота. Её вывернуло наизнанку, скорее всего, не в первый раз. Женя утёрлась рукавом окровавленного халата, попыталась подняться. Мир вокруг стремительно вращался – сотрясение, чтоб его! Громов – скотина! Картинка раздробилась, перед взором плыло... Женя застряла где-то между явью и навью, ещё толком не решив, где следует остаться, в каком месте она нужнее, и если оставаться там-то или там-то, что следует предпринять в первую очередь, чтобы не свалять дурака, вновь оказавшись на развилке, ведь не просто же так она здесь...