Системный сбой

– При чём тут это? – Целтин уже понял, что спорить с федералом бессмысленно: тот запросто уделает их всех, найдя ещё с десяток сомнительных доводов, что Светлане никогда и ни за что не обрести человечность. Тем не менее, он не сдавался: – Всё зависит от социума, внутри которого существует индивид. Если девочка не обретёт себя заново, повинна в этом окажется вовсе не она, а мы с вами. Мы, потому что так и не смогли. Вы, потому что не позволили.

– Прекратите играть в слова! – перебил Громов. – По-вашему, гуманно то, что пытаетесь провернуть вы?

– Простите, я не понимаю...

– Вы уже так основательно прониклись идеей спасти девчушку, что и сами не понимаете, в угоду чему движетесь дальше. А ведь вами движет ни что иное, как интерес, а вовсе не сострадание. Вы – учёный. Таким как вы, не принято зацикливаться на частностях. Вопросы мирового масштаба, вот что должно волновать в первую очередь! Как спасти миллионы в той ситуации, в которой мы все оказались?! На что мы сможем пойти, чтобы сохранить человечество, как вид?

Целтин хотел было что-то возразить, но не смог, так и оставшись стоять с разинутым ртом. Политика Громова была верна, её поддержали бы многие, но вне сомнений, отыскались бы и такие, у кого противоположное мнение. Такие, которым вовсе не плевать на частности, ведь общеизвестно: порой за рутиной мельтешащих дней, мы упускаем из виду самое важное, неприметное, скрытое от глаз таких, как Громов, в виду того, что те могут всё испортить.

– Боюсь, ситуация развивается так, что мы сами не можем себе помочь, – Женя словно прочла мысли Целтина. – Я знаю, не спорьте. Потому и пришли они, – кивок в сторону тел. – Один, чтобы убить. Другая, чтобы спасти. Как ангел и демон, – Женя вздохнула. – Знаю, вы мне не верите, считая умалишённой, поэтому давайте закончим этот пустой разговор. Мне противен всякий спор, когда всё уже ясно наперёд.

Женя сорвалась с места. Обошла застывших в оцепенении мужчин. Остановилась за каталками у стола с инструментами, выбирая нужную ампулу.

– Женя, не дури! – Целтин первым пришёл в себя; рванул с места, но встретившись взглядом с Женей, невольно остановился. – Мы оба знаем, что это не выход. Пусть он замещает девочку. Это уже не важно.

– Что не важно? – грустно улыбнулась девушка. – Жизни семи с половиной миллиардов человек? Попробуйте сказать это с экрана телевизора – повесят ярлык.

– Женя!

– Я ничего не почувствую, – Женя показала ампулу. – Всё сделаю сама, так что винить себя вам не придётся.

Жене вдруг сделалось страшно. Они никогда и не подозревала, что может быть настолько сильной. Ведь именно сейчас она беспристрастно рассуждает о собственной смерти. Ноги вмиг сделались ватными. Осознание близкого конца повергло сознание в шок. Руки тряслись, зубы выбивали канонаду, всё внутри сжалось в комок. Женя поняла, что не сможет самостоятельно вколоть себе раствор, просто не попадёт в вену. Всё идёт не так! Ещё и в голове помутнело, не свалиться бы...

«Запомни, смерти страшится лишь тело. Душа жаждет освобождения, так как оковы земной оболочки – ей в тягость!»

Свет померк. Женя была уверена, что отрубилась. Однако уверенность длилась недолго. А в бессознательном состоянии не может быть никакой уверенности. Осознание данности вернуло к реальности, которая так никуда и не делась.

Под потолком вспыхнули красные лампы аварийного освещения. Предметы вокруг заскакали в каком-то жутком ритуальном танце. Мимо промелькнул карлик с головой гидроцефала. Присмотревшись, Женя распознала в уродце скукожившегося Панфилова; федерал поочерёдно склонялся над рябящими мониторами, отправляя системы в гибернацию – мощностей для дальнейшей нормальной работы катастрофически не хватало.

Здание содрогнулось. Протяжно громыхнуло. На головы посыпались потолочные панели, вперемешку с кожухами осветительных ламп. Женя машинально вскинула руки, заслоняя лицо. По ладоням и кистям что-то потекло. Заново опустив руки, Женя в ужасе смотрела на оставшиеся в ладони осколки от ампулы.

– Чтоб тебя! – выругалась Женя, как если бы цель самоубийства целиком и полностью завладела её разумом.

Из дверного проёма послышалась тревожная автоматная трель. Потом снова и снова, пока канитель звуков не слилась в отчётливую канонаду.

– Мощность падает! – крикнул Панфилов, почему-то глядя Жене в глаза. – У нас мало времени!

Женя кивнула; честно, она не ожидала такого поворота.

«Если только Панфилов тоже не один из них... Да ну, бред. Как в общем и всё происходящее вокруг».

Целтин метнулся в сторону подопечной, но вовремя – или невовремя – сорвавшаяся с потолка пластина уложила его на месте. Целтин крякнул, принялся извиваться, силясь выбраться из-под увесистого листа, придавившего ногу. Ещё один таймер был запущен, а Женя лишилась ещё одной тропы к отступлению. Мрак надвигался уверенной поступью, даже запахло, как в могиле.

Женя резко обернулась. Увидела перед собой оскалившееся детское личико и не сдержала крика. Пасть с неровными рядами жёлтых зубов открылась неимоверно широко, обдав трупным смрадом, – казалось, всё внутри ребёнка давно умерло.

Тварь зашипела, попыталась ухватить Женю за горло. Девушка отскочила за каталку, которая тут же отлетела прочь, как невесомая игрушка. Сверху обрушился град из медицинских инструментов. Женя поползла спиной вперёд, неловко работая ногами. Тварь подобрала с пола что-то металлическое, прыгнула следом, да так ловко, что в два скачка нагнала жертву. Единственное, что успела сделать Женя, это заслониться руками. Правое запястье обожгло. Потом левое. А потом грудь. Женя не сразу поняла, что истекает кровью. Тварь замахнулась снова. Блеснул шприц; дрожащая игла была нацелена в горло, туда, где артерия.

Женя догадалась, что она нужна и по ту сторону, силам зла. Точнее не она, а её земная оболочка, резко взлетевшая в цене за последние часа два! А тварь напротив, никто иной, как наёмник, согласившийся за определённую плату поселиться в теле ребёнка, чтобы выждать вот этот самый момент. Час, когда появится возможность кардинально изменить ход начавшейся давным-давно войны.

«Мы снова проиграли».

Тварь ухмыльнулась, давая понять, что Женины мысли открыты, как на ладони. Кем бы ни были существа, проникшие на Землю, они стояли на порядок выше в эволюционном развитии самого выдающегося вундеркинда.

Совсем не детский кулачок дрогнул. Игла понеслась вниз. Женя поняла, что ничего не чувствует. Было как-то всё равно, хотя... Это снова была тварь, и в самый последний момент Женя качнулась в сторону. Неосознанно, потому что о любом подготовленном движении твари было известно всё.

Металл чиркнул по уху. Вниз по щеке потекло вязкое и горячее. Тварь обозлённо зашипела, присела на корточки, готовясь к прыжку. Ноги сработали, как пружина, тело метнулось верх, но не вертикально, как предполагала лежащая на боку Женя, а куда-то в сторону, по трудно предсказуемой траектории.

Громко загремело. В разные стороны покатились каталки, сталкиваясь, внося ещё большую канитель в и без того подавляющий хаос. Освещение продолжало нервно вздрагивать, в тёмных углах что-то булькало и шипело, тени на стенах извивались в гнусных оргиях. Всё походило на безумие, ну или на дурной сон больного человека – других аналогий в голове не возникало, и Женя заставила себя двигаться.

Поднявшись на ноги, она побрела в том направлении, куда отбросило тварь. Увернулась от отлетевшей в сторону каталки, заметила на полу два сцепившихся тела. Разобрать кто где казалось невозможным, тем более что и в голове густела каша. Пришлось перевести дух и собраться с мыслями – иначе последует удаление. Как игрок, в таком состоянии, она бесполезна.