Сить — таинственная река

— И сказывать боязно. Семисять два рубля!.. Подумать только! — Дарья покачала головой. — Я и получать-то их не хотела: ежели ошибка какая, дак ведь потом обратно стребуют. А кассирша-то растолковала: Ивану-то Прокатову, говорит, аванец сто сорок четыре рубля, а Ваське твоему, говорит, половина его заработка идет… Дак уж тут я поверила, получила… Кабы не дождь, в Камчугу ладила идти. Сапоги-то купить… да ботинки для школы. Там, сказывают, есть долгие-то сапоги…

— Сам схожу. Успеется. Ружье еще надо купить.

— Ну, ежели ружье, дак сам уж иди.

Гусь умылся, кое-как расчесал спутанные и отросшие за лето волосы и блаженно растянулся на лавке.

Давно на душе у него не было такого покоя. И пусть усталость разливается по всему телу — теперь спешить не надо.

— Чего лег-то? Поешь да и ляжешь потом. Али ты заболел?

— Нет, нет, я так чуть отдохну на лавке… Витька и Сережка дома?

— Дома. Вчерась Толька-то ведь чуть Сережку не устосал!

— Как? — встрепенулся Гусь.

— Евоный дядька, который в отпуске-то был, вчерась уезжал. Пьянущий! И Тольку напоил. Тот с пьяну-то на Сережку и взъелся. Подумай-ка ты, ведь с ножиком на парня кинулся!..

— Ну!

— Бабы розняли. Да Танька еще тут оказалась. Дак обошлось, отбили парня… Матка-то Толькина ревит: от рук, говорит, совсем отбился, ничего не слушается, деньги из дому таскать начал…

— Так Сережке-то ничего, не сильно попало?

— Не, не! Нисколь не попало… Ты подними-ко самовар-то, дак и я с тобой чаю попью…

Кажется, еще никогда так богато не был накрыт будничный стол в доме Гусевых.

Дарья пододвигала сыну то одно, то другое блюдо, приговаривая:

— Булки-то с маслом поешь! А чай-то с конфетками слаще!.. К обеду-то щей наварю. Мяса полтора килограмма купила, да, вишь, не знала, что сегодня придешь. Щей-то похлебал бы с дороги да с устатку…

А за окном все еще лил дождь, и в подставленную посуду, будто капель в лесу, звонко падали с потолка капли.

37

В магазине орса, где Васька купил сапоги-бродни и дешевенькие полуботинки для школы, продавались и ружья. Но на стене висело пугающее объявление: «Ружья и порох продаются только по охотничьим билетам». Никакого билета у Гуся, конечно, не было, и где взять его, он не имел понятия. И он растерянно стоял у прилавка, не зная, что делать, и боясь взглянуть на страшную вывеску.

Гусь, пожалуй, уже ушел бы, но молоденькая продавщица, рыжеволосая, с накрашенными ресницами, время от времени с кокетливым любопытством поглядывала на него, и было в этих взглядах что-то такое, что удерживало Гуся на месте и вселяло робкую надежду на покупку ружья. Выждав удобный момент, когда в магазине не было никого, Гусь сказал:

— Тетенька, можно вас спросить?..

— Можно, дяденька! — отозвалась девица. — Спроси.

— Я вот ружье хочу купить…

— Покупай!

— Так у меня нету билета.

— Совсем нету? Или дома забыл?

Вопрос был поставлен так, что давал повод соврать: в самом деле мог же он забыть билет дома! Но врать Гусь не любил.

— Совсем нету, — сказал он упавшим голосом.

— А ты откуда? Не из Семенихи?

— Из Семенихи, — удивился Гусь.

— Ладно уж. Бери без билета. — Она улыбнулась. — Какое ружье-то?

— . Вот это. — И Гусь показал на курковую двустволку.

Продавщица подала ему ружье и сказала:

— А я тебя узнала… Чего так смотришь? Ты ведь Васька Гусев?

— Ну!

— Вот и «ну»! В школе вместе учились. Когда ты в пятый пришел, я в девятом училась. Помню, как ты по крыше школы бегал.

Гусь покраснел, поспешно отсчитал деньги за ружье и собрался уходить.

— А пороху-то не надо? — спросила продавщица.

— Ой, правда, порох-то чуть не забыл!.. И дроби еще…

— А ты возьми готовых патронов, — посоветовала она. — Десять штук — рубль пятнадцать.

— Давай, если можно. Десятка два. Нет, три! И чтобы дробь покрупнее…

Дома Гуся ждали Витька, Сережка и еще несколько ребят. Дарья стирала в кухне белье.

— Ух ты, какое ружье отхватил! — восторженно воскликнул Витька. — Дай-ка посмотреть!..

Ружье пошло по рукам. Ребята заглядывали в стволы, пробовали курки, рассматривали незамысловатую гравировку.

— А ты хоть ботинки-то купил? — крикнула Дарья из кухни.

— Конечно!

— Ну так и ладно, — облегченно вздохнула мать.

— А у меня отец только в воскресенье за ружьем поедет, — вздохнул Витька.

— Ничего! Мы и с одним в лес сходим… Ты еще сапоги посмотри! Вот тут. Дай-ко я разверну! — И Гусь взял в руки сверток, перевязанный шпагатом.

Сапоги-бродни тоже вызвали всеобщее восхищение. Витька даже примерил их, но ему они оказались велики.

— Вы когда в лес-то хотите идти? — спросил Сережка.

— Да хоть завтра! — выпалил Гусь.

— Завтра? — Сережка многозначительно прищурил рыжеватые глаза.

«Да, завтра же Танька уезжает!» — вспомнил Гусь и сказал:

— Ну послезавтра можно…

— А меня возьмете?

— В лесу всем места хватит!

Во время этого разговора Сережка незаметно сунул в руку Гуся записку. Гусь немедля вышел в сени, будто по делу, развернул бумажку. Записка была от Таньки:

«Вася! Мне очень надо поговорить с тобой. Передай с Сережкой, где мы встретимся. Т.».

Гусь спрятал записку в карман, вернулся в избу.

— Кино сегодня нету? — спросил он как можно беспечнее.

— Нету. Завтра будет!

— Так, так… — Гусь окинул взглядом свои покупки. — Что же, все это надо прибрать…

Он положил в шкаф патроны, потом вбил в стену гвоздь и повесил ружье.

— Ты его сразу от заводской смазки очисть, — посоветовал Витька.

— Потом. Еще шомпол надо сделать…

А из головы не выходило: где встретиться с Танькой, где встретиться? Хорошо бы, дождя не было — тогда опять ушли бы на Сить. И тут он сообразил: мать же пойдет на речку полоскать белье, вот тогда и пусть приходит Танька!.. Теперь нужно было как-то избавиться от ребят, которые запросто могут просидеть до вечера.