Сияние алого цвета

— Как примешь душ- спустишься вниз. Столовая сразу возле ступенек.

Громко хлопнул дверью и оставил меня, недоумевающую, приводить себя в порядок перед ужином.

Влад

Проклятая девчонка! Я сказал ей поесть перед душем, но, почему даже такое обыденное действие будит во мне зверя? Из-за того, что я наконец сыт? Или это её колдовское влияние? Не важно почему, но вид сочной ягоды, которую она аккуратно вложила между своих аппетитных губ, взбудоражил меня до предела. А когда капля фруктового сока скатилась по коже к подбородку-вовсе слетел с катушек. Я сорвался! Хоть и поклялся этого не делать! Безвольный болван… Этот поцелуй, это тело в моих руках, этот запах… Неужели не смогу? Неужели опорочу, сексом с отпрыском убийцы, комнату родителей? Что же мне сделать с ней, чёрт побери, чтобы эта страсть наконец отошла?

Спустился вниз. Запах божественной стряпни любимой няни заполнила, кажется, весь этаж. Запах детства, запах счастья…

— Господин, вы уже спустились? А где же Анна?

— Сейчас спуститься

— С ней всё в порядке? Вид у нее бледноватый…

— Ольга Степановна, вы на что намекаете?

— Милый, я не намекаю, я прямо спрашиваю. Ты пьешь её кровь?

— А если и так?

— Тогда я попрошу этого не делать! Завтра ближе к вечеру привезут сто двадцать пачек донорской крови. Этого вам вполне хватит, пока не пополнятся ряды прислуги из низших. А там закажем ещё. Не трогай девочку, пожалуйста.

— Дорогая няня, я безумно счастлив, что вы живы. Но, в мои дела вам лезть всё же не стоит!

— А вы изменились, Господин.

— Да, изменился. Прежнего меня уже нет и не будет.

Наш разговор перебила вошедшая в столовую Анна. Влажные после душа волосы разметались по плечам и запах мужского геля для душа открыл моей пошлой фантазии новые образы желанной близости. Она присела по другую сторону стола и начала с аппетитом уплетать мой любимый стейк. Ели мы в полной тишине. Ни у кого не было настроения говорить, в воздухе витали обиды и неловкость. Закончив трапезу, мы пошли в сторону ступенек.

— Ольга Степановна, обеспечьте рацион нашей гостьи достаточным количеством говядины и граната. Эти продукты должны присутствовать в её меню ежедневно.

Женщина молча окинула меня грустным взглядом и на этом мы разошлись. Да, дорогая тётушка, я не тот, что прежде. Того тихого доброго мальчика убили той же ночью, что и его семью. Надеюсь, вы не оставите меня, даже если осознаете это…

Как только я запер за Анной дверь в нашу комнату, взял ее на руки и отнес в ванную. Меня сжигало изнутри отчаяние и пустота. Я был намерен как-нибудь её заполнить. Приспустил с плеча ткань поношенного платья. Да, нужно будет дать ей свежую одежду. А сейчас… Дёргаю материю с немного большей силой и она разрывается на два лоскутка, открывая мне чарующий вид столь желанного тела. Анна дрожит. Я вижу, ей на самом деле страшно. Вот и замечательно, я здесь не ради твоего удовольствия! Ты хотела вампира- ты его получишь. Она инстинктивно закрывается от меня руками, чем ещё больше выводит из себя.

— Влад, пожалуйста, не нужно. Пожалуйста.

Её лицо заливают слёзы. Истеричные всхлипы делают молящую речь невнятной. Хватаю за волосы, запрокидываю голову и вгрызаюсь в шею. Делаю несколько глотков теплой крови и вынимаю клыки. Слизав остатки, поднимаюсь выше на несколько сантиметров и оставляю новый укус. Болезненный, жестокий. Пью, и снова отстраняюсь… Анна рыдает, просит остановиться. Вот она, детка, вампирская страсть и ненависть в одном флаконе!

— Какого черта каждый считает, что имеет право обращаться ко мне с такими просьбами?

Ещё раз вгоняю клыки в её ароматную плоть.

— Ты — моя! И только мне решать, что и когда с тобою делать!

Ощутив, что трапезу пора заканчивать, я облизал с клыков сладкие остатки её вкуса. Встал и развернул Анну к себе спиной. Она оперлась руками о мраморную плитку. Раздвинул рукой тесно сжатые ноги, сунул пальцы в ротик, растер по ним достаточное количество жидкости. Погладил киску, оставив каплю смазки на клиторе. Помассировал его несколько секунд плавными движениями. Дырочка стала влажной, и я сунул в неё свой член на всю длину. С губ моей милой пленницы сорвался крик. Громкие рыдания, слёзы… Это же то, чего я хотел, так почему не чувствую удовлетворения, не чувствую восторга? Почему мне ненавистны эти слёзы? Ускоряю темп, чтобы уйти от дурных мыслей. Двигаюсь импульсивно, в такт животным потребностям. Быстро, жёстко, до желанной разрядки. Семя сливается и я вынимаю член, оставляя чувствительные стеночки красными и болезненными от моего напора. Отхожу от Анны. Стоит, всё так же спираясь на мраморную холодную плитку. Еле держится, вся в кровоподтёках, смешанных с выступившими каплями пота. Нужно достать ей рубашку, помыть и отнести в постель. Кажется, перестарался… Подхожу к шкафу, достаю запакованную, новую рубашку. Вынимаю ее, разглаживаю, и возвращаюсь в ванную.

— Анна, нужно переодеться… — мгновение ответ не звучит, и я повышаю тон — Анна, я с тобой говорю! Анна! Анна?

Вхожу и вижу, как девчонка лежит без движения… Что я наделал?! Подлетаю к ней, хватаю на руки, прощупываю пульс. Жива, просто потеряла сознание. Облегчённо выдыхаю, сжимаю её в объятиях. Качаю, как ребенка, целую в висок. Зачем? И сам не знаю. Не могу этого не делать. Затем поднимаюсь, включаю теплую воду. Смочил губку и начал протирать от грязи её тело. Бережно обвожу раны от укусов, снимая тонкие струйки крови. Закончив, взял полотенце и осушил лишнюю влагу. В аптечке лежал бинт и перекись. Обработал раны, перевязал.

Заплаканное лицо, опухшие закрытые веки, приоткрытые бледные губы, слабое тонкое дыхание. И это я сотворил с ней такое. Как, в принципе, и хотел… Так зачем же теперь забочусь? Почему от этого вида так больно на душе? Одеваю на её ослабшее тело рубашку, застегиваю пуговицы. На груди и талии остались синяки от моих хватких пальцев. Провожу по ним поглаживающими движениями. Затем беру девочку на руки и отношу на родительскую кровать. Укрываю теплым одеялом. Сегодня поспишь здесь… Провожу ладонью по мягким волосам и ухожу на диван. Спокойной ночи, Анна. Эта ночь наверняка убила в тебе все чувства ко мне… Тем лучше! Не стоит питать иллюзий насчёт монстра, вроде меня…

Завтра мне нужно уехать к Павловым. Рассказать о своём возвращении и о том, что случилось той ночью и с чьей подачи. Нужно попросить Ольгу Степановну приготовить для Анны лечебный травяной настой, которым она лечила приболевших слуг. До моего возвращения ей должно полегчать, да и мне будет полезно не видеть её несколько дней. А по возвращению… Нужно всё же выделить ей другую спальню. Ограничить время совместного пребывания. Слава Богу, что в этот раз всё обошлось. Но, если я не смогу обуздать внутреннего зверя, следующий раз может быть трагическим. А такого исхода я допустить не могу.

Глава 15

Анна

Снова солнечные зайчики… Летняя пора. Мама? Значит, снова сплю… Она смотрит на меня, улыбается, вертит в руках карманное зеркальце, которым ловит сияющие лучи. Как в далёком забытом детстве. Подходит ко мне.

— Милая, ты больше не хочешь со мной играть? Действительно, теперь ты совсем взрослая… Тогда, может, расскажешь откуда в твоём лице столько грусти?

— Мама, я знаю, что ты всего-лишь снишься мне. В твоём облике со мной говорит собственное сознание. Сознание женщины с помутившимся от множества горестей рассудком. Неужели я успела стать настолько жалкой, что говорю со сновидением?

— Анна, солнышко, ты видела много удивительного на свой возраст. Так почему не допускаешь, что чудеса не имеют предела возможностям? Какая разница, во сне или на яву? Я здесь, перед тобой, и люблю свою девочку так же сильно, как когда она, совсем ещё юной малышкой, играла со мной в солнечных зайчиков.

— Мамочка, я же тоже тебя люблю… Но сон закончится, останется суровая реальность, в которой тебя не будет. Я о стольком хочу тебе рассказать… Мама, почему ты ушла так рано? Ты бросила нас, когда мы были совершенно к этому не готовы! Отец… Он наделал столько ужасных вещей! Только бы ты была жива, никогда бы этого не допустила!