Сияние (др. издание)
Шрифт:
Шланг лежал на ковре и, казалось, спрашивал: может, вернешься, попробуешь еще разок?
Дэнни с топотом побежал вниз.
20. Беседа с мистером Уллманом
Сайдвиндерская публичная библиотека оказалась небольшим ветшающим строением в одном квартале от деловых районов города. К дверям скромного, увитого виноградом дома вела широкая бетонная дорожка, обсаженная цветами, с лета превратившимися в сухие остовы. На газоне расположился большой бронзовый памятник генералу Гражданской войны, про которого Джек никогда не слышал, хотя подростком здорово увлекался Гражданской войной.
Подшивки
Вздохнув, Джек остановился на «Камере».
Когда подшивка дошла до 1965 года, настоящие газеты сменились катушками микрофильмов. («Пожертвование федеральных властей, — радостно сообщил библиотекарь. — Когда до нас дойдет следующий чек, мы надеемся переснять материалы с пятьдесят восьмого по шестьдесят четвертый годы, но это все делается так медленно, правда? Вы ведь будете осторожны, да? Знаю, знаю. Будет нужно — позовите.) У единственного аппарата для чтения линзы почему-то оказались повреждены, так что, когда Венди положила ему руку на плечо (минут через сорок пять после того, как Джек закончил листать оригиналы газет), у него изрядно болела голова.
— Дэнни в парке, — сказала она, — но не хочется, чтоб он слишком долго болтался на улице. Как думаешь, сколько тебе еще?
— Минут десять, — сказал он. Честно говоря, он уже напал на след последнего этапа захватывающей истории «Оверлука» — лет, прошедших между бандитской перестрелкой и переворотом, учиненным Стюартом Уллманом с компанией. Но ему по-прежнему хотелось скрыть это от Венди.
— Кстати, зачем тебе это? — спросила она, взъерошив Джеку волосы, но тон поддразнивал только наполовину.
— Решил покопаться в истории старика «Оверлука», — ответил Джек.
— Есть особые причины?
— Нет,
(черт возьми, что это ты так заинтересовалась?)
просто любопытно.
— Нашел что-нибудь интересное?
— Не слишком много, — сказал он, и на сей раз ему пришлось приложить усилия, чтоб сохранить любезный тон. Она лезла не в свое дело — так же, как вечно совала нос в его дела, еще когда они жили в Стовингтоне и Дэнни был грудным. Куда ты собрался, Джек? Когда вернешься? Сколько берешь с собой денег? Поедешь на машине? А Эл с тобой едет? Хоть один из вас не напьется? И так далее, и так далее. Она, извините за выражение, и довела его. Он стал пьяницей. Может статься, причина была не только в этом, но, ради Бога, посмотрим правде в глаза и признаем: и в этом тоже. Она пилила, пилила, пилила его, пока не возникало желание дать ей затрещину — просто чтоб она заткнулась и бесконечный поток вопросов
(Куда? Когда? Как? Будешь ты? Ты что?)
прекратился. Вот уж действительно
(головная боль? похмелье?)
головная боль. Аппарат для чтения. Проклятая машина искажает текст. Оттого-то у него эта долбаная головная боль.
— Джек, ты в норме? Ты такой бледный…
Он резко отдернул голову от пальцев Венди.
— Все нормально!
Под его жгучим взглядом она отпрянула, примеряя улыбку, но та оказалась на размер меньше.
— Ну… если ты… пойду, подожду в парке вместе с Дэнни.
Вот она пошла прочь, улыбка растаяла, уступив место недоуменному, болезненному выражению.
— Венди? — окликнул он.
Она оглянулась от подножия лестницы:
— Что,
Джек?Он поднялся и подошел к ней:
— Извини, детка. По-моему, со мной и правда что-то не так. Эта машина… линзы искажают. Жутко болит голова. Аспирин есть?
— Конечно. — Венди запустила руку в сумочку и вытащила жестянку с лекарством. — Пусть будет у тебя.
Джек взял жестянку.
— Экседрина нет? — Он заметил на лице жены слабое отвращение и понял. Когда-то, пока он еще не запил так сильно, что стало не до шуток, они поначалу горько подсмеивались на этот счет. Джек тогда объявил: из всех лекарств, какие только изобрели для отпуска без рецепта, один лишь экседрин способен намертво остановить похмелье еще на подступах. Решительно, это средство — единственное. Он начал мысленно называть свои утренние страдания экседриновыми головными болями, партия № 69.
— Экседрина нет, — сказала она. — Извини.
— Да ладно, — отозвался Джек, — твои отлично подойдут.
Конечно, не подойдут, Венди тоже могла бы догадаться. Иногда она способна быть тупейшей стервой…
— Водички дать? — бодро спросила она.
(Нет, я просто хочу, чтобы ты выкатилась отсюда к ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!)
— Попью из фонтанчика, когда буду подниматься. Спасибо.
— Ладно. — Она пошла вверх по лестнице, под короткой желто-коричневой шерстяной юбкой грациозно двигались красивые ноги. — Мы будем в парке.
— Договорились.
Он рассеянно сунул жестянку в карман, вернулся к машине для чтения и включил ее. Уверившись, что жена ушла, Джек и сам отправился наверх. Господи, какая мерзкая головная боль. Раз человеку пришлось иметь дело с такой вот глазоломкой, так ему должны разрешить законное удовольствие пропустить несколько стаканчиков — чтоб восстановить равновесие.
В наисквернейшем расположении духа Джек попытался выбросить эту идею из головы, которая в жизни еще так не болела. Вертя в пальцах спичечный коробок, на котором был записан номер телефона, он подошел к столу главного библиотекаря.
— Мэм, у вас есть таксофон?
— Нет, сэр, но вы можете воспользоваться моим, местным.
— Простите, но это междугородный звонок.
— Ну, тогда, наверное, лучше всего вам пойти в аптеку. У них есть таксофон.
— Спасибо.
Он вышел наружу, прошел по дорожке мимо безымянного генерала Гражданской войны и зашагал к деловому кварталу, сунув руки в карманы, с гудящей, как свинцовый колокол, головой. Свинцово-серым было и небо, наступило уже седьмое ноября, и с началом нового месяца погода стала угрожающей. Уже несколько раз шел снег. В октябре он тоже выпадал, но таял. Новый снежок остался, все покрыла легкая изморозь, сверкавшая на солнце, подобно прекрасному хрусталю. Но сегодня солнца не было, более того, когда Джек подходил к аптеке, небо снова начало плеваться снегом.
Телефонная кабина находилась в дальнем конце помещения, и Джек, позвякивая в кармане мелочью, добрался было до середины прохода среди патентованных средств, когда ему на глаза вдруг попались белые коробочки с зелеными буквами. Он взял одну, отнес кассиру, заплатил и пошел обратно к телефонной кабине. Плотно закрыв дверь, Джек положил на полочку мелочь и спичечный коробок и набрал «О».
— Прошу номер абонента.
— Оператор, Форт-Лодердейл, Флорида. — Он назвал номер абонента и номер таксофона в кабине. Когда оператор сообщила, что первые три минуты обойдутся в доллар девяносто центов, он кинул в щель восемь четвертаков, морщась каждый раз, как в ухе раздавался гудок.