Сияние потухших звезд

Световой луч одного из музыкальных экранов скользнул по кромке ямы, и Цин заметил остановившиеся далеко наверху обрыва бронеавтомобили, сперва один, а чуть в стороне другой – точно такие же, что преследовали его от аэропорта. Мало того, в стороне от них стояли несколько человек в черной одежде. Они разглядывали рынок сверху, со стороны. Цин поспешил отвернуться, но тут его взгляд зацепился за нечто странное. У двухэтажных лотков справа воздух колебался так резко, что кое-где сквозь него, кажется, проскакивали электрические разряды. Словно маленькое темное наэлектризованное облако двигалось среди торговых рядов и там, где оно проплывало сквозь людей и дома вздрагивал свет лампочек, трещали вывески, кое-где совсем потемнело. Воздух вокруг этого облака рвался и бросался в стороны языками пламени, но никто, как показалось Цину, не обращал на этот феномен никакого внимания.

Цин поспешил скрыться в толпе, прошлепал по грязи и остановился возле лавки, продающей миниэхо устаревших моделей. На прилавке, под ним и в списках на двух парящих экранах были тысячи приборов самых разных лет, кроме современных. Огромные модели еще столетней давности – размером больше ногтя. Миниатюрные, но слабые и мало функциональные, популярные лет тридцать назад. Толстые модели, выпирающие на целых полсантиметра в высоту. И, конечно, похожие на современные, но с резкими углами, правильных геометрических форм. Мода на такие прошла еще лет пятнадцать назад, и современные миниэхо в большинстве своем делали расплывчатыми и мягкими, чтобы они, прицепившись к ногтю, стали на нем совершенно неразличимыми. Предыдущее же поколение считало эти приборы видом украшения.

Цин приобрел модель в форме ромба и попросил перекинуть на нее значительную сумму, почти все, что у него осталось – пять тысяч единиц.

– Еще чего-нибудь? – спросил одноглазый продавец в липкой, похожей на кусок слизи шапке. – Кроверы? Санты Бультеры? У нас есть хороший выбор цветочных лякусов. Есть двойной анальный парусный штильверт.

Цин отрицательно мотнул головой и, запихнув покупку в карман, отошел от лотка. Навстречу плыла толстая дама в огромной шляпе, с которой стекали струями ленты цветных камней, похожих на драгоценные – женщину поддерживал в воздухе в десяти сантиметрах над землей аэроскелет. Цин попытался отыскать взглядом черные броневики на краю обрыва, но заметил только один. Где же второй? Но, что еще важнее, – никого рядом с первым. Цин отошел в сторону и выбрался на узкий перекресток, откуда лучше видны были окрестности. По лестнице, которая сходила на рынок неподалеку от бронеавтомобиля, спускались двое в черном. Спускались быстро, почти бежали, первый живо двигал губами, тараторил, скорее всего через радиосвязь другой группе. Они не смотрели в сторону Цина, но наверняка уже получили сигнал с купленного в автомате миниэха – отследить его было делом времени.

Ускорив шаг, Цин заспешил по лабиринту путанных рядов в поисках выхода, но почти сразу понял, что зря. Он запутался и потерялся. В какой-то момент Цин заметил, что края котлована совсем потерялись в темноте – а значит, вместо того, чтобы идти к выходу, он двигался к центру. Цин стал ориентироваться по указывающим знакам, мелькавшим тут и там, и скользящим над головой осветительным дронам. Через несколько минут он вновь вышел на перекресток и оказался примерно там же, где был и десять минут назад. Потерял время и только помог своим преследователям – они то шли по сигналу. Правда, конечно, не по прямой.

Он попытался пройти резко в сторону края ямы, но толпа вокруг стала мельчать и расступаться, и вскоре Цин увидел несколько человек в полицейской форме, а рядом с ними одного из тех, кто спускался с лестницы от бронеавтомобиля. По крайней мере, так показалось Цину – это был крупный, крепко сбитый мужчина в черном плаще, и он явно вел полицейских за собой.

Цин мигом свернул в сторону, перескочил через маленькую лестницу и оказался возле кривого и грязного здания общественного туалета. Стены его были покрыты чем-то вязким и издавали кошмарную вонь, внутри мерцал тусклый свет. Цин вошел в мужское отделение, заперся в кабинку и снял с ногтя купленный совсем недавно в автомате миниэхо, положил его на трубу электробачка, достал из штанов устаревший, ромбообразный. Он с болью защелкивался на ногте и оттягивал его своим весом. Цин вышел из кабинки и выглянул в окно – несколько полицейских шли вдоль лотков поблизости от туалетов, человек в черном стоял чуть в стороне и оглядывался, пристально щурясь. Когда его взгляд остановился на туалете, Цин поспешил отойти от окна.

Он нервно обернулся и увидел панель управления – грязную и покрытую какой-то мерзостью, как и все тут. Цин брезгливо погрузил в нее штекер из запястья и принялся искать раздел визионизации, хотя сильно сомневался, что в этой развалине он есть.

Так и оказалось. Здание туалета вообще не имело никаких сетевых функций. Скорее всего это сделали намеренно, чтобы не провоцировать любителей сальных шуток. Цин выдернул шнур и стал искать через сеть миниэха. Можно подключиться к танцующим над рынком дронам, которые проецируют экраны с музыкой и рекламой. Не бог весть какие эффекты из них можно извлечь, однако на поиск других вариантов времени не оставалось.

Один из полицейских, вероятно начальник, двинулся в сторону туалета, остальные рассредоточились и выстроились веером вокруг, чтобы прикрыть своего товарища, или, по крайней мере, не нарваться на ту же пулю, что и он. Человек в черном отошел в сторону и направился вдоль стены туалета. По пути он извлек из-под плаща фотонный пулемет.

Полицейский прошел мимо входа в женскую половину (оттуда как раз вышла дама в короткой юбке и с ароматической сигаретой, она презрительно смерила стража закона взглядом и, сдержав плевок, пошла прочь), обошел перегородку и остановился в нерешительности. Двери в мужское отделение не было. Вместо нее – сплошная, оплёванная, вымазанная все тем же вязким чем-то стена. Полицейский обернулся к своим товарищам и развел руками.

Человек в черном дошел до угла, обернулся и задумался. Стена возвышалась сплошным блоком, хотя ему казалось, что, подходя, он видел в ней окна. Теперь же ни одного не осталось.

Цин пододвинулся к одному из них с внутренней стороны и выглянул наружу – дроны в небе визионистскими лучами прятали окна и двери от взгляда снаружи. Но едва ли этот эффект мог подарить хоть минуту для бегства. Справа на углу стоял задумчивый человек в черном с пулеметом, позади – входная дверь, за которой уже толпились полицейские.

– Эй, уважаемый, – позвал один из них человека с пулеметом и тот сошел со своего поста, – тут какая-то хрень, двери-то нету.

– Что значит – «нету»?

Едва человек в черном скрылся за углом, Цин подтянулся и полез в окно. Узкая рама ножом надавила на живот. Цин перевернулся, вывалился наружу и грохнулся на плечи. Брызнула грязь, кто-то мимолетом обернулся.

Человек в черном подошел туда, где по прикидкам должна была быть дверь. Прорычав что-то матерное, он со всей силы грохнул ногой по стене, что-то с треском рухнуло на пол, а стена стояла дальше как ни в чем ни бывало. Боец выставил перед собой пулемет и шагнул вперед. К немалому удивлению полицейских – он прошел сквозь стену и исчез внутри.

Цин пробирался сквозь толпы хаотично мечущихся людей – белых, черных, оливковых, зеленых, пурпурных, то в строгих деловых костюмах, то в розовых шубах, то в шерстяных трусах… Он ориентировался по краю ямы и шел к сдвоенной, широкой лестнице с эскалатором. Грязь хрустела под ногами, налетал резкий ветер.

Где-то позади зазвенело стекло, кто-то закричал. А через несколько мгновений затрещало электричество, задрожал свет. Цин обернулся на ходу, чуть не врезавшись в высоченного мужчину с жирным пузом, и увидел мутное колебание воздуха далеко позади себя, глубоко в толпе. Свет вокруг него волновался, истерично мерцал, но люди как будто ничего не замечали. Что это такое? Цин не в силах был даже вообразить.

В это время все вдруг резко изменилось, правда сначала Цин и не понял – что. Музыка пропала и навалилось одиночество и пустота. Порхавший над толпой свет дронов вспыхнул, но как-то тускло, лучи прожекторов сменились небольшим круговым освещением, словно пытаясь привлечь внимание. Над рынком пронесся резкий, низкий и яростный электронный звук, потом еще раз и еще. Так, наверное, слышался бы рев тромбона на земле, если бы издавался он в аду. Цин поднял глаза к экранам и едва не оступился, едва не рухнул в мокрую черную массу на полу. Пропали певицы, пропали певцы-гермафродиты, пропала реклама модных очков и миниэхо. Теперь на всех экранах было одно – лицо Арьяла Цина Сюнзи. Серое, с темными глазами, измученное, такое, как на документах. Лицо повернулось боком, затылком, другим боком. И снова этот дикий звук – еще и еще раз.