Сияние потухших звезд

– Эта женщина колет ножами, – пожаловался капитан.

– Боевой костюм десантника называется Личной Боевой Броней, – заявил вошедший на мостик Атэр Брок.

Несмотря на то, что дверной проем был высок и предназначался не только для будничных приключений, но и для проноса огромного количество крупного оборудования, Броку пришлось пригнуть голову. Яланиюма, все еще державшаяся со сложенными руками у косяка, по сравнению с корабельным охранником и грузчиком выглядела как маленькая кукла рядом с носорогом. Брок свирепо осмотрел мостик, и Волкову показалось, что под этим гигантом прогибается листовой пол.

– Кому интересно, – добавил Брок, – у меня в каюте имеются две. Броня для открытого космоса и для безвоздушных планет. А кому не интересно – хрен и с вами. Играйтесь в игрушки, пейте молочко.

– Брок – молодец, – отозвалась Сан-ка-Ниями, что-то листавшая в своем компьютере, – закончил пять классов.

– Шесть.

– Кстати, Атэр, как вы назвали людей, неспособных вытянуть полутонную штангу, напомните, пожалуйста, я забыла.

– Дерьмом.

– Точно-точно, так и было.

– Друзья, мы все дерьмо, – сокрушенно проговорил Каратикардха.

– Согласен, – отозвался Брок.

– А того, кто не может сделать жим лежа сколько-то там раз… сколько вы говорили?

– Семьсот раз за три минуты.

– Да, да, кажется. Или вы говорили больше? В любом случае, как вы таких назвали?

– Дерьмом.

– Точно-точно, совсем из головы вылетело.

– И это если считать на пальцах одной руки.

– Ну а как обычно, на двух руках?

– Дерьмом.

– В вашей классификации никогда не запутаешься, – похвалила Ниями. – Кстати, я вот сейчас читаю сеть, раз уж мы вышли из бета-пространства. Много мнений о нашем родном пятне. Есть, к примеру, целая группа, которая считает, что это просто-напросто боженька пукнул.

– Фу, остановите корабль, Салук, – попросил Кихан, – я сойду.

– Что? – доверчиво удивился Дика, главный спец по двигателям «Танидзам». – Зачем? Достаточно поставить защиту против токсинов.

Кихан исподлобья поглядел на Дику. Второй инженер – человек очень серьезный.

– В любом случае, религиозные фанатики из Тамалияны в комментариях, наверное, рвут и мечут? – спросил Кихан.

– Кстати, да, – ответила Ниями, – но подписаны уже шесть миллионов человек. Еще вот есть версия, что это разрыв в пространстве Вселенной, из которого на нас глядит глаз высшего существа.

– Я таких версий могу штук по тридцать в минуту генерировать, – заявил Кихан.

– Вот самая популярная группа, пока десять миллиардов человек. Ну, то есть когда последний раз мы получали сигнал было десять миллиардов. Сто двадцать восемь миллиардов положительных оценок. Аномалия – это Большой Взрыв в миниатюре.

– Пф…

– Что за взрыв? – нахмурился Атэр Брок. – Не понял, там типа войнушка какая-то? У меня фотонные торпеды в разобранном виде…

– А я думал, Ниями, вы там за компьютером работаете, – заметил Каратикардха. – Волновые таблицы рассчитываете. Анализом полей занимаетесь. Регистрацией излучений.

– Куда ей, она не умеет, – ответил Кихан.

– Не умею, – подтвердила Ниями. – Куда мне?

– Вы то сколько классов закончили?

– Классов? Каких классов? Вообще не понимаю, о чем речь, – Ниями улыбнулась.

– И раз уж зашла об этом беседа, разве в ваши трудовые обязанности входят прогулки по сети и чтение комментариев?

– Как? – удивилась Ниями. – Я должна делать что-то еще? Мне за это не платят.

По комнате пролетела пущенная Яланиюмой пустая пластиковая кружка из-под кофе. Она аккуратно ввалилась в отверстие в кофейном аппарате, и тот издал холодный звон.

– Как жаль, конечно, – подал голос первый пилот Салук, – что объяснение этому яркому феномену ученые найдут, как всегда, простое и скучное. Без громких сенсаций, без приключений, с помощью серенького маленького космического аппарата, вычислив атомарную структуру вещества или, может быть, химический состав, или что-то в таком роде, что обычного человеку ничего не скажет. Протоны стучатся в электроны…

– Как-как? – оживился Кихан. – Патроны стучатся в элероны? Ого, вот это я понимаю приключение!

– А что скажете вы, профессор Волков? – поинтересовался капитан.

Волков, до сих пор тихо слушавший разговор, вздрогнул, услышав свое имя. Он стоял у дальней стены, почти в углу, и видел сразу весь мостик.

– Я же биолог, капитан, – напомнил он и прокашлялся, голос показался глухим. – Конечно, много чего проходил и когда был студентом, и после, во время научной работы довелось изучать и Всеобщую теорию, и астрофизику в некоторых деталях, но четкую картину мне представить тяжело. Тут скорее важен опыт. Но вот что я припоминаю. Лет пятнадцать назад, что-то около того, когда я еще работал преподавателем в Институте Квантовой Экзобиологии в системе Некифи, мы часто возили студентов на практику на четвертую планету системы. Там очень сложная химическая среда, атмосфера переполнена ядовитыми газами, поэтому человеку там непросто, нужно ходить в тяжелых скафандрах. При этом сила тяжести почти два жэ, скафандр шестьдесят килограмм и забрало шлема вечно запотевает, и не сплошным туманом, как обычно, а узорами, отчего изображение искажается и, скажем так, гуляет. Но это все, в общем, детали. Кстати говоря, студентов туда брали только по желанию и никого не заставляли, не подумайте. Так вот, на планете на этой сформировалось просто сумасшедшее количество самой разной флоры и весьма своеобразные, пусть, как правило, и простейшие образцы фауны. Но все опустим и перейдем к делу. Было там такое озеро, которое называлось, кажется, Лишайным… не помню. Название не официальное, а наше, институтское, молодежное. Если подойти к краю этого озера и вглядеться в воду, то на отбрасываемую вами тень тотчас слетались крошечные существа, которых назвали пышноцветами, хотя это все-таки была живность, а не растения. Пышноцветы в затененной воде превращались в цветастую чернильную кляксу, которая то растекалась, то собиралась, и принимала при этом самые хаотичные формы. И, что самое любопытное, когда вы вот так смотрели в озеро и бросали на него свою тень, ваше отражение полностью пожирали пышноцветы. Вы представьте – смотрите в зеркало, а вместо вас там какая-то совершенно умопомрачительная галлюцинация. Очень интересный эффект.

– То есть вы хотите сказать, что это, может быть, живое существо? – уточнил капитан.

– Ну я бы ничего не стал исключать, это, будем считать, моя личная добавка ко всем версиям.

– Пойду собирать, значит, фотонные торпеды, – сказал Атэр Брок и покинул мостик.

– А я схожу перекушу, – сообщил Дика и двинулся было к выходу.

– Вперед и с песней, – ответил ему Кихан. – Через десять минут уходим в бета-пространство. Так что сразу захвати с собой пакет.

После входа в бета-пространство на корабле притушили свет, погрузив его в сумрак и тишину. Экипаж разбрелся кто куда. Кто-то пошел спать, кто-то работать, кто-то заниматься, кто-то пить. На мостике остался один только Яхим ниб Харос, да и тот зевал и поглядывал с тоской на кресло Ниями. Сама корабельный связист и мастер на подхвате в этот момент отправилась с Яланиюмой в буфет, где две женщины долго разговаривали, пили что-то крепкое и обсуждали свои прошлые, не слишком приятные для обсуждения жизни. Второй инженер Дика решил пропустить перекус, спустился к двигателю, проверил системы и заснул, как всегда во время входа в бета-пространство. Спал и огромный Атэр Брок, выпивший двенадцать таблеток снотворного – ему нужно было восстановить силы перед новым подходом в упражнениях. Чидам Салук нервно тарабанил пальцами по столу и решал навигационные задачи для студентов первых-вторых курсов, попивая жидкий лякус, а старший инженер Энхайнц Ден Кир Метци сидел в инженерном отделении, ровный как надгробный крест, и смотрел, практически не моргая, на мониторы, по которым ползли бесконечные графики с анализом систем корабля. В такой позе Метци мог пребывать сутками.

Волков и старший помощник Кихан прошли в каюту капитана, пили и курили. Биолог вертел в руках стакан с противорвотным соком – он редко выходил в космос и очень не любил переход в бета-пространство (а выход – тем более). Капитан и Кихан пили некий напиток изумрудного цвета с достаточно высоким содержанием спирта.

– Знаете, что меня тревожит все то время, что я на борту «Танидзам»? – спросил Волков дрожащим голосом, ему было очень тяжело. – Даже еще раньше, на Сита b. Хотя нет, все же позже… Я узнал об этом круговом полете только когда мы двинулись…

– Круговом? – переспросил капитан.

– Я имею в виду незапланированном, ведь нам приходится, в каком-то плане, делать дополнительный крюк. Так вот, для меня всегда было громадной проблемой получить средства на что бы то ни было от Эл Тун. За последние лет сорок я сорок раз обращался в корпорацию с проектами, которым требовалось финансирование, и ни разу не получил одобрения. Все мои идеи отшвыривались, я полагаю, на самых начальных этапах, как совершенно неинтересные с точки зрения вероятной прибыли. Это я сообразил, конечно, чуть позже, уже приобретя опыт. Впрочем, и после того, как пришло понимание – успеха добиться мне не удалось. Но и правда, я думал о важности своих возможных научных открытий для человечества и будущего, совсем позабыв о соображениях прибыли. Слава меня тоже толком никогда не интересовала, что она для ученого? Помнят имена, но не помнят нас самих. Да и кто помнит эти имена? Коллеги, с завистью, быть может. Так вот, коммерческой ценности я никогда не имел и когда получил наконец исследовательское предложение, то просто заполнил нехватку персонала в чужом проекте. В результате, все что я создал – у меня забрали. И вот я сижу здесь, на арендованном корпорацией судне, что весьма немало, которое летит за много бета-переходов, что дорого – и зачем? Чтобы выпустить исследовательский спутник! Мое воображение рисует возможные далекие коммерческие перспективы подобного шага, но, как я убедился на собственном опыте, настолько в будущее корпорация заглядывать не привыкла. Она всегда с легкостью отбрасывала проекты, не сулившие серьезных процентов в самое ближайшее время. Но подумайте только – исследовательские спутник! Какая прибыль возможна от такого проекта? Пройдут годы, прежде чем мы поймем с чем столкнулись, и даже в таком случае вероятность извлечения финансовых дивидендов из аномалии ничтожна! Ведь никто до сих пор не делает деньги на звездных туманностях или, к примеру, черных дырах. Так зачем это? То, что мы делаем прямо сейчас.