Сизые зрачки зла

– Графиня сама ее отправила, – поделилась сплетнями осмелевшая Дуня, – сейчас ведь сев, а еще ее сиятельство велела проследить за солью. Хотя никто раньше не слыхал, чтобы в Солите ею занимались, только у Бунича солеварня есть, а больше ни у кого в округе нету.

Неуемная Полина демонстративно пожала плечами и изрекла:

– Я, конечно, в Россию приехала недавно, только мне кажется, что название «Солита» происходит от слова «соль». Или я плохо знаю русский язык?

– Ты хорошо его знаешь, – примирительно заметил Платон, – не спорьте, пожалуйста, хотя бы теперь, когда в доме лежит больной человек. Я навещу графиню Веру, а потом сообщу, сможет ли она в ближайшее время познакомиться с вами.

Подумав, что его сестры могут свести с ума кого угодно, он пожелал всем хорошего дня и отправился на второй этаж, где в нескольких шагах от его спальни лежала девушка, занимавшая теперь все его мысли. Горчаков тихо стукнул в дверь, ожидая, что ответит Анна Ивановна, но изнутри раздался еще слабый, но уже четкий голос Веры:

– Войдите.

Платон шагнул в темноту. После пронизанного золотистыми лучами пространства гостиной, тьма показалась ему особенно плотной, и он пошел на голос Веры. Сделав несколько шагов, он наконец-то разглядел черные кудри, рассыпанные по подушке, и безупречное мраморное лицо, лишь прозрачные лиловатые глаза на нем казались живыми. В них металась боль, но страха Платон не заметил. Вера Чернышева осталась верна себе: сильная и самоуверенная она не боялась жизни и уж точно не нуждалась ни в какой защите.

«Дурацкие мечты и сплошные иллюзии», – признал Платон, вспомнив о своих планах жениться на молодой графине. Но тут же чувство долга напомнило о себе: Веру вчера пытались убить, и опасность, грозившая девушке, пусть сильной и независимой, казалась почти осязаемо реальной. А раз так, то у Платона просто не осталось выбора… Или он все-таки выбрал сам?

Веру разбудило тепло – щеку грел солнечный луч. Сначала она не поняла, где находится, а потом вспомнила о вчерашнем кошмаре, и на нее сразу же рухнуло чувство отчаянной безысходности. Голова кружилась, резкая боль пульсировала в затылке, но видела она четко, не так, как после взрыва. На сей раз контузии у нее, похоже, не случилось, сознание работало четко. От тяжких мыслей ее отвлекла Марфа. Та осторожно проскользнула в комнату и, увидев, что хозяйка проснулась, перекрестила Веру.

– Ну, бог отвел, вы живы!

– Да, хвала Всевышнему, опять пронесло, – согласилась с ней Вера и призналась: – уже во второй раз. Три месяца назад кто-то взорвал нашу карету, мы с матерью тогда чудом уцелели. Жандармский капитан, так и сказал, чудо, мол. Бомбу на запятки кареты бросили, а она от тряски скатилась и взорвалась уже на земле. Меня тогда сильно контузило, я неделю с постели встать не могла.

– Да что вы! – ахнула Марфа, – Тогда получается, душегубы за вами от самой столицы шли?

– Может и так! Хотя кто знает… Здесь тоже не все гладко – люди пропадают, одного убитым нашли. Щеглов ведь так ничего и не выяснил.

Оскорбленная Марфа кинулась защищать своего кумира:

– Петр Петрович на купцов грешит, говорит, что все из-за денег. Он двоих ведь застрелил, а третий, которого вы ранили, ушел. Так вот, у убитых ридикюля вашего не было, значит, другие злоумышленники увезли вашу сумку.

Вера задумалась. По большому счету, предположение исправника выглядело логичным. Может, пора успокоиться? Алчность и обида местных купцов подвигли их на месть, больше они не рискнут устроить что-нибудь подобное. Тогда она просто попросит капитана и откупщика Горбунова помочь ей с охраной соляных обозов и продолжит начатое. А вдруг все не так? Не докатилось ли сюда эхо столичного взрыва? Но тогда получается, что целью преступников в прошлый раз была она сама, а не мама. От волнения боль в затылке усилилась и так сильно прострелила голову, что Вера сжала виски руками и ахнула. Господи, только бы не вернулись прежние кошмары!

– Болит? – перепугалась Марфа и запричитала: – Да что же это доктора все нет?! Только утром за ним послали, пока привезут…

– Тихо, тихо, не вопи.

Крики отдавалась в ушах бесовским завыванием, и у Веры застучало в висках. Она никак не могла сосредоточиться.

«Соль, – мелькнуло в измученной болью голове, – моя главная надежда. Нельзя останавливать работы. Нужно скорее ехать домой».

Вера попробовала подняться, но огненные круги замелькали в ее глазах, а тошнота мгновенно подступила к горлу. Никуда-то она пока не годилась…Пришлось сдаться.

«День ничего не решает, – успокоила она себя, – Марфа меня заменит, а там уж я и сама встану».

Пытаясь справиться с тошнотой, Вера поглубже вздохнула и, поманив к себе помощницу, прошептала:

– Поезжай домой и присмотри за солью. Главное, чтобы работы не останавливались. Живая или мертвая, но я должна в субботу следующий обоз отправить.

– Да куда же вам обозы-то гонять! – возмутилась Марфа. – Да вам еще неизвестно сколько лежать придется. Здоровье дороже!

– Не пререкайся, а делай то, что я говорю, – тихо, но твердо заявила Вера. Сил на спор у нее не осталось.

Марфа долго отнекивалась, но потом сдалась:

– Да, правда, сеять нужно, соль молоть… Да только как же я вас оставлю тут одну-одинешеньку?

– Не беспокойся, я дождусь доктора и попрошу князя отправить меня домой.

– Ну, коли так, я поехала? Дома вас ждать буду?

– Давай, – устало отозвалась Вера и закрыла глаза.

По крайней мере, дела сдвинутся с места. Если бы еще Щеглов смог разобраться со всем остальным! Она так и сяк перебирала разные предположения. Что это было? Рука окаянного дядюшки или те, кому она перешла дорогу со своей солью, или, еще хуже того, ее преследует мститель? Ответа не было…

В дверь ее спальни постучали, и Вера отозвалась, пригласив войти. В полутьме комнаты она не могла различить вошедшего, но сердце ее задрожало, подсказав имя. Она не ошиблась, в изножье кровати появилась высокая фигура Горчакова.

– Доброе утро, Вера Александровна, как вы себя чувствуете? – поинтересовался он.

Тон его оказался таким обыденным, что Веру ужалило разочарование. А как же объятия? Сейчас в словах Горчакова звучали лишь заученные интонации гостеприимного хозяина. Стараясь скрыть обиду, она ответила:

– Спасибо, похоже, что лучше, только голова пока еще болит.

– Я очень рад, прошу вас, располагайте мной и всем, что я имею, – подтверждая ее худшие опасения, продолжил Горчаков. – Скоро прибудет доктор, и, надеюсь, что все образуется.

– Спасибо, вы очень любезны, – отозвалась Вера, опустив ресницы. Разочарование так давило сердце, что она просто не могла сейчас заглянуть в глаза Горчакова. Сегодняшнее утро все поставило на свои места: они – всего лишь соседи.

Платон рассказал ей про найденных в лесу коней, про следы раненого, напомнил о ридикюле и четках. Все это было интересно, но Вера так и не дождалась ответа на главный вопрос и, в итоге, задала его сама:

– Как вы думаете, кто эти бандиты?

– Мы пока не знаем, Щеглов повез тела на опознание в Смоленск, но нападение было спланированным, ждали именно вас. Дерево свалили уже в темноте, до этого по дороге ходили и ездили мужики, никто ничего подозрительного не заметил. Скорее всего, бандиты рассчитывали захватить выручку от продажи соли.

– Кто же их навел? Где искать предателя? – заволновалась Вера.

Ужас вновь залил ледяным потом ее спину, свел судорогой нутро, но собеседник этого, к счастью, не заметил, по крайней мере, утешать не стал, а пустился в рассуждения: