Скалка
Шрифт:
– Да ты за два месяца и звонил-то всего…
– Занят был. Не обижайся, Слав.
Вот же хитрый сыч. Помнит, что я с детства ненавидел, когда меня так называли. Ярослав, Яр, даже Ярик. Что угодно, кроме «Слава». Хуже этого только «Славик». Но я давно уже не бью до крови каждого, кто посмеет меня так назвать. Только если…
– Ну так как?
– Не лучшее место в моей жизни, но и не самое поганое. Так легко спутать мадам из эскорта со студенткой… Но год протяну. А там посмотрим.
– Спасибо. Я обещал твоей матери, что буду приглядывать за тобой. А то ты у нас бойкий.
– Учителя хорошие
Он понимающе усмехается. Я ни разу не слышал от него ничего плохого в адрес матери, но знаю, что не любит ее. Сильно не любит. А она его до смерти боится, не помню даже, когда они виделись в последний раз. Хотя тогда меня с ним не побоялась оставить… на пятнадцать лет.
– Не скучаешь, значит? – Он кивает на закрытую дверь. Из спальни за все время, что мы сидим у камина, не донеслось ни звука. Я даже сам забыл, что там кое-кто есть, но старый волк… Нюх у него, сука, феноменальный. Поэтому и держится столько лет на своем месте. Или подкупил консьержку. Скорее второе.
– Не скучаю. Ты же знаешь, кто там, – отвечаю, показывая на дверь, но он даже не смотрит в ту сторону.
Зачем ты пришел, дядя Вася? Родственные узы тут явно ни при чем. Ты же ничего просто так не делаешь.
– Я слышал, весело проводишь время на своей новой работе. Салага!
Злится старик, решил, что ли, меня как ребенка отчитать? Смешно даже.
– Развлекаюсь как умею. Кофе будешь?
Знаю, что бывший спецназовец давно не пьет ничего возбуждающего, но мне просто хочется потянуть время. Ну и позлить сыча. Как раньше.
– Ты зачем члены резиновые двум бабам из ректората прислал? Смешно тебе? Решил повторить школьный успех? Тебе тридцатник скоро! Придурок.
Приятно вспомнить…
– Немного качественной продукции из секс-шопа должно сделать их немного добрее.
– Они вторую неделю на работе не появляются. Борис…
– Дядя Боря нервничает?
– Ты зачем сюда приехал, Славка? Боря тебя взял не для того, чтобы ты тут пацанские выходки устраивал. В себя приди, наконец, и живи уже нормально. Да, и… – кивает на спальню, – заканчивай ты с этим.
– Спасибо за заботу. Тебе не пора?
– Я зайду к тебе. Через недельку, Слав. И еще… Хватит измываться над студентами. Не хочу еще раз разговаривать с Борей про тебя.
Он уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Годами не меняется, единственный мой родственник со стороны отца. Ладно. Кроме него у меня, считай, и нет никого.
– Яр, я все слышала. Он даже не пытался говорить тихо. Специально, чтобы я все слышала! За что он меня ненавидит? Да я ему…
– …не сделала ничего плохого, – завершаю ее фразу. Я редко кого пытаюсь успокоить, но Маринку утешать люблю. Капризная стерва, но все-таки вовремя приехала. Через неделю-другую надо будет отправить обратно. В большом количестве даже для меня токсична. – Ты никому не вредишь, детка, тебя просто неправильно понимают.
– Вот именно!
На Марине ничего нет, я не люблю на ней одежду.
– Иди ко мне!
Дядя лишил меня утреннего секса, но без утреннего минета я из дома сегодня не выйду. Девятнадцать лет девочке всего, но так сосать можно, только если есть призвание, опыт не поможет.
Маринка еще валяется в кровати, когда я собираюсь на работу. Немного жаль оставлять ее одну.
На
кафедре даже не появляюсь, сразу иду на первую пару. Кто там у меня? Журналисты, кажется. Второй курс.– …So, some ideas about your future profession. Journalism is the art of shaping public opinion by manipulating information 2 .
Ни черта не понимают, бестолочи. По глазам вижу… Так, кто сегодня у нас на арене? Брюнетка с наглым взглядом? Почему бы и нет…
Я соврал дяде Васе, здесь не так уж и уныло, даже не жалею, что приехал сюда. По-своему забавно.
К полудню настроение портится: после последней пары у социологов рандеву в ректорате. Еще одна встреча с прекрасным…
2
«Итак, немного мыслей о вашей будущей профессии. Журналистика – это искусство формирования общественного мнения путем манипулирования информацией».
Мля! Всего пара часов прошла, а уже звонок.
– Яр, ты меня запер в квартире! Я проснулась и дверь открыть не могу, а мне через полчаса надо быть в «Гольдштейне». Приезжай немедленно!
Свяжись с дурой – и будет тебе геморрой. Надо было еще летом все закончить. Не зря мелкий столько лет от нее шарахался как от огня. Но сосет она охрененно!
Уже в машине договариваюсь с Юрцом, чтобы взял социологов, параллельно пытаюсь успокоить истерящую Баринову. Какой, нахер, «Гольдштейн»? Зачем вообще сорвался к ней?
Через полчаса освобождаю наконец свое жилище от девчонки. Не надо ее пускать на ночь. Больше не повторится. Правила едины для всех. Спасибо дядям за науку.
Отвожу ее к юристам, по пути узнаю во всех подробностях про очередную ссору с родителями. Они не в восторге, что девочка вернулась в город, пусть и на несколько недель. Да плевать. Что вечером? Вечером нет, Марин, не получится. Дела.
Только отъезжаю от центра, как телефон услужливо напоминает о скорой встрече с ректором. Предвкушаю этот разговорчик. Он явно будет не из веселых, но ведь сам нарвался, и не только с пенисами для золушек на пенсии.
До университета остается буквально метров пятьсот, а я прикидываю, куда лучше поставить машину – прямо у входа или все же загнать на парковку. Твою мать! Какое-то чучело в темной куртке бросается под колеса. Еле успеваю ударить по тормозам. Даже не понял, откуда выскочило. Мля! Удара точно не было, но что-то явно валяется перед капотом. Завернул себе в тихий переулок. Кругом никого. Может, подстава?
Нечто копошится у колес. На всякий случай заглушаю двигатель и забираю ключи, прежде чем выйти из тачки.
Первое, что вижу, – светлые волосы, выбившиеся из длинной косы. Съехавшая на затылок шапка, темная куртка, локоть, испачканный в грязи… Стоп! Это же…
– Ну здравствуй, чокнутая!
Испуганно смотрит на меня и улыбается. Зараза. Узнала, значит.
– Вставай давай. Опять заблудилась? И где маньяк?
Глава 5
Он! Мамочки мои! Это он! Только без щетины, гладко выбритый, волосы аккуратно расчесаны, в костюме и… красивый какой! И не злой вроде бы… Хотя…