Скандал у озера [litres]

– Ты закончила меня изучать, барышня? – тихо спросила хозяйка. – Или ты ищешь признаки дьявола?

– Прошу тебя, не говори так! Я любовалась тобой. Ты знаешь многое о людях, обо мне, о моей семье, но никогда не рассказываешь о своем прошлом.

– Оно не стоит того, чтобы о нем говорили. Итак, зачем ты пришла?

– Я хотела тебя увидеть, выпить стаканчик твоего замечательного карибу и немного поговорить. Матильда, с тех пор как умерла Эмма, ты меня поддерживала, выслушивала, давала советы. Ты сказала мне, что хотела бы иметь такую внучку, как я, и я в свою очередь была бы счастлива считать тебя своей приемной бабушкой. Мы были подругами и…

– И что? Ничего не изменилось, голубушка! Ты себя накручиваешь.

Вздохнув, Жасент уставилась на узор на скатерти. Теперь Матильда залюбовалась ею. Она была очарована красотой лица девушки, со светлой кожей, обрамленного золотистыми волосами, перевязанными с правой стороны черной лентой.

– Нет, Матильда, ты уже не та, что раньше, особенно после того как я привела к тебе Сидони. Хотя соглашусь с тем, что моя сестра вела себя невежливо.

– Я пугаю ее. Я к этому привыкла, но она мешала мне расслышать моих поводырей, этих небесных существ, которые оберегают нас и жертвуют своими небесами ради победы над темными и устрашающими силами. Не думай, что демоны выглядят так, как их рисуют в иллюстрированных книжках, детка, они гораздо хитрее. Невидимые, они овладевают нами, чтобы подтолкнуть нас к пороку, разврату и самым страшным поступкам.

На этот раз Жасент испугалась и внутренне сжалась. Она вдруг подумала, что, если бы Матильда завела с ней такой разговор месяц назад, она бы больше не переступила порог ее дома.

– Ты намекаешь на доктора Мюррея?

– На него и на других людей, которых так много на земле. Мне жаль! Ты вся побледнела.

– Я так хотела бы верить в безмятежный мир, где каждый, кто несчастлив, обретал бы по крайней мере душевный покой! Матильда, мне пора возвращаться на ферму. Ты не ответила на мой вопрос. Мама может забеременеть, ты в этом уверена?

– Это станет известно в ближайшие недели. Мне об этом подсказала интуиция, когда я взяла Альберту за руку, там, у изголовья Артемиз. Я могу ошибаться. Слава богу, моя информация не всегда точная.

– Это может касаться и Анатали.

– Может быть, – пробормотала целительница. – Часто я рассказываю тебе о том, что чувствую, но это не безошибочно. То же может касаться и Сидони. Она может оттолкнуть своего полицейского и выйти за другого мужчину. Прошу тебя, не изводи себя! Я уже говорила тебе, что хочу твоего счастья и оберегаю тебя.

Жасент молча согласилась. Странно, но у нее были сомнения касательно того, была ли ее пожилая подруга до конца откровенна с нею. Девушку смутило ощущение неискренности, сквозившей во всех словах целительницы. Она ушла, охваченная смятением, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Ходьба ускорила ход ее мыслей.

«Я знаю… Я неправа, что свожу все к себе и нашей семье. Матильда ни на что не сетует, она утверждает, что привыкла к страданиям и к борьбе в одиночку. У нее могли возникнуть серьезные проблемы, из-за чего ее характер изменился к худшему, но она не станет рассказывать мне о них. Я должна перестать воображать всякие глупости. Она желает мне счастья и оберегает меня. Остальное не имеет значения. Я даже не поцеловала ее, а ведь она так любит, когда я чмокаю ее в щеку!»

Ее мысли прервал гудок клаксона, напоминающий пронзительный звук трубы. Она кинулась к откосу у края дороги и посмотрела на машину. Это был старый помятый форд черного цвета.

– Пьер! – воскликнула она.

Протягивая руку сквозь опущенное окошко дверцы, он смеялся от радости встречи, его загорелая кожа залилась краской под лучами заходящего солнца, алое пламя которого делало его серо-голубые глаза еще более яркими.

– Моя Жасент, я любуюсь тобой! – воскликнул он, останавливая машину. – Садись, я отвезу тебя на ферму.

– Но я почти пришла, – ответила девушка.

Пьер выключил двигатель, поспешно вышел из машины и прижал ее к себе. Он сжимал ее в своих объятиях, возбужденный, восторженный тем, что снова видит ее, чувствует, как ее тело прижимается к нему. Жасент всецело отдалась его ласкам. Когда он поцеловал ее в губы, вселенная перестала для нее существовать и она упивалась этим поцелуем. Влюбленные перевели дыхание, упоенно всматриваясь друг в друга.

– Что привело тебя сюда? – удивилась она. – Какой приятный сюрприз!

– Я больше не мог оставаться вдали от тебя, других причин нет. Если я смогу оказаться полезным, то уеду в воскресенье, при условии если твой отец согласится на то, чтобы я спал в сарае, на раскладушке.

– Если он откажет, ты будешь спать на пляже и я приду к тебе. Любовь моя, мне тебя так не хватало, и вот ты здесь!

– Да, и мы сможем поговорить о нашей свадьбе, любимая моя.

Они наслаждались наполненными романтикой словами, что так сочетались с великолепием окутанного фантасмагорическим светом пейзажа: оранжевым огненным шаром, заливающим своим светом бесконечные зеленые луга, лиловыми обрывками облаков и огромным невозмутимым озером.

Все еще сжимая друг друга в объятиях, они наблюдали за тем, как небесное светило заходит за горизонт.

«Спасибо тебе, Боже, наконец мы снова вместе!» – подумала Жасент. Она почувствовала нежное прикосновение на своем лице, но не обратила на это особого внимания. «Это вечерний бриз, ласковый вечерний бриз», – улыбнулась она.

А в воздухе витал какой-то необыкновенный аромат, достойный райского сада.

Глава 18 На пути к осени

Сен-Прим, ферма Клутье, воскресенье, 1 июля, 1928, два часа дня

Когда в пятницу вечером вслед за Жасент показался сияющий от счастья Пьер, Шамплен Клутье встретил его с распростертыми объятиями.

– Ты как раз вовремя. Теперь, когда мы с Лориком работаем на сыроварне, на ферме скапливается работенка. Помимо всего прочего, нужно спилить деревья и наколоть дров. Скоро зима.

Ужин прошел оживленно, в атмосфере праздника, походившего на чудо. Сидони поспешила поставить на стол еще один прибор, Альберта нарезала сало и взбила яйца, чтобы добавить омлет к меню, изначально состоящему лишь из чечевицы и сыра. Суббота прошла так же хорошо. Трое мужчин работали в приподнятом настроении, тогда как Жасент, Сидони и Альберта возились на кухне.

Звонка запрягли: нужно было перевезти стволы деревьев из небольшого лесистого участка, принадлежащего семье Клутье. Лорик с Пьером соревновались в умении орудовать топорами, поспорив, кто из них расколет больше поленьев.

«Если бы только Пьер мог остаться!» – грезила Жасент с самого утра воскресного дня.

Утром в честь мессы все нарядились по-праздничному аккуратно. По выходу из церкви Фердинанд Лавиолетт, которого пригласили на ужин, согласился сесть в машину Пьера.

«Словно нам дарована некая передышка, – подумала Жасент. – Никто и слова не сказал ни об Эмме, ни о ее девочке. Я как будто перенеслась в юношеские годы, когда Пьер внезапно заваливался к нам на велосипеде в период сенокоса или сбора урожая».