Скандал в вампирском семействе

Внезапно Манюня уставилась на что-то позади меня, я в удивлении обернулась, но никого не обнаружила.

— Что такое, Маня?

— Ничего-ничего. — Подруга отвела глаза и торопливо предложила: — Хочешь еще чаю, Лизонька?

Я с тревогой посмотрела на нее:

— Манюнь, вообще-то я чай не пью. Уже лет сто как.

— Ох, прости! — спохватилась она и, бросив короткий взгляд мне за плечо, который мне совсем не понравился, зачастила: — Лизонька, я тут вспомнила, мне к соседке зайти надо…

— Ладно, я все равно уже собиралась уходить. — Я постаралась не выдать своего удивления и поднялась с места.

Странное дело: раньше Манюня меня никогда не выпроваживала. Наоборот, все удерживала, чтобы я посидела с ней подольше. Нам всегда было о чем поговорить друг с другом, и я знала, что моей пожилой подруге не хватает общения.

Проходя по комнате, я замедлила шаг, пытаясь отыскать причину загадочного поведения Манюни. Показалось — на меня дыхнуло холодком, и вдруг стало не по себе, как на старом кладбище.

— Пойдем-пойдем, Лизонька, — Манюня доковыляла до меня и потянула в коридор. — Я провожу.

У порога я пристально взглянула на нее:

— Ты уверена, что все в порядке?

— В порядке, в порядке, — поторопилась заверить она. — Просто Наталья меня ждет, а я совсем забыла.

Нехорошо!

Успокоившись, я попрощалась с ней и попросила:

— Только не говори ничего моей матери… Ну, об Александре.

Манюня понимающе улыбнулась и подмигнула, заверив меня:

— Я — могила!

3

Я вновь стояла в ванной комнате Алекса, босыми ногами попирая пушистый голубой коврик с дельфином. Мое отражение в зеркале было зеленовато-бледным, спутанные волосы прилипли ко лбу, глаза лихорадочно блестели, а плечи била нервная дрожь.

Внезапно меня затошнило, и я оперлась на стиральную машинку рядом с раковиной. Под пальцами зашуршала целлофановая упаковка, и мне под ноги упала какая-то тонкая бумажная полоска. Я наклонилась за ней, подняла и в недоумении повертела в руках. С одной стороны она была белой, с другой виднелись две параллельные розовые линии, как будто проведенные маркером. Нелепица какая-то!

Я положила полоску обратно на стиральную машинку и только сейчас заметила бумажную упаковку, лежащую на самом краю. На ней были нарисованы две точно такие же полоски, как на том, что я подобрала. Только на одной была нарисована одна розовая линия, а на другой — две. Движимая любопытством, я взяла упаковку. Пришлось прочитать текст раз пять, прежде чем я поняла его смысл. Меня бросило в жар.

«Появление одной полоски в зоне контроля — вы не беременны. Появление двух полосок в зоне контроля — вы беременны». Коробка подпрыгнула в моих ослабевших пальцах, и я едва успела ее поймать. «Тест на определение беременности в домашних условиях», — бросилась в глаза крупная надпись на другой стороне. «Высокая точность!» — сообщал значок строчкой ниже.

— Милая, ты в порядке? — Громкий стук в дверь и мужской голос застали меня врасплох, как вора, пытающегося вынести «Мону Лизу» из Лувра.

Я заметалась, торопясь скрыть следы преступления… и проснулась в своей постели. Часы у изголовья показывали пять вечера. Какая рань! В бункере не слышно ни звука — родители, бабушка и Инна спят как мертвые.

Я закрыла глаза, попытавшись вызвать продолжение сна, оборвавшегося на самом интересном месте. Как бы мне хотелось увидеть лицо Алекса в тот момент, когда он увидит тест с двумя полосками. Интересно, как он отреагирует на известие: обрадуется, подхватит меня на руки, закружит в воздухе, а потом мы станем обсуждать наше будущее и выбирать имя для ребенка? Или нахмурится, скажет, что это сейчас совсем некстати? Нет, только не Алекс. Он не такой! Я была слишком взволнована, чтобы снова уснуть.

Неожиданно проснулся и голод. Я торопливо оделась и неслышно прошла к выходу. Солнце уже скрылось за горизонтом, так что я могла без препятствий выйти наружу. Но не успела я сделать и трех шагов от подвала, как мой мобильный ожил. На экране высветился неизвестный номер. Я нахмурилась и хотела уже сбросить вызов, как в последний миг нажала на клавишу приема.

— Лиза? — Голос Алекса лился из динамика прямо мне в душу. — Это ты? А я тебе звоню-звоню, ты все недоступна.

Простодушие парня просто подкупает. Кто бы другой на его месте признался, что звонит девушке не в первый раз?

— Откуда у тебя мой номер? — резко выдохнула я, столбом встав посреди улицы.

— Когда ты была у меня в гостях, я взял твой мобильный и позвонил с него на свой аппарат, чтобы твой номер определился, — признался Алекс. — Как будто знал, что ты внезапно исчезнешь.

— Очень предусмотрительно, — выдавила я.

— Ты сердишься?

Я ликую! Но разве можно в этом признаваться?

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он, и мои мысли лихорадочно заметались.

Вообще-то я собиралась прогуляться и закусить одиноким прохожим. А вот чем по вечерам занимаются нынешние семнадцатилетние студентки — понятия не имею! Ходят в библиотеки или на дискотеки? Готовят домашние задания или сидят в Интернете?

Я не успела придумать какую-либо правдоподобную ложь, как Алекс пришел мне на выручку.

— Хочешь, сходим в кино?

В замкнутый душный зал, полный людей, напоенный запахом человеческой крови? Кинотеатр — это настоящий ад для вампира, еще похлеще метро, потому что сеанс здесь длится дольше, чем поездка в транспорте. В последний раз я ходила в кино в конце девяностых, на «Матрицу», которую, по уверениям зрителей, нужно было видеть непременно на большом экране. Вскоре мы обустроили домашний кинотеатр в бункере и забыли дорогу в кино. Но сейчас, с Алексом, я была готова хоть в кипящий котел.

— А что за фильм? — только и уточнила я, хотя мне было совершенно все равно.

— «Новолуние». Еще не смотрела?

— Нет, — ответила я. Надеюсь, это мелодрама, а не фильм ужасов про оживших мертвецов. И зачем-то добавила восторженным тоном: — Но как раз собиралась посмотреть!

— Вот и отлично! Я заеду за тобой, и сходим в кино рядом с твоим домом. Диктуй адрес.

Я напряглась, как всякий раз, когда кто-то пытался выяснить тайну нашего убежища, но сразу же отмела подозрительные мысли. Это же Алекс! Он не верит в вампиров и считает меня юной студенткой.

— Я сейчас неподалеку от «Чеховской», — уклончиво ответила я. — Можем сходить в кино тут.

— А я на «Охотном ряду», — обрадовался Алекс. — Давай у памятника Пушкину через пятнадцать минут. Я как раз успела на бегу перекусить — выбирать не приходилось, приперла в переулке какого-то офисного сотрудника, торопившегося домой.

У памятника поэту, который посвятил стихи моей прабабушке, в вечерний час было людно. Я усмехнулась, глядя на множество парней с цветами в руках и на нарядных взволнованных девушек. Когда Пушкин говорил о том, что к его памятнику не зарастет народная тропа, он и не подозревал, что бульвар с его статуей станет популярным местом встреч.