Скандальный дневник
Шрифт:
— Налей вина, Бентон, — приказал он, хотя бокалы, принесенные из Голубой гостиной, были еще полными. — Прошу тебя, дорогая. — Он выдвинул стул и помог жене сесть.
Она положила руки на колени и сцепила их так сильно, что побелели костяшки пальцев. Натан хотел последовать ее примеру, но этот жест был слишком женским. Он сел во главе стола.
Пока лакей разливал по тарелкам суп, Эвелин расспрашивала родителей, как они добрались. Все четверо весело отвечали, заодно сообщив, что не виделись друг с другом уже два месяца и с восторгом восприняли приглашение миссис Дюполь.
Натан наблюдал за их оживленной беседой. Все четверо дружили с незапамятных времен и давным-давно
Впрочем, Натан ничего не имел против. Он редко видел Эвелин до свадьбы, но она ему нравилась — хорошенькая девчушка с выразительными живыми глазами. Когда пришло время жениться и взять на себя ответственность, прилагавшуюся к графскому титулу, он немного поухаживал за невестой, дабы убедить себя и родителей в том, что они подходят друг другу. Он увидел: из нее выйдет хорошая подруга жизни. Помнится, Эвелин тоже благосклонно отнеслась к воле родителей. Таким образом, сделка состоялась, как это бывало бессчетное множество раз до них. Натан заметил, как слегка поёжилась Эвелин, услышав вопрос своей матери о том, как ей жилось в Лондоне. Раньше он не мог и предположить, как сильно изменится его жизнь после свадьбы. Он был молод и задумывался о браке, только когда отец внушал ему, что он должен жениться. В тот день, когда они с Эвелин стояли перед лицом Господа, родителей, короля с королевой и половины Лондона, он еще не понимал истинного смысла произносимых им супружеских клятв.
Потом он размышлял над ними, но все-таки не был до конца уверен, что знает, как именно их следует соблюдать. Эвелин вежливо смеялась над глупыми шутками его отца и кивала, слушая какую-то ужасно скучную историю, а Натан спрашивал себя, как выбраться из той ямы, в которой он оказался.
Когда обед был закончен, Бентон что-то прошептал на ухо Эвелин, и она предложила сыграть в карты в Голубой гостиной.
Вернувшись туда, они сели за круглый стол. Лакей принес их бокалы с вином. Натан сдал карты. Они сыграли пару партий в мушку [1] . Маркиз окинул взглядом присутствующих и прочувствованно произнес:
1
Мушка — старинная карточная игра.
— Мы все благодарим Бога за то, что ты наконец-то вернулась домой, Эвелин. Ты ведь больше никуда не уедешь?
— Отец… — начал Натан, но отец вскинул руку.
— Я должен это знать, сын, — объяснил он. — Королевство сотрясает грязный скандал, который угрожает существованию монархии. Нельзя допустить, чтобы два наших благородных семейства оказались в него втянуты. Чтобы не вызвать кривотолков, мы должны тщательно следить за своим поведением. Никаких оплошностей, никаких загадочных пожаров.
— Откуда ты знаешь про это? — удивился Натан.
— Мы почувствовали гарь в воздухе, когда проезжали поместье Дюполей, Натан. Ты наверняка знаешь, что относительно этого пожара ходит множество слухов, и это лишь подтверждает мою правоту: вы оба должны быть очень осторожны. Помиритесь, друг с другом и ведите себя прилично, сообразно имени и титулу!
Взглянув на Эвелин, Натан заметил, как блеснули ее глаза, и слегка покачал головой, призывая жену к молчанию. Он слишком хорошо знал своего отца: спорить с ним по этому вопросу было совершенно бесполезно.
— Постараемся, отец, — натянуто сказал он. — Продолжим игру?
Эвелин посмотрела на свои карты. Когда следующая партия была окончена, баронесса обернулась к дочери:
— Как ты себя чувствуешь, милая?
Эвелин вздрогнула и подняла глаза.— Отлично, мама.
— Натан должен ласково с ней обращаться, тогда все у них будет хорошо, — вставила его мать.
— Ради Бога, перестань! — вздохнул Натан.
— Почему? — невинным тоном спросила маркиза. — Жизнь нанесла ей серьезный удар, Натан. Нужно время, чтобы оправиться и продолжать жить дальше. Самое главное — не падать духом! — Она сделала ободряющий жест.
— Послушай, мама… прошло уже несколько лет.
— Да, но все это время она была в Лондоне — залечивала раны.
— Ну, в самом деле, хватит, — сказал Натан и взглянул на жену.
Она сидела бледная и смотрела в свои карты. За столом повисло молчание.
— Что вы будете делать с оранжереей? — наконец спросил Уэйнрайт.
— Ломать, — ответил Натан.
— Восстанавливать, — одновременно с ним произнесла Эвелин.
Ее тон был слишком тверд для женщины, которая всего несколько дней назад требовала развода и всего несколько часов назад утверждала, что их семейные отношения невозможно наладить. Натан удивленно вскинул бровь и посмотрел в ее сторону.
— Мне очень нравилась эта оранжерея, — объяснила она ему.
— Вы должны послушать жену, — сказала леди Уэйнрайт, изучая свои карты. — Это поможет Эвелин окончательно прийти в себя, чтобы стать хорошей женой и хозяйкой поместья. Ты нужна Натану.
Эвелин растерянно взглянула на мужа.
Он чувствовал себя таким же беспомощным, как и она.
— Прошу прощения. — Эвелин аккуратно отложила в сторону карты, встала и оглядела четверых гостей. — Я и не знала, что подвела вас всех.
— Никто так не говорит, Эвелин, — возразила леди Уэйнрайт. — Просто мы беспокоимся о тебе.
— Ты хочешь сказать: беспокоитесь о своей репутации, — спокойно поправила она.
— Да как ты смеешь! — рявкнул отец Натана.
— Извините, — громко сказал Натан, резко поднялся на ноги и, обогнув стол, обнял Эвелин. — Спасибо вам всем за участие. Я понимаю, что вы желаете нам добра, но этот вопрос касается только нас с женой. Если вы не возражаете, мы пойдем спать. Бентон, пожалуйста, проводи гостей в их покои, когда они будут готовы. — С этими словами он вывел Эвелин из гостиной, избавив ее от непрошеных суждений по поводу их семейных отношений.
Глава 22
— Какой развод, Эвелин? — гневно воскликнула ее мать на следующее утро.
Эвелин сидела за туалетным столиком, обхватив лицо руками.
Она провела ужасную ночь, первую половину которой бесцельно бродила по комнате, а вторую ворочалась в постели, пытаясь примирить необычные события последних дней с теми чувствами, которые за три года успели укорениться в ее душе.
Она вспоминала чудесный пикник и, конечно, разговор с Натаном. Его слова до сих пор не давали ей покоя, наполняли сердце теплом и заставляли по-другому взглянуть на вещи.
Но потом приехали их родители. Утром Эвелин честно поделилась с матерью своими мыслями, чем привела ее в ужас. Выяснилось, что для нее даже думать о разводе — безумие. Баронесса Уэйнрайт еще не успела высказаться по этому поводу, но было видно, что ее просто распирает от возмущения.
Она сердито мерила шагами комнату, а Эвелин тупо смотрела на горячий шоколад, который принесла Кэтлин перед тем, как баронесса бесцеремонно выпроводила ее из спальни.
— Мне стоило немалых трудов держать маркизу в неведении, — раздраженно продолжила ее мать. — До нее доходили слухи из Лондона о твоем романе с этим негодяем Данхиллом. Я уж не говорю о твоем участии в этом ужасном скандале между принцем и принцессой Уэльскими.