Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан. Том 2

– Вы, четверо полководцев, будете оберегать мое материальное тело [54] . Нерадивость приравнивается к тяжкому преступлению!

Отдав распоряжения, Бифэн на золотом луче перенесся на материк Джамбудвипа, приземлился в Нанкине, он же Цзиньлинь или Интяньфу, как его называли еще во времена империи Сун, и направился прямо в храм Чангань, что рядом с парком Юйхуатай.

У речки Цинхуай, монастырей округ,Озарены светилом, сосны шелестят.И черепки от Воробьиной башни [55] там стоят,Обломки стелы – всё хранит тот давний дух.Дрожат полотнища над жертвенной террасой,Дождинки на цветках кирпичного настила [56] .И только месяц в небе тот же, что и был,И поднимался над ушедшим раз за разом [57] .

54

Согласно буддийским воззрениям, материальное тело состоит из отцовской спермы, материнской крови и четырех элементов – земли, воды, огня и ветра.

55

Воробьиная башня была расположена в нынешней провинции Хэбэй. В период Троецарствия, после того как Цао Цао одержал победу над Восточной Хань в 210 году в районе древнего города Ечэн, он начал строительство трех огромных, более чем тридцатиметровых башен, о которых сложено много поэм. Ко времени написания романа три башни еще существовали, но Башня бронзового воробья была сильна размыта водами реки, а из остатков ее черепицы впоследствии делали тушечницы.

56

Речь идет о древнем искусстве резьбы по кирпичу, которым облицовывали стены.

57

Стихотворение «Гуляю у храма Чангань», автор – Садула (1272–1355), известный поэт эпохи Юань.

Стоило Государю-Будде войти в храм, как божество-патрон города со всеми церемониями приветствовал его. Государев советник удивился, отчего императора нет в городе, и патрон ответил, что его величество перенес столицу и назвал ее «Северная столица» – Пекин. Почтенный буддист подумал: «Император – поистине спустившийся на землю Владыка севера, потому-то ему по душе север». Затем спросил:

– После сего события появились ли в Нанкине какие-нибудь заметные люди?

Хранитель города признал, что за последние год-два появился святой по имени Чжан Саньфэн, он же – Преемник великих, или Потомок великих наставников, по прозвищу Чжан Неряха [58] :

58

Чжан Саньфэн (1247–?) – полулегендарный даосский монах с горы Удан. Заслужил признание как создатель школ боевых искусств в период борьбы против юаней, получил несколько почетных титулов от императоров династии Мин. Прозвище его объясняется тем, что он не обращал внимания, во что одет: его обувь и одежда часто были весьма потрепанными.

– Сей даос нынче недалеко, в округе Янчжоу, в Цюнхуа – храме Гортензий.

Государев советник попросил хранителя города позвать к нему святого. Получив приглашение, Чжан Саньфэн тотчас прибыл в храм, одернул одежду, трижды обошел вокруг Государя-Будды и почтительно отвесил восемь больших поклонов. Стоило Бифэну глянуть своими зоркими очами – и он сразу понял, что перед ним не небесный, а земной бессмертный.

– Можно узнать, как вас звать-величать, почтеннейший? Из каких мест будете? – обратился он к нему.

Чжан назвался и рассказал, что он из прибрежного южного уезда, значился в списках свободного населения [59] и монахом стал не с рождения. С ранних лет читал канонические конфуцианские сочинения, мечтал сдать императорские экзамены. Однако в те годы случился сильный неурожай, рис и зерно уродились не крупнее дикого петушьего проса, и ему пришлось связать свой жизненный путь с родным уездом:

– Поначалу занимался крестьянским трудом, но мало-помалу подучился, стал вести судебные дела. Всё бы ничего, только увидел в управе-ямэне несчетно несправедливостей и беззаконий. Тогда и утвердился в намерении оставить пост, ушел в даосский монастырь Чаотянь на горе Сишань.

59

Согласно подворным спискам населения, составляемым ямэнями – местными управами, еще со времени династии Сун всё население Китая делилось на две категории: свободные полноправные простолюдины (благонадежные подданные) и неполноправные простолюдины (люди с низким социальным статусом, не имеющие права на свободный выбор профессии). При династии Мин в списках полноправных были три категории: военные, крестьяне и ремесленники.

– Отчего же у вас, даосского монаха, столь неопрятный вид? Отчего не стремитесь к чистоте? – подивился Бифэн.

– Хоть телесная оболочка, как говорите вы, буддисты, – всего лишь вонючий мешок из кожи, но с ней нелегко расстаться.

– Коли так, как вы собираетесь взращивать свою жизненную энергию и достичь прозрения?

– Мы, бессмертные, не признаем пяти земных титулов знати, зато у нас существует пять категорий бессмертных [60] : небожители, святые, земные бессмертные, человеческие пророки и духи. Стать небесным бессмертным труднее всего: необходимо сочетание высочайшего нравственного совершенства и благородных деяний, достижение прозрения – лишь тогда на Небе тебя занесут в реестр небожителей. Но и этого недостаточно – надобно, чтобы владыка земного мира пожаловал тебе почетный титул и внес твое имя в золотую книгу великих даосских мудрецов [61] . Лишь после этого ты становишься полноправным бессмертным небожителем и получаешь приглашение на Персиковый пир к Гуаньинь, а иначе навсегда останешься в ранге земных бессмертных.

60

В даосизме к небесным божествам относились обитатели небесных чертогов, полностью соединившие свое Дэ с Дэ космоса и достигшие высшей ступени совершенства; святые бессмертные – те, кто, изготовив пилюлю бессмертия, создали для себя новое тело, состоящее из чистой положительно заряженной энергии ци (ян-ци) и пришли в гармонию со вселенским миропорядком; земные бессмертные – пророки и провидцы – обладают почти тем же даром, что и святые бессмертные; затем шли святые из ныне живущих людей, с более низкой степенью совершенства, но накопившие большую силу Дэ, творившие благо и продлившие до бесконечности свою жизнь; и, наконец, святые духи – души подвижников и отшельников, не достигших чистого ян, но после смерти ставших духами.

61

Книга великих даосских мудрецов – мифическая редкостная книга, в которой рассказывается о поисках бессмертия и способах изготовления элексира бессмертия, а все иероглифы сплетены из тонких золотых нитей.

Государь-Будда утвердился в мысли, что коли этот человек рассуждает лишь о двух категориях бессмертных, то, верно, сам он, не будучи небожителем, явно относится к земным бессмертным: «Попробую-ка помочь вознести его душу». Бифэн пригласил монаха отправиться вместе с ним в Пекин на аудиенцию к императору – владыке земного мира – и добиться внесения имени отшельника в золотую книгу небожителей. Святой Чжан с благодарностью отвесил большой церемониальный четверной поклон:

– Милость Государя-Будды бесконечна. Поистине редкостная встреча, всё одно как увидеть сказочную птицу раз в десять тысяч лет.

Золотой луч в мгновенье ока доставил их к руинам старинной Золотой башни [62] , построенной древним правителем для даосских мудрецов. Об этом сложена ода, и в ней есть такие строки:

Лишь Чжао-ван наследовал престол, Он загорелся, обратился к мудрым.И башню здесь соорудить задумал, на что нашел несчетно денег.Мужей своеобычных пригласил – участием деянье оправдать.[…]Составили умельцы сей проект, отважные свою вложили силу;Накоплены огромные богатства, и воины веселью предавались…

62

Башня с золотой кровлей была построена князем Чжао-ваном (313–279 гг. до н. э.) для своего почитаемого советника-даоса. По одной из версий, в эпоху Мин она находилась у ворот Чаоян в Пекине.

Меж тем стемнело. Государь-Будда спросил монаха, есть ли у того в Пекине знакомцы в Пяти армейских управлениях или в шести министерствах, а может, в шести отделениях и в числе тринадцати инспекторов Цензората [63] или в среде чиновников иных больших и малых ямэней? Чжан Преемник великих признался, что знает всех, но дружит с немногими:

– Тех, с кем просто знаком, перечислять не буду, скажу лишь, что в давние времена близко знавал начальника Ху из Ведомства церемоний. Когда тот был еще ребенком, я передал ему крупицу элексира бессмертия во спасение его души.

63

Цензорат создан в начале эпохи Мин для контроля над гражданскими учреждениями. Шесть его отделений контролировали работу шести ведомств; кроме того, цензоры выезжали из столицы в инспекционные поездки во все тринадцать областей страны.

Бифэн заметил, что в таком случае именно этот человек может ему посодействовать. А увидев недоумение на лице святого, пояснил, что, согласно мандату светлейшего государя, он отправился с флотилией в Западный океан. Нынче в Царстве простоволосых ему понадобилась подмога, дабы справиться со Златовласым святым:

– Сей маг способен к бесконечным превращениям. Он весьма опасен, ибо у него в руках могущественный стяг, коим он грозит ввергнуть в бездну весь мир.

Государь-Будда объяснил, что четверо повелителей воды и огня, сопровождавшие Златовласого, также буянили, воспользовавшись тем, что Владыка севера временно спустился в мир людей. Чжан высказал мысль, что в таком случае император, как раз и являющийся земным воплощением гуманного и великого Владыки севера, мог бы усмирить Златовласого со всей его свитой. Бифэн испытал глубокое удовлетворение от подобного единодушия:

– Лишь близкий друг услышит стон души, но невозможно передать его чужим. Я побеспокоил бессмертного именно ради встречи с императором.

– Ученик готов исполнить любое приказание Государя-Будды.

– Прошу лишь об одном – с помощью истинной сердечной природы государя усмирить бесчинствующих повелителей воды и огня.

– Готов немедля отправиться к императору. Не понимаю лишь, причем тут мой знакомец из Ведомства церемоний?

– Неужто нe слыхали старинную поговорку – без опытного рыбака не разглядишь волну издалека?

Святой Чжан понимающе закивал, вскочил на благовещее облако и через миг опустился перед зданием Ведомства церемоний. Время близилось к полуночи. Преемник великих внимательно огляделся и увидел, что из двух дюжин ночных стражей у ворот ведомства кто спит крепким сном, кто сидит, кто громко перекрикивается, а кто вышагивает туда-сюда. На святом был травяной плащ, а поверх – накидка с капюшоном [64] . Он прямо за воротами расстелил плащ, под голову положил накидку и тотчас заснул, сладко похрапывая.

64

Травяной плащ – одежда для работы в поле, сплетенная их джутового волокна и не пропускавшая воду. Сочетался с широкополой конической шляпой, обычно из бамбуковой щепы. В эпоху Мин фактически преобразовался в накидку типа пончо с капюшоном, который мог быть и шелковым.