Сказ о тульском косом Левше и крымской ай-Лимпиаде

– После кампании Двенадцатого года, сударыня, ничто уже не может меня напугать, однако есть же разница между теми кто с честию пал покрошенный на куски бомбами для пользы Отечества и теми кто расшибся на потеху зевак? К сожалению горы коварны, лавины, кавказцы и прочие опасности подстерегают на каждом шагу…

– Ну у нас люди подневольные, беспокоиться за них не надо – бабы новых нарожают! – пояснил Платов. – Только вот как иноземцы к такому изменению программы скачек отнесутся?

– Денег заплатим – нормально отнесутся и все поймут! – убежденно произнесла Лесистратова.

И верно, сначала конечно все иноземцы очень заволновались и завозмущались, а самые слабые на нервы даже запросились назад. Но когда Платов объявил что гонорары для обычных атлетов вырастают втрое, а для наставников аж вдесятеро плюс призовые, все сразу проявили понимание.

– Йа, йа, это есть божья воля на этот год – чтобы не было лета и мы соревновались зимой! – рассудил немец-тренер российских бегуний. – Мои девочки даже быстрее побегут на лыжах, если конечно лыжня их выдержит. А стрелять я их мигом обучу, в яблочко как Вильгельм Телль!

Российские же наставники хоть и давно видели к чему идет дело, однако сильно приуныли узнав что лето теперь уже и официальным указом отменяется.

– Что ж нам, до седьмого пота всех переучивать, рекорды пердячьим паром добывать? – возроптали они. – А ну как зрители сидючи на холоде все перемерзнут насмерть?

– Да ежели к ногам бегуна лыжи присобачить то и греческий марафонец мигом станет таежным путешественником! – уверяла их Лесистратова, а Платов ухвативши крепкими пальцами за кафтан тряс как грушу наиболее непонятливых, дабы скорее дошло.

Прочие немцы, французы, англичане и всякие международные авантюристы неизвестно какой национальности также поняли что дело конечно опасное но прибыльное, да и хотелось им свою удаль показать и родных держав не посрамить. Климат крымский им успел разонравиться, ожидать олимпийских игр пришлось много долее чем предполагалось ввиду перенесения сроков строительства и природных катаклизмов, однако делать было нечего – пришлось покориться. Опасались конечно замерзнуть насмерть, но почитавши со свежей почтой с клиперов письма от приятелей что в их державах тоже не жарко, решили покамест остаться.

– Ну и пусть что тут не было никакого Возрождения, а сплошное вырождение – зато страна весьма богата, лес, рыба, деготь, пенька, ворвань, пушнина, традиционные промыслы, – рассуждали они со свойственным европейским людям во все века цинизмом и расчетливостью. – Главное что место тут хлебное а также целебное, кабаков хватает, жалованье нехилое, а что касается того что жандармы грубы или же граждане тупы, так зато деньги платят чтобы все это перетерпеть. А как соберемся в воскресный день в ай-лимпийской деревне, как загудим так и сам черт нам не брат!

Видя такое веселое настроение Лесистратова распорядилась доставлять вино иностранцам беспошлинно и беспрепятственно, дабы спортивный дух в них неугасимым огнем горел. Это конечно вызвало неодобрение таможенников а также и священников, немедля заговоривших о беспошлинной диавольской клоаке в спортивном поселении.

Надо сказать что эта самая ай-лимпийская деревня, которая по замыслу создателей должна была стать образцом чистоты и непорочности нравов на деле вовсе таковой не являлась, а стала по мнению многих местных сплетниц прямо-таки гнездом разврата и распущенности. Вместо того чтобы день и ночь тягать гири и бегать на известные дистанции под руководством своих наставников, днем атлеты еще кое-как впрягались и пахали, но уже к вечеру начиналась попойка и любовь всех со всеми, особенно в этом отличались англичане, хоть перепить немцев и не могли. Отдельные национальные слободы на окраинах деревни так и гудели, французы, итальянцы, испанцы, даже японцы – все свято соблюдали обычаи национальной пьянки а не ай-лимпийскую хартию.

– На бровях ползут, а наутро с гор сигают – как такое возможно? – удивлялся граф Г. за утренним кофеем.

– Зело прыткие, ваше сиятельство, – пояснял ему гостиничный слуга, – себя вовсе не жалеют.

– А что, братец, погоды нынче нелетные?

– Ни одна птица не летит, все по гнездам расселись, вот ведь какая история.

Граф вздыхал и шел нагуливать по набережной моцион безо всякого желания. В это время погодка разбушевалась окончательно: летом в Северо-Американских соединенных штатах был мороз, и снегами всех завалило, у пруссаков аж Рейн вышел из берегов, у швейцарцев без снегу и месяца не проходило. Неурожай заставлял с голодухи бежать в Новый Свет, а многие из спортсменов, хоть и ругавшие российскую неразбериху на все корки, решили после игр пока что поселиться здесь, переждать смутное европейское время.

К ним все время прибивались какие-то маркитантки, путаны, спутницы жизни и прочие девицы свободных нравов, и все только диву давались как они обходили стражу и строжайшую пропускную систему, когда без пашпорта и шагу ступить было нельзя. Лесистратова подозревала подкуп, граф Г. думал что девицы расплачиваются с жандармами натурой и жалел и тех и тех, Платов только ругался. Таким образом коллектив в деревушке подобрался весьма дружный и следовало ожидать весьма интересной Олимпиады на крымском берегу.

Глава седьмая, контрольно-ревизионная

Мигом время пролетело, лето, осень, вот уже и зима настоящая близко, и тут прошел слух по всей Тавриде что государева инспекция вот-вот прибудет, и может даже с самим государем, а за ним прикатит весь царский двор, графы, бароны, всякие вельможи. Само собой что работы надо было аврально заканчивать да еще и объяснять его величеству как же это так вышло что зимние ай-лимпийские игрища вместо летних пойдут. Тульские мастера, которые удивительное дело делали, в это время как раз только свою работу оканчивали. Свистовые от Платова, что строителей только что не плетками подгоняли, говорят:

– Он вас живьем съест и на помин души не оставит.

Но мастера отвечают:

– Не успеет он нас поглотить, потому вот пока вы тут говорили, у нас уже и последний гвоздь заколочен. Бегите и скажите, что сейчас все сделаем.

Под этот пресловутый последний гвоздь, ставший уже притчей во языцах, подкатил и сам граф Нессельроде, он же «Кисельвроде», он же «Карлик-нос», возглавивший ай-лимпийский комитет согласно высочайшего указа. Карла Васильевича всю дорогу не оставляло мрачное предчувствие что ничего хорошего он в Крыму не увидит, и он не собирался допустить чтоб предчувствие его обмануло, независимо от реальной картины дел. К счастью в натуре также нашлись всякие недостатки, так что его сиятельство с ходу остался весьма недоволен увиденным:

– Встретили нас спонтанно, в губернии везде бардак, почетный караул не выставили! Я этим весьма недоволен и не собираюсь скрывать того. Чем вы тут чуть не год занимались – облака с колокольни разгоняли что ли? – вопросил он с сильнейшим немецким акцентом, поводя орлиным носом в пенсне направо и налево.

Казалось под его взором замерло все живое, замолкли птицы в небесах и спрятались звери во лесах. Будучи противником всяческих революций, он не одобрял и ай-лимпийские игрища, от которых по его мнению за версту несло вольнодумством. В этом году граф был был назначен управляющим иностранной коллегией, но к сожалению конкурирующая фирма в лице другого графа, Каподистрии, тоже получила патент на ведение иностранных дел, так что положение стало каким-то двусмысленным и в этих самых политических иностранных делах воцарилось гибельное двоевластие.