Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы

– Ну что, допризывался? – спокойно спросил Семён.

В ответ получил серию нечленораздельных звуков. Общаться сейчас с этим Хусимом было бесполезно, так что Семён решил перенести содержательную часть беседы на завтра:

– Ты иди, остограмься там, или галоперидолу тяпни, и дуй домой. Лучше на такси. А завтра я зайду к тебе, часа в два, там и поговорим. Осознал?

– А... а... ак... га... – выдавил из себя стремительно седеющий Поганкин и слегка пошатываясь побрёл в сторону выхода. А Семён кивнул своей группе поддержки: мол, подходите, есть дело.

Общение с древней богиней проходило вне потока времени и заняло... да ничего оно не заняло. Даже одной наносекунды, если смотреть со стороны внешних наблюдателей. Поэтому коллеги, страховавшие Семёна, встрепенулись только тогда, когда охреневший в край Поганкин поплёлся к выходу, а Семён судорожно перевёл дух. Как он ни старался держать лицо перед фигурантом, но общение с древней, могущественной и откровенно не доброй богиней далось ему ох как не легко!

– Что произошло? – с ходу спросил Сивый.

– Он, таки призвал, – сообщил Семён и уточнил: – и допризывался.

– Моя защита всё отразила, – спокойно констатировал демонолог.

– Но там, – Семён указал на потолок, – его услышали.

– И кто вас посетил? – Юсуфов был откровенно встревожен.

Семён указал на обломки сургучёвой печати, которые он осторожно сложил вместе. Той самой печати, которая закрывала амфору. Периклыч наклонился над артефактом и глаза его округлились:

– Печать высшей жрицы Лилит!!!!

Но уже через секунду он нахмурился: – Но какая-то она не такая...

Семён его успокоил:

– Не жрица. Сама. И, по моему, Она на время беседы остановила время, так что вы, скорее всего, ничего не заметили.

– Зато фигурант был просто потрясающим! – с восторгом заявил Юсуфов. – Так что сделала призванная нашим... знакомым сущность?

– Выразила фигуранту неудовольствие по поводу его зашкаливающей наглости и по поводу принесения в жертву детей. Судя по реакции, фигурант проникся. А! По ходу ещё выпила с нами по бокалу вина, – Семён указал на стоящую посреди стола на специальной подставке амфору, – и... мне кое-что подарила... – закончил он, изрядно смущаясь.

Юсуфов аккуратно приподнял распечатанную амфору, оценивая, сколько там осталось, и предложил:

– Господа офицеры! А поехали сейчас ко мне. Там и обсудим все детали!

Периклыч тут как-то засуетился, мол, по инструкции все артефакты следует сдавать на исследование, но Сивый его успокоил:

– В той же инструкции есть оговорка в отношении даров высших сил. В их отношении следует воздержаться от передаривания и передачи, дабы не нарваться на неудовольствие этих сил.

– А! Тогда поехали, – подвёл резюме Семён, – только я уже выпил бокал, мне за руль нельзя.

– Да я вас довезу, – отмахнулся Юсуфов, затыкая амфору пробкой, – а машины наружка отгонит куда надо!

И господа офицеры сорвались с места, чтобы продолжить совещание в более приватной обстановке.

***

– Друзья мои! Знаю, вы считаете меня учителем, хотя на самом деле мои знания ничтожны и мне постоянно приходится находить границы моего знания. Надо помнить, что каждый шаг за эти границы несёт в себе опасность, неведомую опасность. И ещё надо помнить, что тонкий мир, с которым мы работаем, это не лужайка перед домом. Он населён чудовищными тварями, сущностями, чьё могущество несоразмеримо с нашим. И мы можем наткнуться на них в любой момент. Но только так, шагая за грань, мы можем постигать новое...

Поганкин, конечно, получил по шее от Лилит, но хватку не потерял. Да, конечно, придётся где-то прогнуться, где-то отступить, но это не повод отказываться от нажитого сектантского капитала. А люди имели счастье наблюдать его вчера в виде бледном и ушибленном, люди бухтят и сомневаются. Значит, людей надо успокоить, мотивировать и построить по новой, чтобы соответствовали новым условиям. А главное – принять меры, чтобы авторитет сохранить. Вот он и собрал сегодня верхушку своей секты и распинался перед ними:

– Вчера я столкнулся с древней и могущественной сущностью. И, надо сказать прямо, едва не погиб...

Собравшиеся зашумели и Поганкину пришлось ждать какое-то время, пока народец успокоится.

– ...и, должен признать, то, что я остался жив – не моя заслуга. Эта сущность сочла, что я достаточно ценен для мироздания, чтобы не только оставить меня с вами, но ещё и дать несколько ценных советов. Это далось мне дорого...

Он демонстративно провёл рукой по своим побелевшим волосам.

– ...но и получил я тоже много! Друзья! Я готов поделиться с вами полученным знанием, ибо оно бесценно, но мне нужно время, чтобы осознать случившееся и ещё раз обдумать и записать то, что передала мне эта сущность. Поэтому, прошу сегодня оставить меня, дабы я мог в посте и медитации ещё раз воспроизвести перед своим внутренним взором случившуюся встречу и записать всё, что я увидел и услышал.

Тут народец бросился спрашивать, но Поганкин держался как партизан: всё расскажу, но всё потом, потом, может быть, если повезёт... Так и выпроводил изрядно растревоженный ближний круг своих последователей. Наскоро прибрался и стал ждать гостя, который хоть и незваный, но не принять которого не представлялось возможным.

***

Спонтанно случившееся совещание прошло на редкость продуктивно. Во-первых, опытным путём выяснили, что оставленная Лилит амфора изнутри заметно больше чем снаружи. То-есть хватило всем и именно столько, сколько надо для продуктивного совещания. Но не каплей больше! А посмотреть снаружи, так получается, что туда больше полулитра не влезает. Во-вторых, знатоки, в лице графа Юсуфова и Феодора Перикловича, отметили высочайшее качество содержимого ("Действительно божественно!", – заявил Юсуфов). В третьих, был проведён глубокий (действительно глубокий!) анализ прошедшей операции и разработан план на завтрашний визит к Поганкину.

И вот, в соответствии с утверждённым планом, Семён позвонил в дверь фигуранта точно в назначенное время. Псионик с демонологом снабдили его парой амулетов на всякий случай, но сами остались на лестничной площадке этажом ниже. Юсуфов остался в машине у подъезда, обеспечивая контрнаблюдение.

Поганкин даже не пытался изобразить хоть какие признаки дружелюбия, с порога хмуро спросил:

– Кто ты такой? Или что такое?

В ответ Семён сунул ему в нос ксиву.

– ФСБ? – удивился фигурант.