Скажи ее имя

Фабиола у нас разговаривает по телефону а я делаю ей яичницу и кофе на завтрак. Я еще пью кофе и колдую над рассказом, который уже сильно изменился. Ты действительно считаешь меня художником, как сказал вчера вечером? Или ты просто флиртовал и подлизывался???… когда вернешься, тебе нужно будет забрать результаты анализов.

Я ответил: Конечно же ты художник, любовь моя; причем очень глубокий и тонко чувствующий.

Она ответила: Спасибо, mi amor, а когда ты вернешься?

Я ответил: Уже иду…

В 13:29 она написала: Иди скорее, мы выясняем, нельзя ли уехать сегодня! А то пропустим всю хорошую погоду.

Это было последнее письмо, полученное мной от Ауры.

Вернувшись домой, я застал Ауру и Фабис в состоянии крайнего возбуждения. Фабис поговорила по телефону с кем-то, кто только что вернулся из Масунте и утверждал, что погода великолепная и прогнозы в интернете врут. Нам лучше уехать прямо сегодня, потому что, по словам этого же друга, в конце недели точно начнутся дожди. Наши автобусные билеты не подлежали обмену, поскольку свободных мест не было, но Аура и Фабис придумали одну хитрость. Мы на автобусе доедем до Оахаки, переночуем и рано утром полетим в Пуэрто-Эскондидо на самолете маленькой авиакомпании «Аэровега», нам всего-то нужно перемахнуть через горы. Мы потеряем билеты на автобус, зато окажемся на пляже, пока погода еще не испортилась. Мое запястье почти зажило; к доктору я мог пойти и после возвращения. Быстрее собираться!

Должен ли я был восстать против этого нового плана? Нет, Оуррра, мы же оплатили билеты на автобус, нам пора прекратить транжирить деньги! А как же мой визит к врачу? Я мог и должен был это сказать; и я сказал, но не слишком убедительно. (Хуанита всегда ругала меня, что я с легкостью сдаюсь на милость Ауры.) Женщина, у которой мы собирались снять пляжный домик, отдала мне ключи. Мы уже были в дверях, когда Аура вспомнила, что забыла захватить кофейник. Он же нам пригодится, правда? Он не влез в ее чемодан, поэтому она сунула его в черный полиэтиленовый пакет, и мы спустились к такси.

На автобусной станции Эль Тапо у нас было достаточно времени, чтобы съесть в местной столовой по вкуснейшему жирному пирогу. Предполагалось, что до Оахаки около пяти часов езды. Когда мы доберемся, то успеем еще выпить в «Эль Сентраль». Но путь занял гораздо больше пяти часов. Когда мы прибыли в Оахаку, ее улицы были темны и пустынны, а нам предстоял подъем в полшестого утра, чтобы успеть в аэропорт. Мы переносили вещи из такси в хостел, когда Аура обнаружила, что забыла пакет с кофейником в автобусе. Еще в Эль Тапо, когда она засунула кофейник на полку над нашим сиденьем, где он вскоре был погребен под остальными вещами, я подумал, что мы запросто можем его забыть, и старался держать это в голове, но не удержал.

Что ж, зато теперь можно купить тот бирюзовый, сказал я.

Но этот кофейник у меня со времен Остина, расстроенно ответила Аура.

Я был не в восторге от перспективы провести ночь в хостеле. В мужской спальне на кушетках уже спало несколько других туристов, и я старался перемещаться как можно тише, не зажигая света. Это был просто хостел или молодежный хостел? — размышлял я. У меня было только одно тоненькое одеяло, поэтому я лег в майке и джинсах. Я лежал на узкой, жесткой кровати и злился на себя за то, что так легко поддался на уговоры срочно ехать кружным и дорогостоящим путем. Почему Ауре так не терпелось?

В эту ночь, пока мы спали, где была волна Ауры в своем долгом путешествии до Масунте? С тех пор я многое узнал о волнах и убежден: тогда эта волна уже существовала. Большинство поверхностных волн крупного размера, и даже средних, ежедневно накатывающих на побережье Масунте, проделывают тысячи километров. Ветер вызывает рябь на глади моря, и эта рябь дает ветру возможность зацепиться, сбивается в волны, и когда они начинают расти, ветер толкает их с еще большей силой, разгоняя и увеличивая высоту. Конечно, это не вода путешествует по свету, а энергия ветра; в турбулентном пространстве между небом и океаном частицы воды движутся кругами, как педали велосипеда, постоянно передавая энергию — от подножия до вершины, снова к подножию волны и вперед. Короткие, похожие на зыбь волны, какие часто бывают на озерах, приходят не издалека. Огромные волны черпают и накапливают энергию от сильных ветров, дующих над просторами морей, и проходят тысячи миль за много дней; это волны, которые мы лицезреем на побережье Тихого океана: приближаясь к берегу, они вздымаются, обретают кривой, изогнутый гребень, обрушиваются и рассыпаются пеной. Волна Ауры запросто могла зародиться за неделю или раньше во время шторма в теплых морях Индийского океана, где сильные ветра постоянно дуют в одном направлении. Чем старше волна, тем она опаснее; высота и крутизна волны, вычитал я, зависят от ее возраста. «Чем старше волна, тем она выше и длиннее, а соответственно, и быстрее». Где была волна Ауры в ту ночь, что мы провели на жестких кушетках хостела в Оахаке? Была ли это старая волна-убийца или относительно молодая, зародившаяся после тропического шторма всего в какой-нибудь тысяче миль от берега? У Борхеса есть стихотворение, заканчивающееся словами:

?

Qui'en es el mar, qui'en soy? Lo sabr'e el d'ia

Ulterior que sucede a la agon'ia

^[48]

.

«Кто море, а кто я? Я узнаю это в день, что придет после агонии» — «агония» в этом случае означает скорее «предсмертные судороги».

А может, я волна?

Около полудня следующего дня мы наконец добрались до дома в Масунте. У меня был нарисованный от руки план, разобраться в котором было трудно даже таксисту, но мы все-таки нашли длинный, узкий, окаймленный деревьями проход позади ресторанчика, примостившегося на крутом склоне; открыв расположенную в конце прохода калитку, мы начали взбираться к дому по крутой, растянувшейся на несколько уровней лестнице. Дом напоминал жилище швейцарской семьи Робинзонов^[49], построившей хижину в ветвях раскидистого тропического дерева. Здесь было несколько крытых двориков, Аура выбрала самый большой и быстро переставила мебель так, что у нее получилось отдельное, замкнутое пространство для работы. Я занял маленькую тенистую веранду уровнем ниже. Фабис — графический дизайнер — была в настоящем отпуске, поэтому рабочего пространства ей не требовалось. Здесь было несколько спален с зашторенными окнами и кроватями, затянутыми москитными сетками, кругом висело множество гамаков, но лучшее спальное место располагалось на плоской крыше: оттуда открывался потрясающий вид на джунгли, залив и океан. Мы затащили наверх два тонких хлопчатобумажных матраса. Фабис тоже будет спать с нами вплоть до приезда Хуанки.

Тем вечером мы плавали в океане. Было пасмурно, накануне прошел ливень с ураганным ветром — первый дождь за несколько последних недель. Никто из тех, с кем нам удалось поговорить, не слышал, чтобы в ближайшие дни ожидались осадки. Но из-за шторма вода стала мутной, в ней плавали поломанные ветки, ошметки травы. Хотя Аура часто бывала на этом побережье и любила воду, она всегда очень боялась волн; в тот день они не были особенно высокими. Аура, вцепившись в мою руку, останавливалась у кромки воды; поджидая удобного момента, она наблюдала за чередой волн, а потом мы с разбегу залетали в воду. Уже в воде она обвивала руками мою шею и держалась так до тех пор, пока не чувствовала, что готова отплыть. Она ныряла под каждую волну, пока наконец не добиралась до открытой воды, где волны еще не пенились, а море было более тихим и будто качало ее на огромных качелях, поднимая на острые гребни. Ауре нравилось без устали плавать взад и вперед по этим могучим волнам, мне всегда казалось, что в такие моменты она делалась похожей на добродушного тюленя.

Море сегодня словно взбесилось, сказала Аура. Между гигантскими волнами пробегало множество небольших барашков: казалось, кто-то кидает в нас с неба камешки. Люди вокруг нас тоже занимались бодисерфингом, в основном молодые мужчины, подростки и мальчишки. Стремясь поймать волну, я держался ближе к берегу. Сначала, пропустив несколько, я удачно подгадал, рванул вперед и быстро поплыл к пенящемуся гребню, позволив подхватить и понести себя, вытянутого в струнку, с головой, торчащей над поверхностью воды, прямо перед ревущим переломом; в итоге, опрокинутый волной, я был захвачен силой и скоростью стихии, меня вынесло практически на самый берег. Но возвращаясь к Ауре, я улыбался от распиравшей меня гордости.

Это опасно? — спросила Аура. Она определенно спрашивала меня об этом. Ее интерес к бодисерфингу рос не по дням, а по часам. Она была куда лучшим пловцом, чем ее пятидесятилетний муж. И если уж у него получалось, то почему не получится у нее?

Опасно, сказал я, если врезаться в песок головой. Поэтому всегда нужно держать ее высоко. Так я ответил на вопрос Ауры, я уверен, что сказал ей не меньше, но и не больше.

Вылезая из воды, Аура тоже держалась за меня, пока небольшая волна, которую она поджидала, не уносила к берегу; она вскакивала и резво выбегала на песок, разбрызгивая морскую пену. Иногда выбраться было не так легко, поскольку волны неумолимо тянули назад. Море затягивало тебя, пока следующая волна снова не толкала вперед.

Тем вечером мы поужинали в ресторане «Армадилло», взгромоздившемся на склоне нашего холма. Проведя до этого практически бессонную ночь, мы улеглись рано, взобравшись на нашу крышу-спальню и включив фумигатор. Прилетевший с океана ветер играл листьями окружавших нас деревьев, и казалось, что где-то рядом шумит юное, неутомимое море. Утром нас разбудила какофония пронзительных птичьих криков, перед глазами открылся захватывающий вид на дугу залива, упиравшуюся одним краем в Пунта Комета, а другим — в холмы, разделявшие Сан-Агустинильо и Масунте. Тихий океан раскинулся перед нами, сливаясь на горизонте с голубой дымкой неба, по воде скользили рыбацкие шлюпки и грузовые суда. Мы спустились, оставив на крыше все еще спавшую Фабис. Ауре не терпелось сесть за компьютер. На кухне была кофеварка; кофе и кое-какие продукты мы купили накануне. Аура нарезала немного папайи. Когда я вспоминаю тот день, единственный день, который мы целиком провели на пляже, он кажется мне бесконечным, как два или даже три дня: время тянулось так медленно, как оно и должно тянуться на побережье.