Скажи это Богу

– На курортах я пока не любила, в семье - было дело, даже несколько раз. На скамейке - не помню. Ах да, была и скамейка, - честно перечисляла я, не зная, чем успокоить несчастного сценариста, вдруг дошедшего до чудовищного открытия, что бывают гениальные произведения без правил.

– Мы с вами и сейчас - на скамейке, - сказал он и неожиданно улыбнулся.

– И никакого вдруг, - согласилась я.

– Опять вы меня не поняли. Да я старая развалина, а вы молодая и красивая, и между нами не может быть никакого вдруг, потому что вас явно интересует секс, а мне он не очень нравится как пустая трата времени и сил. Вот и вся любовь!

– хихикнул он.

– Вот это да!
– Я была потрясена. Он, оказывается, не только воду в пруду взорами кипятил, он, оказывается, успел рассмотреть меня и даже сделать верные выводы.

– Съели?
– опять хихикнул он.
– Вы небось из Храма топаете?

– Вот это да!
– повторила я.
– Небось. Топаю. Как вы догадались?

– Вот уж бином Ньютона... Явно брючная дама, но сегодня под пальто надета юбка, в сумке головной платочек: правила соблюдаете. Глаза как заплаканные. О! Я знаю, зачем вы туда ходили.
– И дяденька поднял руку.

– Очень обяжете, если скажете - зачем, - попросила я.

– Очередную головную боль себе выпрашивали. Уверен. Вы решили, что мужики все кончились, и пошли просить Всевышнего подбросить вам что-нибудь из неприкосновенного запаса, - торжественно объявил он.

– Да-а...
– вздохнула я.
– Вот как я, оказывается, выгляжу сегодня...

– И не скажите, что я ошибся.

– А я не знаю. Может, вы и правы. Начитались тут Чехова с секундомером. От таких литературно-математических занятий чего только не сделается с человеком.
– Я поправила юбку, застегнула сумку и встала.
– Спасибо, голубчик. От всей души желаю вашему сценарию вдруг появиться на свет.

– Берегите голову, - ответил он и привстал, прощаясь.

Необыкновенный контракт,

или Шаманское шампанское

Хрусталь хитренько звякнул. Собеседники медленно выпили шампанское.

– Очень хорошее, - сказала дама.
– Шаманское!..

– Вы любите каламбуры?
– спросил мужчина, поддевая устрицу.

– Нет-нет, не люблю. Любить каламбуры - удел физиков-теоретиков... Отставных полковников. Альпинистов с гитарами... Могут безболезненно острить сколько захотят, - ответила дама, разбирая королевскую креветку.

В ресторане было безлюдно и тихо. Пришел и ушел официант. Время спокойно стояло на месте, не мешая сотрапезникам общаться.

– А я врач, - сказал мужчина, - но тоже не люблю каламбуров.

– Это меня очень обнадеживает: значит, договоримся. Давайте сегодня питаться только рыбами и продуктами моря, ладно?

– Прекрасная мысль, - согласился мужчина.
– Позвольте представиться полно: профессор, доктор, директор собственной клиники, обеспечен, женат, дети, машина, дача, квартира, книги, переводы, международные симпозиумы - словом, Василий Моисеевич Неведров.

– Я знаю. Очень приятно. Алина N, литературный ра?ботник.

– Я тоже знаю. Чудесно. Псевдоним?

– Конечно.

– Да-да, и благозвучный, - подтвердил Василий Мои?сеевич.
– Чуть отдает Востоком, но в меру.

– Вот именно. В меру. На самом деле ничего особенно восточного ни во мне, ни в моем псевдониме нет. Там... а... впрочем, об этом позже. Вы не удивлены моим приглашением?

– Помилуйте, я же врач. Мы не удивляемся, особенно в моем возрасте.

– И я могу начать? "Буря протеста, переходящая в овации, данные нам в ощущениях..."

– Как угодно. Но ваши креветки остынут. Их лучше есть молча. Физический мир - это энергия, реагирующая на наши мысли.

– Вы правы, я неуместно спешу. Приятного аппетита.

– Да-да, приятного аппетита, - отозвался профессор и сосредоточился на своих устрицах.

Официант убрал первые тарелки. Дама сполоснула пальчики в стальной лоханочке с лимоном и сказала:

– Так вот, доктор: я - боюсь. Ведь этот недуг как раз по вашей части?

– В частности, и этот. Только вот ваш цветущий вид не выдает никакой болезненности или испуга.

– Доктор, я совершенно здорова и ничем не напугана. И никем. Дело в другом: я боюсь. Мне надо - по контракту - написать книгу. Издательство ждет, переводчики ждут. Я, понимаете ли, известна как сочинитель любовной прозы. Этот товар никогда не выходил и не выйдет из употребления. Но я боюсь...

– ...неужели чистого белого листа?
– подхватил доктор с усмешкой. Он прекрасно знал, что почти все писатели прозы давно пересели на компьютер. Привилегию писать рукой, на настоящей бумаге, при свечах, пером и чернилами смогли сохранить за собой только поэты, и то не все.

– Представьте, да. Чистого и белого. Понимаю вашу иронию. Интересно, когда будет суп?
– Дама повернулась в сторону зеркального коридора, откуда должен был появиться тихий официант.

– У нас очень большой и сложный суп. Один на двоих. В нем плавают самые разные крокодилы. Так что готовьте место.

– Странно, вы тоже называете морскую продукцию крокодилами. Как и я.

– Это странно?
– переспросил доктор с легчайшей укоризной.

– Ах, простите. Вы же профессор. Так что же вы мне посоветуете?

– А вы возьмите лист, то есть включите компьютер, и начните примерно так: "Они встретились на золотистом пляже ранним утром. У нее были огромные голубые глаза, а у него - крепкая круглая задница..." Можно наоборот.

– Потрясающе, - рассмеялась Алина.
– И что дальше?

– Ну... дальше они вошли в ласковую, можно - шелковую, воду моря, реки или озера - в зависимости от их материального положения, - но это вы продумаете отдельно... Только не пишите, что они вошли в океан.

– Интересно почему?

– Это на вас креветки так действуют?

– Да.

– Поясняю: обычно океан от озера отличается силой и буйством. Там не поплаваешь просто так, за здорово живешь. Вы плавали в каком-нибудь океане? Да подождите, плакать будете потом, дома... Продолжим. Они вошли в воду. Дальше два варианта. Первый. Они прекрасные пловцы - оба. За минуту они удалились от берега на чемпионское расстояние. Потом легли отдохнуть на спины. Отдохнули. Потом сами понимаете...

– Каждый сильно удивился, что в воде это возможно.