Скажи это Богу

Мужчина весьма царственно поздоровался с репортерами, с метрдотелем, сел в заготовленное кресло, поправил синий галстук в мелкий красный колокольчик, оглянулся на чернявый манекен с интернет-глазами и собрался было что-то сказать в камеру, на пробу звука, но в этот миг какое-то неожиданное впечатление отвлекло его. Он сначала не понял, отвернулся, потом резко повернулся в сторону Алины, вгляделся - и узнал.

Алине показалось, что у мужчины свело шею, поскольку он застыл с неудобно повернутой головой, а с лица осыпалось светское выражение, приготовленное для съемки.

Главный репортер встрепенулся, подскочил:

– Степан Фомич, может, вам воды?

– Да-да, если можно, - прохрипел Степан Фомич и попытался вернуть голове анатомически оправданное положение. Но шея не слушалась.

Алина поняла, что срывает съемку, и подозвала одну из девушек в вышитом фартучке.

– Скажите, поблизости есть еще что-нибудь, похожее на ваше кафе?

– Да разве вам у нас плохо?
– огорченным шепотом залопотала девушка.
– Сейчас отснимут этого... Говорили, что не больше пятнадцати минут. Просто это все нужно какому-то заморскому телевидению - нам так объяснили, - поэтому снимают в нашем, так сказать, русском интерьере. Да вам-то вообще не о чем беспокоиться. Здесь вас и не видно, в углу-то.

– Видно, - сказала Алина.
– Ладно, пойду сниму с него паралич, а то в самом деле голодной останусь.

Она медленно встала, медленно подошла к мужчине. Он тоже хотел встать, но мешала петличка микрофона на лацкане, проводок зацепился, и он замер в неу?клюжей позе на полдороге.

– Ничего-ничего, Степан Фомич, - утешила Алина, - лучше садитесь обратно, а то проводок оторвется. Он ведь не рассчитан на встречу с привидениями. Здравствуйте.

Мужчина плюхнулся в кресло и с кривой улыбкой сказал:

– З-здравствуйте. Очень рад. Вот - интервью даю. Для канадцев.

– Конечно-конечно, - кивнула Алина.
– На каком языке сегодня?

– На обоих, - постукивая зубами, ответил мужчина.

– Прекрасно. Уверена, что вы, как всегда, блеснете на обоих. Желаю успеха. А я тут просто ем, точнее, собираюсь. Не отвлекайтесь, пожалуйста. Я постараюсь не чавкать во время вашей канадской съемки. Счастливо.

Возвращаясь в свой угол, Алина заметила, что у трикотажной брюнетки тоже что-то случилось с анатомией, в частности, куда-то поползли дрессированные груди. Будто захотели спрятаться. Дама, несомненно, все видела и слышала, но как вести себя - решить не успела. Глобусы вдруг остановились Африками к авансцене.

Озадаченные операторы только сейчас заметили, что не выключили камеры и весь сюжет отснят с двух точек и со звуком. Режиссер взглянул на часы и крикнул: "Начинаем!" На перемотку времени не оставалось. Журналист-интервьюер схватил микрофон и забарабанил по-анг?лийски что-то про положение либералов в России и в мире.

Степан Фомич, которому по-английски всегда было легче врать, чем по-русски, с готовностью и даже сча?стьем ухватился за тему - и понеслось. Дама с непо?слушными сиськами чуть успокоилась и дерзко взглянула в угол, где Алина уже вовсю уплетала борщ. Не встретив никакой реакции, дама постаралась вернуть себе первоначальный скромный вид - с аппликацией тотального торжества на торцах и фасаде, - но глаза так и остались слишком круглыми. Интернетик завис.

Интервьюер перешел на французский. В ответ гость программы ворвался во вторую тему, как нож в теплое масло. Он почти пел, рокоча о свободах и равенствах, и владение частной собственностью, воспеваемой им в избушечном кафе, казалось единственно важной функцией любого организма - вплоть до кошачьего, собачьего и муравьиного. Залогом успеха.

Алина перешла к блинам. Заявленные пятнадцать минут давно вышли, и она с озорством подумала, что уже можно бы и чавкнуть. Но воздержалась.

– Что будете пить?
– повторила вопрос официантка.

Алина встрепенулась, извинилась и попросила медовухи. Девушка убежала, стараясь не запутаться в проводах.

Дама с глазами тормознула официантку и потребовала мартини.

– У нас такого не бывает, - огорченно сказала девушка в русском фартуке.
– Вот через дорогу - европейская кухня, там все-все такое...

– Вот и сбегайте через дорогу, - порекомендовала ей дама, устанавливая груди на места.

– Нам туда нельзя, - жалобно объяснила девушка, - понимаете, никак нельзя. Не наш профиль.

– А мешать ответственным съемкам - можно?
– прошипела дама.

– А... съемки уже закончились...
– Вконец расстроенная девушка махнула рукой в сторону группы, уже сворачивавшей технику.

Дама величественно перестала замечать бедную девушку, поднялась и пошла к проинтервьюированному мужчине, с которого уже снимали петличку с микрофоном.

– Превосходно, дорогой, - с чувством заявила она.
– Только, по-моему, слишком уж здесь а-ля рюс. Лапти расписные, понимаешь ли.

Вспотевший до костного мозга "дорогой" пробормотал что-то про волю заказчика, быстро попрощался с журналистами, схватил даму под локоть и вылетел из кафе не оглядываясь.

Алина усмехнулась, выпила медовуху, расплатилась и пошла домой. Дождь уже закончился. Вечер установился тихий, приятно-сырой. В такую погоду Алине всегда хорошо работалось. Раньше.

Ровно через две недели.

– Доброе утро, профессор. Сегодня я не опоздаю ни на секунду.

– Ну-ну, - равнодушно обронил он и положил трубку.

В полдень Алина, великолепная в новом зеленом кос?тюме, плюхнулась в глубокое кресло между профессор?ским столом и камином.

– Читайте. Разминка удалась!
– объявила она.

– Ну-ну, - повторил Василий Моисеевич.
– Костюмчик действительно удачный. Шерсть хорошая, крой английский классический. Вам некуда деньги девать?

– Некуда, - кивнула Алина.
– Работать будете?

Доктор с легкой неприязнью посмотрел на свежепринесенные бумаги, полистал, вздохнул и начал читать.

"Вот, собственно, и началось - с интервью. Вам, дорогой читатель, предстоит долгое путешествие с приключениями - и все из-за этого интервью. Хотите?

Я - нет, и не хочу, и боюсь. Но если я не пройду этот путь, я погибну. Навязчивая идея какого-то там счастья - детский лепет по сравнению с ядовитым мор?ским ежом любовного бреда, застрявшим в мозгу. Значит, надо идти - назад? вперед?
– и вытаскивать ежа.

Недавно в кафе я случайно встретила Степана Фомича. Он вещал что-то умное перед канадскими телевизионщиками. Его английский все так же блистателен. Его французский завораживает. Профессионализм не спрячешь. Одет был как всегда элегантно, подстрижен аккуратно. Ото всего облика по-прежнему веет неброским богатством, исполненным врожденного вкуса.