Сказка для Мальвины

— Через несколько часов вылетаем в Сан-Диего, все подготовлено для тебя, лучшие врачи США уже ждут нас на прием. Там ты будешь не просто хасеки, а женой одного из самых крупных бизнесменов нашего времени!

— А что если я не хочу?! Мне тут нравится! — Гормоны похоже снова шалили. Мне никуда не хотелось ехать. А собираться куда-то и подавно. Как говорится, нас и здесь неплохо кормят.

Раздался стук в дверь, пришла наложница с подносом, мой завтрак!

— Госпожа Амира, вот ваш любимый клюквенный морс, попейте, — она налила ароматную жидкость в чашку и протянула мне.

— А я не хочу клюквенный!!! Хочу брусничный! Унеси это!!! — Сама себе удивилась даже стало немного стыдно. И почему это все со мной происходит, я безумно люблю Джамаля. А параллельно ненавижу Джейсона. Будто в моём любимом человеке живут две души. Наложница попятилась к двери, вместе с ней вышла и Лайла. Я осталась одна пытаясь справиться с нахлынувшим чувством раздражения и гнева. На глаза попалась расписная керамическая шкатулка, я схватила ее и запустила прямо в мозаичное панно на стене. Осколки разлетелись по всей комнате, стекляшки мозаики осыпались прямо на бархатный диван. Стало легче, гнев отступил, но теперь стало очень стыдно и я заплакала. В этот момент вернулась Лайла

со стаканом морса: холодный, брусничный, самое оно, то что доктор прописал. Где она взяла, не знаю, но я выпила залпом. Приятно защипало язык и немного связало горло. Мои мысли словно прояснились.

— Лайла, простите меня за такое неподобающее поведение, не знаю что на меня нашло! — я беспомощно развела руками.

— В вашем положении это не удивительно. Успокойтесь, всё в порядке! — она ободряюще сжала мою ладонь — А теперь давайте не будем терять времени, скоро вылет, нам надо еще многое собрать.

Я стала радостнее и уже спокойнее помогать Лайле с чемоданами. Мы очень быстро собрались, половину вещей просто отложили в сторону, решили оставить их здесь, может кому из наложниц пригодятся. Замечтавшись о новом путешествии и наших прогулках с Джамалем, я едва не подскочила от громкого стука в дверь.

— Кто там? — Лайла напряглась, будто вытянулась в струнку.

— Керим! Откройте!

— Зачем ты пришёл? Как ты посмел сюда зайти?! — Лайла была в гневе. Никогда не думала, что эта тихая женщина может так разговаривать. — Ты знаешь правила. Хасеки неприкосновенна, ты не имеешь права даже смотреть на нее!

— Я знаю, через дверь говорить можно?

— Смотря, что ты хочешь сказать?

— Это имеет право услышать только хасеки! Позови и оставь нас! Это приказ!

Лайла сделала знак рукой, что я могу подойти к двери, но осталась рядом.

— Керим, я вас слушаю — мой голос дрожал, понятия не имела, что вообще происходит.

— Ты знаешь, где сейчас твой любимый султан, госпожа?!

— Нет, я не знаю, а это имеет какое-то значение?! — сердце бешено заколотилось, Лайла стояла рядом молча, крепко обняла и прошептала:

— Не верь ни одному слову этого человека!

Из-за двери послышалась возня, потом Керим мне сказал:

— Девочка, обманывает он тебя, он сейчас в своем гареме в Мавритании, а ты! Ты никто и ничто и звать тебя никак!

В сердце кольнуло и перед глазами словно всё поплыло.

Не знаю, сколько я пробыла в бессознательном состоянии. Но очнувшись на диване, долго ничего не могла понять. Обеспокоенная Ание и Лайла что-то говорили. Их голоса звучали неразборчивым фоном.

— Девочка моя, ты нас так напугала, — услышала я наконец-то Ание, пытаясь встать с софы. — Не надо вставать. Тише, тише. Сейчас тебя осмотрит доктор. Тогда ты и встанешь, — укладывая меня обратно, сказала с сочувствием в голосе Ание.

В комнату зашёл доктор. Им оказалась совсем еще молоденькая, как мне показалось, девушка. Она была одета в длинное платье лавандового цвета, голову покрывал бежевый платок. Такая одежда стала для меня привычной. Сама почти всегда так одевалась. С недоверием посмотрела на неё. Она улыбнулась и проговорила мне что-то на албанском языке. В гареме почти не говорили на нем. Лайла тут же перевела мне:

— Амира, у тебя спрашивают: Как твое самочувствие? Что-то болит? Голова не кружится?

— Нет, только слабость. Ание, Керим сказал мне, что у Джамаля гарем, — обратилась я к валиде. — Это значит что я у него не единственная?! Он обманывает меня?

— Да нет у него никакого гарема. — саркастически хмыкнула Лайла и покачала головой. — Госпожа, я говорила вам не верить Кериму.

— Ание, а у вашего же мужа гарем? — Этот вопрос давно созрел. Но задавать его было как-то неудобно.

— Какой гарем, моя девочка? Пережитки прошлого. — Ание ласково погладила меня по голове. — Давно нет этих гаремов. Я, как и ты, единственная у своего мужа. А Керим… — Она тяжело вздохнула. — Он с раннего детства был с плохим характером, всем завидовал. А когда к нам приехал Джамаль, совсем потерял голову. Меня к нему ревновал. Невозможно даже рассказать о всех его некрасивых поступках, не верь ему. Мне стыдно за то, что он мой сын…

Пока мы говорили, доктор осматривала меня. Я уже понимала, что мой султан мне не изменял. И никакого гарема у него нет. Но все эти его недомолвки и уходы от ответов начали настораживать. Как тут не появится сомнениям! Да ещё и слова Керима. В душе, несмотря на разговор с Ание, снова закипала обида и злость. Стараясь не выдавать свои чувства, я улыбнулась.

— Вот так! И не грусти Амира. Поехали в аэропорт. Там я думаю, тебя будет ждать сюрприз, — сказала Лайла и загадочно улыбнулась.

— Да. Надеюсь, он будет приятным. — Но мне никто не ответил, так как врач обратилась к Лайле и Ание. Она сказала, что все обошлось, но настоятельно порекомендовала поберечь меня и ребенка, это мне перевела Лайла.

Настал час отъезда, очень тепло попрощались с Ание. За эти дни мы сильно сблизились, всё же мы обе русские. Родная речь вдали от отчего дома как бальзам на душу. Она крепко обняла меня и сказала:

— Марьяночка, если случится вернуться на родину, найди мою родную сестру, Марию Соколову, передай весточку. Я все годы жизни здесь сильно о ней скучаю. Скажи, что люблю и помню, больше ничего не надо. — Прекрасные глаза валиде наполнились слезами, она глубоко вздохнула и перешла на французский:

— Очень жаль, что вы покидаете мой дом! Прощайте, мои хорошие, дай Аллах вам счастья!

Лайла учтиво поклонилась, и поцеловала подол ее платья.

— Спасибо за всё, валиде!

Меня душили слёзы. Вдруг мы никогда больше не увидимся? Странное чувство тревоги не покидало моё сердце. Тут же вспомнила родных: мама, папа, Ангел… Как они? То, что я видела в новостях о России нагнетало дополнительные страхи. Я крепко обняла Ание, она отстранилась, взяла мои ладони в свои и крепко сжала.