Сказка о принце. Книга вторая

Павич шагнул вперед. Сегодня он был бледен почти до синевы, на щеках цвели красные пятна.

– Господин ректор, - громко сказал он.
– Наша группа отказывается заниматься с профессором Рецци и просит вас довести это до сведения деканата.

Ван Эйрек помолчал.

– И с чем же связано такое решение?

Он ни минуты не сомневался в том, какой ответ услышит.

Взгляды остальных сместились за его спину. Обернувшись, ректор ван Эйрек оказался лицом к лицу с классной доской – черной, вытертой сегодня чисто, насухо. На ее уже потертой поверхности крупными буквами было выведено одно только слово – «Предатель».

* * *

Несколько дней его совсем не трогали. За это время Патрик восстановил какие-то силы, хотя мысль о смерти, однажды появившись, не желала уходить. Мартин приходил каждый вечер, приносил хлеб, перевязывал, заставлял пить какие-то отвары, сбивающие жар. Опытом во врачевании он не уступал порой тетке Жаклине, и Патрик, лежа ночами без сна, думал иногда, как причудливо складываются человеческие судьбы. Повернись по-другому – мог бы стать лекарем этот немногословный, деловитый человек, и люди поминали бы его добром, а не так, как сейчас, наверное, с ужасом и отвращением.

Впрочем, с Мартином они особенно не разговаривали. Палач в душу ему больше не лез, был одинаково молчалив и сумрачен – что во время перевязок, что при пытках. Но при всем при этом, надо отдать ему должное, Мартин ни разу принца по-настоящему не покалечил. То ли в самом деле из чувства благодарности королю Карлу, то ли был у него приказ, Патрик не знал.

На четвертый день за ним пришли снова. Патрик уже мог ходить, хоть и не очень долго, и при виде его Мартин удовлетворенно кивнул. Против обыкновения, его не стали раздевать совсем, содрали только рубашку, от которой и так уже оставались одни лохмотья, за руки высоко притянули цепями к стене. Огонь в жаровне Мартин разводить не стал, и Патрик украдкой облегченно вздохнул. Как ни старался он казаться спокойным, все равно каждый раз от ужаса все внутри сворачивалось в ледяной ком. Как обычно, палач разложил перед пытуемым – аккуратно, по порядку – инструменты, но Патрик, сдерживая дрожь, сказал как можно более равнодушно:

– Уже не пугает. Надоело.

– Хочется новенького? – осведомился Густав. Он сидел, развалившись, на стуле у стены и пристально наблюдал за пленником. – Привык?

– Разнообразие украшает жизнь, - бросил Патрик. – Уж тебе ли не знать.

– Это верно, - согласился король. – Только не знаю, чью именно жизнь оно украшает. Я своей вполне доволен. А вот будешь ли доволен ты, мы сейчас посмотрим.

– У тебя есть что-то новенькое? – поинтересовался принц, кивнул на разложенные инструменты: – Этого уже не хватает?

– Представь себе, да. Но прежде, Патрик, еще раз спрашиваю: не хочешь ли ты изменить своему упрямству? Подпиши то, что я прошу, и мы расстанемся друзьями.

– Я предпочитаю сам выбирать друзей.

– Не хочешь. Ладно, ты сам напросился. Собственно, дело в том, что я бы хотел тебе кое-кого представить. Быть может, присутствие здесь этого человека сделает тебя более сговорчивым.

Он встал, шагнул к двери. Бросил несколько неразборчивых слов конвою – и склонился в поклоне:

– Проходите, сударыня, прошу вас.

Женщина. Невысокую женщину в черном монашеском одеянии втолкнули в камеру солдаты. Ее-то сюда зачем? Озираясь, вздрагивая от сырости и охватившего все тело озноба, женщина медленно сделала несколько шагов, согнувшись под низкой притолокой. Выпрямилась, огляделась.

И отпрянула, сдавленно вскрикнув от неожиданности и ужаса.

– Вы узнаете этого человека, сестра Мария? – спросил король.

Она молчала, прижав к губам ладони. Широкие рукава рясы почти скрыли лицо.

– А вы, Патрик, знаете, кто перед вами? Эту даму теперь зовут сестра Мария. Но раньше… или, может быть, вам вот так будет понятнее?

Неторопливым, точным движением Гайцберг отвел от лица руки монахини, сорвал с ее головы клобук. Упали на лицо пряди золотых волос, девушка убрала их, не отрывая взгляда от прикованной к противоположной стене фигуры.

Патрик коротко крикнул, задергался, пытаясь высвободить руки, вырваться...

– Хорошо, - констатировал король. – Процесс взаимного узнавания завершен, всем, я надеюсь, очень приятно. Пора перейти к делу. Сестра Мария, - твердая рука взяла девушку за локоть, - присядьте, прошу. Вот сюда, - он подвел ее к стоящему у стены столу, осторожно опустил на табурет. – И выслушайте меня.

Изабель, не отрываясь, смотрела на брата. Потом обвела взглядом комнату, и в глазах ее – впервые за все время – плеснулся откровенный ужас.

– Воды, сударыня? – участливо спросил Гайцберг.

Она медленно качнула головой.

– Тогда выслушайте меня. Я понимаю, картина несколько неприятная, но уж потерпите. Итак. Мы с вашим братом, Изабель, никак не можем прийти к единому мнению по некоторым вопросам. Проще говоря, не договоримся никак. По каким именно вопросам, вам, я думаю, знать следует. Первый – касательно его собственной судьбы. Я, видите ли, предлагаю ему подписать добровольное отречение от престола – и спокойно убыть в дальнюю провинцию или в монастырь, на его выбор. А брат ваш сопротивляется. Второй – касательно судьбы тех, кто ему помог оказаться здесь… в смысле, не в этом подвале, конечно, а в столице. Я опять же предлагаю ему добровольно назвать их имена – и так же спокойно убыть в дальнюю провинцию. Он и тут сопротивляется. Что его ждет в противном случае, вы, Изабель, видите. Так я прошу вас – помогите ему сделать выбор. Быть может, вы уговорите его не быть таким упрямым?

Изабель, не отрываясь, смотрела на Патрика.

– Я обращаюсь к вам, Патрик, - король усмехнулся, - точнее, к остаткам вашего благоразумия… если оно у вас вообще было когда-либо. Конечно, я не имею права подвергать допросу третьей степени принцессу правящего дома. Но применить пытки к монахине, обвиненной в государственной измене, мне никто не запретит. Хотя, видит Бог, мне очень этого не хочется. Это понятно, надеюсь?

– Малышка… - хрипло проговорил Патрик.

– Патрик, - голос девушки звучал совершенно спокойно, но губы побелели. – Ты только на меня не оглядывайся. Делай, как решил.

– Я люблю тебя, - ответил ей брат.

– Это не совсем то, что я хотел услышать, - заметил король. – А пустых разговоров я не терплю. Изабель, мне хотелось бы, чтобы вы в полной мере осознали, что вас ожидает. Это будет примерно вот так.

По знаку герцога палач выбрался из угла, развернул кнут. Резкий, короткий свист в воздухе – Патрик дернулся, сквозь стиснутые зубы прорвался стон. Раз, другой, третий. Изабель закусила губы.

– Ну, вот так приблизительно, сударыня, - услышала она голос Гайцберга. – Вы меня понимаете?

– Подлец, - тихо проговорила Изабель, не глядя на него.

Король чуть заметно усмехнулся.

– Я оставляю за вами право выбора. До завтра, - он издевательски поклонился и обернулся к двери: - Проводите сестру Марию наверх и проследите, чтобы она ни в чем не терпела неудобств. С вами, Патрик, мы тоже попрощаемся… пока. Завтра утром у меня дела во дворце, так что до вечера… вам хватит этого времени, чтобы принять решение?

* * *

Принцесса Изабель лежала, укрывшись с головой рваным тюремным одеялом, и молчала. Небо сквозь решетку окна давно уже стало золотым, затем налилось вечерней синевой, потом почернело, а она все лежала вот так, не шевелясь.