Сказка Шварцвальда

Невинная душа покинула обезумевший мир смиренно, без слова проклятия, хотя присутствующие на казни обезумевшие ханжи были достойны самого страшного из них. Бедняга умерла, унеся в заоблачный мир тайну медальона. Определенно известно, на шее несчастной его не оказалось, что означает — подарок великой Ведьмы был спрятан и возможно еще…

— Зачем тебе этот медальон, Гай? — оборвала я его увлекательное повествование, приоткрыв на мгновение глаза.

— Он нужен нам, нам с тобой. Потому что, меня одного уже давно не существует, все вокруг изменилось, в тот момент, когда я…спас невинного голубя от преждевременной смерти, заметив прекрасную убийцу, поднявшего невесть откуда взявшийся на площади засыпанной конфетти камень. Позволь мне быть рядом, быть кем угодно, смиренным слугой, невидимым спутником, тенью или просто другом, позволь мне надеяться на большее… Поверь, он нужен нам обеим, дорогая моя ведьма…

Сладкий тихий голос шелестел над ухом, обволакивая нежным шелковым коконом, успокаивая, расслабляя, провоцируя безумные желания, мягко качая на волнах иллюзий, он звучал подобно самой красивой мелодии, пробуждая шаг за шагом мою темную половину.

— Что спряталось в этом медальоне? Как он выглядел?

— Две переплетенные в последнем укусе — поцелуе змеи, сцепившиеся хвостами и образовавшие собой цифру восемь. Две змеи, ставшие в последствии прототипом спирали ДНК, обозначающие вечную жизнь, бесконечное перерождение, для одного изобильный урожай, собираемый из года в год, достаток, процветание, благополучие семьи, для другого вечное стремление к совершенству, к спиральному поступательному развитию, к осознанию тайн Вселенной. Это был символ уснувшего в недолгой людской памяти шумерского бога Энке, прародителя человечества, ремесленника, создавшего символ спирали, как основу жизни, как бесконечность поиска пути развития.

Две змеи, смертельно жалящие друг друга или бесконечно влюбленные… Каждый понимал символ по своему, как и рассматривал свою жизнь. Пессимизм — оптимизм. Черное и Белое. Свет и Тьма. Лед и Пламень…

Маша, слушая рассказ, невольно содрогнулась, к горлу внезапно подступила тошнота… Перед ее глазами появились переплетенные змеи, потные, горячие, оживающие при каждом сокращении спинных мышц. Татуировка на спине Дениса, безумно привлекательная, возбуждающая, сексуальная. Манящая, не проходящая тоска вновь безжалостным холодным обручем сжала ее обескровленное сердце. Маша, скрипнув зубами, из последних сил отогнала от себя невольную иллюзию, навеянную рассказом Виктории, и постепенно восстановила дыхание…

Всегда внимательная Виктория до такой степени была увлечена воспоминаниями, что не заметила напряженной внутренней борьбы своей слушательницы.

— Ты думаешь, что душа ее не упокоилась? Ты же только что сказал, что она не прокляла своих палачей…

— Да это так, или скорее хроника умалчивает об этом. История поколений участвовавших в казни свидетельствует об обратном. Все виновники смерти ее и невинного ребенка постепенно шаг за шагом расплачивались, кто физическим, кто душевным здоровьем, остальных постигло разорение или острог. Ушедшая ведьма нашла способ отомстить своим обидчикам, что для меня является доказательством ее периодического появления в реальном мире. Предвосхищу твой вопрос — потомки Пруста, главного обвинителя до сих пор проживают в Швейцарии и по моим последним сведениям неожиданное безумие настигло сорокалетнюю Урсулу Пруст, последнюю из рода так же неспроста.

— Но присутствия покойной я не чувствую. Могла бы помочь любая вещь, принадлежащая несчастной, но по истечению столь долгого временя полагаю…

— Тише, мой ангел, лежи, не волнуйся. Закрой глаза, просто слушай меня. Практичные швейцарцы даже из легенды о последней казненной ведьмы могут извлечь выгоду и заработать пару сантимов. Жадные до денег горные гномы организовали музей в бывшем доме старосты Пруста, развратника и гнусного доносчика, там даже есть небольшая экспозиция, посвященная несчастной Анне, с собранием некоторых вещей, якобы ей принадлежащих. Вот этот гребень по утверждению экскурсовода был снят с головы уже умершей женщины. Мне пришлось на время позаимствовать милое украшение. (Я не смотрела на Гая, но была уверенна, что в этот момент на его лице мелькнула озорная улыбка) Несмотря на безжалостное время он до сих пор прекрасен и достаточно ценен. Скорее всего украшение подарено Анне богатым вельможей или перешло по наследству…

Продолжая расслабленно лежать в кресле, удерживаемая рукой Гая, я открыла глаза и взглянула на маленький резной предмет, который он держал в другой руке.

Гребень из темной кости действительно был еще очень красив, несмотря на пронесшиеся над ним века. Он сохранял остатки изысканной перламутровой инкрустации с небольшим зеленым камнем, возможно изумрудом посередине, представлявшим собой тельце летящей птички, одно из крыльев которой по краю было отломано.

— Милая, возьми его, — услышала я просьбу и не раздумывая ни секунды протянула руку. Гай, затаив дыхание, аккуратно положил драгоценную безделицу на ладонь и немного отодвинулся в сторону.

Я осторожно накрыла гребень сверху другой рукой, медленно встала с кресла и подошла к окну, за которым царила абсолютная Тьма, накрывшая город. В огромном стекле я видела лишь свое застывшее отражение и Гая, сидящего на полу, замершего в напряженном ожидании подобно античной статуе.

Гребень молчал, я закрыла глаза, и вновь прислушиваясь к ощущениям. Ничего. Звенящая пустота подобно панцирю замкнулась вокруг меня. Тревожная кнопка молчала.

Странно… Почему я не вижу хозяина этой вещи, возможно, потому, что в последствии она побывала во многих руках, оставивших на нем отпечатки?.. Да именно поэтому, вещь молчит., последним потенциальном его хозяином был Гай, он рядом, а если…

Я интуитивно решила это сделать, подобрав волосы, закрепила их сбоку острым гребнем и… внезапная судорога скрутила мое тело, схватившись за горящее от невыносимой боли горло, я упала на пол и начала биться в конвульсиях. Гай в испуге подскочил ко мне, быстро выдернул гребень из волос и прижав меня свои телом к полу пытался остановить припадок. Постепенно страшная боль из горла ушла, дав возможность вздохнуть и я, открыв глаза, столкнулась с тревожным взглядом низко склонившегося надо мной Гая. Его жаркое дыхание касалось моих губ, забывшись, я потянулась и дотронулась их. Его ответная нежная ласка окончательно вернула меня к жизни. Наш первый поцелуй длился несколько мгновений, навсегда оставшихся в моей памяти.

Он помог мне подняться на ноги и предложил сесть. Но я отказалась, продолжая стоять напротив черного зеркала окна, внимательно разглядывая наши отражения. Мой Дар вернулся вместе с незнакомкой, чей полупрозрачный абрис плыл в эфире легким мерцающим свечением.

Появление гостя всегда вызывает легкую сердечную аритмию и незначительное расстройство сознания, выражающегося в диалоге, ведущимся со званным или незваным, порой навязчивым фантомом, присутствием чужих мыслей, сумбурных, перекликающихся, взаимоисключающих.

Я медленно повернулась от окна к стоящему рядом и тревожно смотрящему на меня Гаю, готовому в любой момент снова прийти на помощь, лишь мельком скользнув взглядом по тому месту в комнате, где в стекле отражалось световое пятно. Кроме нас двоих никого более в номере не было. Но присутствие духа подтверждало трепещущее в груди сердце, хаотичный обрывочный ход мыслей и отпечаток минувшей боли в горле.

— Ей отрубили голову перед всем селением на главной площади Дизентиса в канун страстной недели. Среди собравшихся было немало напуганных происходящим плачущих детей… Это так? — вопрос предназначался Гаю. Он молчал.

— Ты мне ни разу не говорил — каким образом она была казнена, почему?

Ответ был очевиден, Гай проверял меня. Обиды на него я тогда не почувствовала. Ведь в фантастическую историю кольца я также верила лишь отчасти, он имел право сомневаться в моих способностях медиума.

— Итак, чтобы ты хотел услышать от Анны Марии Кляйнфогель, последней ведьмы из Шварцвальда? Спрашивай….

Самая счастливая и самая страшная ночь моей жизни казалась вечной, воспоминания о ней будут навсегда здесь (тонкая кисть Виктории легла на грудь) как незаживающий ожег, как шрам…