Сказка в дом стучится

— Чего ты ждёшь? — вырвалась я из железной хватки поцелуя. — Рассвета? Так у нас же не чум, а шалаш!

Валера стиснул мне щеки с такой силой, чтобы я не могла показать ему язык, не говоря уже о том, чтобы проделать языком словесную эквилибристику.

— Жизнь приучила меня не оставаться в женщинах надолго, — обжег он меня дыханием и своим признанием. — Боюсь, от меня не будет там особого толка. Мне нужно время, чтобы научиться снова получать от этого дела удовольствие, а не просто облегчение. И я не хочу подводить тебя в первый же день… Тьфу, ночь…

Я поймала его пальцы, он сжал мои — горячие и влажные.

— Я не особо требовательна в этом плане… Сказала же, что мне важен антураж…

— Ну с этим же у нас совсем плохо, — скривился Валера.

— С чего это вдруг плохо? Мы в окружении кукол, почти что в сказке! Это не машина, это фургон бродячих артистов…

Валера поймал мою улыбку на палец, поджег ей щеку, затем прорезал след на шее, а когда скользнул к врезавшейся в живот пуговице, я не сумела сдержать стон.

— Мне за тобой не угнаться, сказочница!

Без дополнительных просьб я рухнула головой в куртку, чтобы хватило места поднять ноги и наконец избавиться от последней одежды. Мое тело рвало на тысячи лоскутков, и я не была уверена, что сошью себя заново после этой ночи. Стежки точно выйдут кривыми и рваными… Мы поспешили, не сделали наметку, шили в темноте по живому… Счастье, что ещё с напёрстком, а то контроля не осталось ни у него, ни у меня… Дистанция в десять лет сокращалась слишком стремительно, второе дыхание не открылось, но падать на финише без чувств было некуда — свернутые клубочком мы могли только скатиться в капкан, который нам умело расставили силы совсем не вселенского масштаба… Скорее семейного разлива. Какими же мы оказались с ним бесхарактерными…

— А говорил, что не будешь со мной спать, — выдала я, когда ко мне вернулся дар речи.

— Ты меня не так поняла, — усмехнулся он мне в плечо, даря уже никому не нужный поцелуй.

— Что ещё я не так поняла?

— Это была разминка. Я с тобой не спал. Я, так сказать, застолбил место…

Я дала ему подзатыльник. Точно муху прихлопнула. Да только Валера был не против ещё больше закопаться в моей груди.

— Сашка, ну почему ты обижаешься? — вынырнул он к моему лицу. — Я не умею говорить возвышенно. И на руках могу носить тебя только в прямом смысле этого слова. Но бывают мужики и похуже, поверь мне. Но с ними тоже неплохо живут.

— А я не хочу неплохо: я хочу либо хорошо, либо никак.

— Ну, никак у тебя хорошо получалось все тридцать лет. Может, проблема в тебе?

— Пока она на мне. И я не уверена, что знаю, что с этой проблемой делать.

Валера убрал с меня руку и сел. А потом подтянул и меня. На его плече было мягко и тепло.

— Утро вечера мудренее, так, сказочница? Так говорят твои сказки…

— Можно, конечно, мухоморов нажраться, и тогда проблемы сами собой исчезнут.

— Нет человека, нет проблемы. Ну, и в которой из коробок у тебя мухоморы?

Глава 38 "Бледная поганка"

На нас было б весело посмотреть со стороны. С любой. Голые, мы обложились коробками, пока добрались до заветного контейнера, в котором пряталась корзинка из бересты. В ней лежали всевозможные грибы. Мухоморы оказались на самом дне. На длинной ножке, с красной шляпкой и белыми крапинками из краски. Терёхин покрутил один мухомор между пальцами.

— Проволока?

— Да, поверх немного синтепона, обмотка нитками и только потом уже вафельное полотенце. Из него же юбочка, она не накрахмаленная, это все эффект ПВА. Шляпка из картона, холмик из ваты или наполнителя для мягких игрушек, уже не помню… Короче, мутотень… А это…

Я достала белый гриб.

— Ножка когда-то была баночкой от Актимеля. Я не собиралась их делать. Просто гостила у друзей на даче. Мусор выкидывать трудно, вот и пустили в дело. На пластике пару слоев из папье-маше, за ночь в бане высохли. И в ход пошла белая краска для дверей и старый, найденный в бездонных закромах, мак. Просто обсыпала им влажную краску — получились как бы земелькой присыпанные ножки. Ну, а шляпки такие же… Просто тут я у горлышка использовала ещё гофрированную бумагу для большей реалистичности… Тебе ж все это не интересно, чего слушаешь?

— Я на тебя смотрю. С каждой секундой ты мне нравишься все больше и больше. А твой бутафорский мухомор я так и не сожрал. В чем тогда секрет? Чего ты наколдовала, баба Яга, а? Ну, скажи…

Но я капнула в корзинке до самого дна и вытащила из горы грибов маленького ёжика. Размером с мою ладонь. Мордочка расписана акриловыми красками, а иголки сделаны из ткани с клеем… Но Терёхину скажу другое:

— Это спасенная туалетная бумага. Дети утопили в унитазе целый рулон. Пришлось срочно варить клейстер. Ну что?

Валера забрал из моих рук ёжика и аккуратно вернул в корзинку. А потом поймал мои руки, сложил их лодочкой и ткнулся в них носом.

— Валера… — позвала я тихо в надежде не разбудить лихо.

Он взглянул на меня исподлобья, продолжая целовать ладони.

— Значит, достаточно утопить в горшке рулон туалетной бумаги и истопить баньку, чтобы ты осталась на даче?

Я вырвала руки и вернула на контейнер крышку.

— О, нет… Это было давно и неправда. Глядя на все это, думаешь: блин, сколько часов потерянного для жизни времени!

Я приподнялась на коленках, чтобы водрузить контейнер на прежнее место, и Валера сразу же потянул меня назад, чтобы вернуть мою голову себе на плечо, а руку — мне на бедро. В полутьме он прекрасно видел белую пересеченную стежками полоску шрама.

— Надеюсь, эти полчаса ты не приплюсуешь к потраченному зря времени?

— Потерянному для жизни, я сказала. Я не зря делала эти грибки и шила пирожки… Я ими на оставшуюся жизнь зарабатываю, — я подняла руку к его тёплой щеке. — Поэтому так бережно к ним отношусь, ведь как подумаю про делать новую партию… Валера, нам пора ехать на дачу. Тебе нужно хоть немного поспать перед работой.

— А я, наверное, и не усну теперь… Без тебя.

Он перехватил мои пальцы и поднёс к губам.

— Даже не думай! Я не буду спать в твоей кровати, — процедила я сквозь зубы. — Об этом никто не должен знать.

— Я останусь на диване. Баронесса, уверен, не станет нас закладывать. Но я готов отдать врагу половину завтрака, если ее нужно будет умаслить.

— Валера, ты обещал, что это только между нами…

— Александра, чего ты стыдишься?

— Я ничего не стыжусь. Я не хочу, чтобы твои дети считали, что я… Ну, ты понял.