Сказка Востока

Промысел разбойника всегда опасен. Отец Чингисхана прожил недолго, богатств не оставил, а то, что было, кровники отобрали.

Чингисхан, тогда еще Темучин, — старший из четырех сыновей. (Есть ли сестры — мы не нашли. В этом отличие от Тимура. Тимур своих сестер очень любил, построил мавзолеи и дворцы в их честь, и потому они известны.) На его юные плечи легла нелегкая ноша кормильца, эта ситуация экстремальна. А, как известно, в экстремальных ситуациях человек думает только о пище и о себе.

Наверное, была возможность у Темучина наняться пастухом, слугой, в охрану. Тогда он мог бы просуществовать. Но помощь семье? Словом, эта батрацкая жизнь его не прельстила, он пошел по стопам отца. И, скажем так, по молодости или слабости совершил ошибку, какое-то злодеяние по отношению к своим близким родственникам.

Если любое насилие над человеком иного племени — удаль и геройство, то то же самое по отношению к своим — позор и преступление. Это раскрылось, Темучин бежал. Его долго преследовали. Много дней он скрывался в лесу без пропитания, боясь покинуть скрытое логово. И трудно представить, что же он такое натворил, что, дабы его поймать, была вызвана помощь из соседних племен, и даже назначена плата за голову — не нашли.

После этого до смерти напуганный Темучин бежал, по одним данным, на север, в прибайкальские степи, по другим — на юг, к китайцам. Чем он там занимался — неизвестно, но смеем предположить: либо пастухом — на севере, либо батраком — на юге. Этот период продолжался два-три года, и когда Темучин окончательно возмужал и уже в какой-то мере познал жизнь, он решил — лучше соколом день, чем вороной сто лет. В чужих краях без поддержки особо не развернешься, и он вернулся в родные края, вновь занялся разбойничьим делом, но уже с иным размахом и несколько иначе. Его удаль была замечена, и его на службу примерно такого же характера пригласил некий богатей Онг-хан, ярый враг племени Темучина.

На службе Онг-хана Темучин провел не один десяток лет, проявил мужество, смекалку и от простого воина дорос до начальника вооруженных сил, так что его влияние и авторитет были настолько сильны, что воины, да и простые жители прислушивались и обращались более к нему, нежели к хану.

Понятно, что Онг-хан это терпеть не желал. В открытую сместить Темучина он тоже уже не мог: так поставил себя военачальник. И тогда хан решил коварно убить Темучина. Последний об этом узнал, с кучкой преданных ему воинов бежал. Была погоня, бой, и, несмотря на то, что у Онг-хана было значительное численное преимущество, он потерпел поражение, погиб. Родственников Онг-хана Темучин поголовно истребил, его богатство захватил, провозгласил себя ханом племени. (Так написано и у Джувейни, и в «Сокровенном сказании» монголов.) И удивительно, как схожа эта часть жизни Чингисхана с биографией Тимура.

Темучин стал ханом. Богатый человек, уже в годах — 47–48 лет, по тем временам, очень солидно. У него большая семья и якобы можно спокойно, в довольствии доживать свой век. Да у монголов в общем, а в частности — у повидавшего жизнь Темучина есть опыт, и они знают, что покой, расслабленность, упование на судьбу — деградация, убогость, бедность, рабство.

Теперь Темучин не простой разбойник, что прячется за холмами вдоль дороги. Отныне он хан, и на этом останавливаться не собирается. И не хочет он более китаям дань платить — сам хочет с них брать. Но для этого силенок очень мало, и он всячески пытается объединить монгольские племена: одних — лаской, по-родственному, других — подкупом, третьих — силой. И примечательно, что он для достижения этого действует разносторонне.

Есть предание, что в те времена в Монголии жил человек по имени Теб-Тенгри, ^[186]который, видимо, будучи блаженным, в лютые морозы ходил по горам и степям почти что голым. Темучин не раз приглашал к себе этого странного человека. И вот Теб-Тенгри уходил надолго в горы, а возвратившись, твердил: «Всевышний говорил со мной и сказал: «Я отдал все лицо земли Темучину и его детям и нарек его Чингисханом. ^[187]Велите ему вершить правосудие так-то и так-то».

С тех пор к Темучину потянулся народ со своими заботами со всех уголков бескрайней степи. И он, по возможности, всем помогал. Будучи человеком дальновидным и здравомыслящим, Темучин не страдал болезнью накопительства. Все, кто был рядом с ним во времена восстания, все его родные, близкие, друзья были так одарены, что их состояние было соизмеримо с его достатком. Это действовало на уровне благ, а что касалось власти, то тут была абсолютная автократия. В древних источниках описан характерный эпизод, когда Темучин собрал пир, куда пригласил соседних вождей. И в разгар веселья подвыпивший Теб-Тенгри стал говорить лишнее: что это он возвел Чингисхана, мол, его духовный наставник, и даже в чем-то выше него. За Темучина выступил младший брат, началась драка, которую остановил хан и потребовал драчунов на улице выяснить отношения. Здоровый Теб-Тенгри только ступил за порог, как несколько воинов тут же переломили ему хребет.

Подчиненность и дисциплина у Чингисхана были жесткие и жестокие. Мы уже об этом писали, но напомним, что когда

Чингисхан был при смерти, его старший сын хотел было сделать попытку взять бразды в свои руки, что вскоре было бы неизбежно. И за это первенцу тоже переломали хребет, бросили заживо, как врага, на съедение коршунам и шакалам. ^[188]

Одно из главных достижений Чингисхана — это то, что он в 1206 году сумел-таки собрать общий съезд — Курултай — всех племен степи. Это — помимо монголов — тумэты, ойраты, меркиты, татары, конкираты, кэрэиты, найманы и кыргызы. На Курултае, который длился более двух месяцев, ^[189]решался вопрос об объединении всех сил и единоначалии. Там Чингисхан (он уже не Темучин) держал такую речь: «Мы кочевники — дети степи. Мы знаем, что такое табун лошадей, знаем, что такое стая волков, преследующая этот табун. По весне кони долго дерутся, определяют вожака, но и его не слушаются, все лягаются, даже с вожаком заигрывают, норовят отколоться от стада, их поедают. А в волчьей стае вожак — это все, зато добыча — всем поровну. А в лютые зимы все волчьи стаи объединяются, чтобы охотиться вместе. И тогда вожаки выделяют одного и ему беспрекословно подчиняются. У нас времена наступают лютые. Либо мы объединимся и не будем платить дань китаям, тибетцам и нападем на них. Либо, как сейчас, своих девочек будем отдавать в служанки, мальчиков — в пастухи, и при этом улыбаться, кланяться и дань платить, пока не исчезнем совсем. Кто со мной — сюда, кто против — свободен».

Большинство вождей поддержало Чингисхана, более того, они даже просили, чтобы он возглавил их. Были и такие, коих убеждали и принуждали. Ну а те, кто никак не согласился, покинули Курултай, но до своих племен они не добрались. Так же обошлись с их родными, а их богатство отобрали и открыто, по-честному (вот в чем притягательность Чингисхана) поделили между воинами.

После этого Чингисхан начинает формировать войско. Вот что об этом написано у его современников: «Что же до устройства войска, то со времен Адамовых до сего дня, когда большая часть земли находится под владычеством рода Чингисова, ни один царь не имел такое войско, где строго поделены десятки, сотни, тысячи, тумены. Это кочевники и крестьяне в образе войска, все, как один, — от мала до велика, от знатного до низкого — во время сражений рубят саблями, стреляют из луков и колют копьями и способны свершить все, что ни потребуется. Когда бы ни ставилась задача уничтожить неприятеля или усмирить бунтовщиков, они приготовляют все, что потребуется, — от различного оружия и снаряжения до знамен, иголок, веревок, верховых и вьючных животных, таких как ослы и верблюды. В день смотра они предъявляют свое снаряжение, и если чего-то не хватает, виновного жестоко наказывают. Справедливость доведена до того, что каждый трудится, как другой, и нет разницы в богатстве и власти. Если вдруг понадобится войско, издается приказ, что столько-то тысяч людей должны явиться в такое место, в такое время. И они не опоздают и не придут прежде времени ни на мгновение. Повиновение и послушание их таковы, что если начальник тумена, будь он от хана на расстоянии, отделяющем восход от заката, совершит оплошность, хан шлет одного единственного всадника, чтобы наказать его, как будет приказано; если требуется голова, он отрубит голову, а если золото, то заберет его у него».

С такой дисциплинированной армией Чингисхан двинулся на Китай. И в его армии не было никакого жалованья воинам, «ибо львы, пока не проголодаются, не выходят на охоту». И еще монгольская поговорка гласит: «Мори голодом свою собаку, чтобы она следовала за тобой».

А что же Китай? Китай периода раннего средневековья — это большая, богатая страна с колоссальным природным, а значит и человеческим ресурсом. Здесь устоявшаяся природная среда и такая же древняя цивилизация, которая дала человечеству целый ряд научных открытий. Это страна с высокой культурой, традициями, знаниями. Это империя, но увядающая империя, где есть устоявшийся немногочисленный класс богатой верхушки, незначительная прослойка, под ними — масса рабов и крестьян, которые доведены до рабского состояния, и им не дают даже головы поднять (полная угнетенность). В таком обществе перемены могут быть только в верхах в виде тайных дворцовых переворотов, и от них как таковых перемен не будет. В такой забитой угнетенной среде Чингисхана не взрастить, в такой среде даже достойного воина найти нелегко. Вот и приходится армию нанимать. И вновь посмотрим, как это описывают древние историки: «Совсем по-иному обстоят дела у других царей (имеется в виду, по сравнению с Чингисханом), которым приходится говорить с опаскою с собственным рабом, купленным за собственные деньги, как только в конюшне его наберется десяток коней; а уж коль поставят под начало этого раба целое войско, и он приобретет богатство и власть, тогда они не могут его сместить, и чаще всего он поднимает бунт и мятеж! ^[190]Когда бы ни готовились эти цари пойти на врага, либо враг нападал на них, нужны были месяцы и годы, чтобы собрать войско, и наполненная до краев казна, чтобы выплатить жалованье и выделить земельные пожалования. При получении жалованья и содержания войско увеличивается на сотни и тысячи, а когда приходит день сражения, ряды его повсюду пусты, и никто не показывается на поле боя». ^[191]

Образно, воюя против таких царей и их армий, Чингисхан и его потомки захватили почти всю Евразию, как говорится, от моря до моря. Да это ничуть не умаляет исторический феномен Чингисхана. И гораздо лучше об этом снова сказать словами историка, который жил в то время, в той среде и лично знал чингисидов: «Всевышний выделил Чингисхана умом и рассудком среди равных, а по мудрости и могуществу вознес его над всеми царями мира, поэтому все, что уже известно о порядках могущественных хосроев ^[192]и записано об обычаях фараонов ^[193]и кесарей, ^[194]Чингисхан без утомительного изучения летописей и сообразования древностями, изобретал лишь из страниц своего собственного ума, а все, что было связано со способностями завоевания стран и относилось к сокрушению мощи врагов и возвышенных друзей, было порождением его собственной мудрости и следствием его размышлений.

Так что если б Александр, ^[195]имевший страсть к талисманам и решению трудных задач, жил во времена Чингисхана, то учился бы у него хитрости и мудрости и не находил бы лучших талисманов для покорения неприступных крепостей, чем слепое повиновение ему.

Чингисхан в одиночку, с немногочисленным войском и почти без снаряжения сразил и покорил властелинов до самого горизонта от Востока до Запада, а тех, кто оказал ему сопротивление и восстал против него, согласно ясам и указам, кои он ввел, он истребил полностью вместе с их подданными, детьми, приспешниками, войсками, землями и областями. Было нам передано одно божественное откровение, гласящее: «Те, что суть Мои всадники, ими отомщу Я мятежникам против Меня, ^[196]— и нет сомнения в том, что это указание на всадников Чингисхана и его народ». ^[197]