Сказки балерин-прим

Черти будут тебя обольщать, прельщать, заманивать на лыжные горки - не верь чертям, потому что от слова "добро" у чертей щеки пухнут и рыла сверчиваются в трубочку.

Если тебя Чебурашка за сосок укусит - не смейся, прима-балерины никогда не смеются без причины.

Не смиряй своё половодье чувств - пусть льдины твоих ног плывут к спонсорам, руки взлетают веслами в танце, и дух от тебя - праздничный, разбудит заливистый смех богатого Принца.

Ворота за прима-балериной закрылись, и она - пробкой от шампанского "Вдова Клико" - вылетела на стол в кабаке.

Танцевала до утра, складывала губки сердечком, пела - ЗЮ-ЗЮ-ЗЮ! СЮ-СЮ-СЮ!
– поднимала ножку выше головы.

Утром пришла богатейшая к мачехиному дому, вошла пританцовывая, а Принцы, сидевшие возле колодца, запели радостно, полезли за кошельками, потому что добродетель прима-балерины награждают золотом.

– ОХОХО! Падчерица прима-балерины пришла!

Много золота мачехе принесла!

Увидели мачеха с дочкой золото, переглянулись и даже не осудили прима-балерину за долгое отсутствие; кладбищенский сторож - судья прима-балеринам.

Рассказала красавица обо всех своих шалостях со старушкой из колодца, и захотела мачеха, чтобы её родная дочка тоже получила уроки мастерства от старой колодезной прима-балерины.

Послала она свою дочку обнаженную к колодцу - репетировать; на оркестр денег нет, без оркестра должна репетировать, как нищебродка.

Встала красавица прима-балерина у колодца, но не репетировала - не нужны ей репетиции, потому что в танце живет, танцем живет - ходит, как пишет грамоту Президенту.

С рождения у неё талант между ног.

Загляделась на своё отражение в колодце, ножку выше головы подняла задумчиво - не думала о поклонниках, трава они под лучами её Солнечной красоты.

Упала в воду без всплеска - по-Олимпийски.

И вот очутилась обнаженная прима-балерина на той же самой сцене, где лежали диковинные розы - по сто восемьдесят рублей за один цветок.

Среди роз брела, но походка её - изумительная - превращалась в танец, ножки летали выше головы; чайки Ливингстона мелькали между ног.

Непринужденно, без надрыва печени, без всхлипываний и причитаний жила-плясала прима-балерина - задумчивая пылинка на холсте Вселенной.

– Лебедя! Лебедя Сен-Санса станцуй, чаровница с золотой Звездой Героя!
– зрители требовали, вопили, верили, что с появлением новой прима-балерины их недоступные души очистятся от луковой шелухи.
– Брависсимо! Мы сгораем от страсти по балету!

– Любимые мои, дорогие крокодилы спонсоры!
– Девушка качалась на макаронинках ног (уходили в никуда), прижимала ручки к каучуковым грудкам. Щечки прелестницы краснели морковками; конфузливо.
– Не танцую я по заказу, а живу в танце!

Вы ходите, бродите, пыхтите под штангой, тренируете умирающие ватные тела, а мне нет нужды в тренировках, с рождения я танцую - сама не знаю как - так молния в голову вызывает у человека талант общения на ста языках.
– Девушка наклонилась, подняла цветочек, и при этом - случайно, не думая - показала сто прыжков, разворотов, приседаний, гранд-плие.

Потом пошла красавица между рядов, и шейхи кричали ей, потрясали седыми бородами, прятали в бородах мудрость поколений сфинксов,

– Потряси грудками, Повелительница Мира!

Грудки твои - незрелые финики, но в танце превращаются в дыни "Колхозница"!

– Размечтались, нефтедобытчики с конца Земли!
– девушка улыбалась кротко, кружилась в танце жизни. Эхо танца поднимало покойников из Парижских могил.
– Хоть баржу с колбасой и вагон с чёрной икрой подогните мне - не опущусь до мыслей в танце, до надуманных поз воровки снарядов.

Я живу, и жизнь моя руководит танцем, вы дышите, а я танцую, и в танце своём ищу Правду; загляните между ног моих - видите Правду?

Шейхи заглядывали, но видели лишь Райские кущи, поэтому винили себя за политическую и душевную близорукость.

Наконец, подошла прима-балерина с рождения к лачуге госпожи прима-балерины, старой сводницы в театральном оркестре, носительницы самой большой шляпы в Большом Театре.

Но не испугалась девушка, не задрожала, не запахло от неё тухлой камбалой.

Сестра рассказывала, что прима-балерина старая - не страшная, не съест, а от её поцелуев взрываются фонтаны мёда в черепе.

Поступила девушка на службу к старой балерине, а плату не просила, потому что не нужен молодому личику грим кладбищенский.

Талантливая с рождения ничто нового не возьмет от старушки в маразме, лишь звериный крик, но без надобности молодой прима-балерине кричать по-лисьи.

По утрам девушка долго нежилась в перине, ласкала своё тело, обнимала большой тёплый Мир с гамадрилами и ростовщиками.

Воздух в колодце казался девушке сладким жидким теплым мёдом.

Упрёки старой прима-балерины сплетались в прелестную музыку сфер, от которой каждая жилка струной гитары звенела в теле молодой прима-балерины.

По-особенному смотрела прелестница на старушку, на цветы, на чучела свадебных генералов.

До вечера балерина заплетала косу, а вечером - расплетала; шла в купальню, и льды в купальне испарялись, вода закипала от нежности.

Дух свободы витал вокруг танца прима-балерины, раскрывал её душу, поднимал лёгкую пушинку - девушку без трусов - над серой обыденностью будней в колодце.

Прима-балерина не взбивала подушки и перины - пустые хлопоты, никчемное, если через двести пятьдесят миллионов лет подушки и перины истлеют, превратятся в алмазы.

Снег не шёл на Земле, в Антарктиде пингвины кушали бананы, а в Африке - при температуре плюс двести градусов по шкале Цельсия - удивленные оракулы предсказывали гибель Мира от ноги прима-балерины.

Целовалась девушка со старой прима-балериной без страсти, поэтому - бывшая содержанка Царя - разгневалась.

– Уходи-ка ты обратно, в свой домашний театр с Петрушками и нищебродами режиссёрами.

Я в колодце - Свет Солнца, и никто мне не указ: ни режиссер Миланского Театра Кастратов, ни Продюсер "Реутов ТВ".