Сказки центральной Индии

— Что до другого покойника, так он был великий волшебник и никогда никому не открывал своих заклинаний. Вот почему смерть его не берет. Когда он кому-нибудь свои тайны откроет, он умрет и получит покой.

Говорит еще Махапуруб:

— Раджа и рани ослепли, потому что они свою дочь не выдают замуж. Как выдадут, сразу прозреют, а воды моря отступят.

Тут махара узнал Махапуруба и упал ему в ноги. Поднялся и говорит:

— Ладно, пойду.

Он пошел сперва в царство к слепому радже и открыл советнику, что сказал Махапуруб. Советник привел его к радже, и раджа подумал: «Это, видно, очень большой человек, раз он с самим Видатой беседовал. Надо его женить на моей дочери». Выдал он свою дочку замуж за махару, и сразу они с рани оба прозрели, а море отступило с полей. Раджа дал маха-ре много подарков, денег, коней и слонов, и вскоре тот с целой свитой двинулся дальше.

Как дошли до места, где покойник лежал, махара велел лагерем становиться. Сам он пошел к покойнику. Тот его спрашивает, как дело с Видатой. Махара ему передал, что сказал Махапуруб.

— Кому ж мне открыть мои заклинания? — говорит тот.— Тут никого нет.

Вот и открыл все их махаре. Только досказал последнее заклинание, глаза у него закрылись, а голова и рука рассыпались в прах.

Пришел махара к другому покойнику, поведал ему, что Махапуруб сказал, и велел открыть сыну, где деньги лежат.

— Где нынче мой сын? — говорит тот.— Я лучше тебе скажу.

И рассказал он ему, что пять горшков с деньгами зарыты под очагом, три под порогом и четыре под кроватью. Только он это сказал, глаза у него закрылись, и голова рассыпалась в прах.

Махара скорей пошел в ту деревню и нашел дом богача. Сын его жил в нищете. Махара ему рассказал, где деньги лежат. Они их откопали, и сын богача дал махаре пять горшков денег. Махара взял деньги и пошел домой. Стал он теперь прямо раджей.

Услыхала жена, что он возвращается, вышла с барабаном и с музыкой ввести его в дом. Только они приблизились к дому, их хижина вдруг сама собой стала дворцом.

А купец, что был другом махары, той порой впал в нищету и жил теперь в жалкой хибарке. Махара о нем и не вспомнил, а зажил себе весело у себя во дворце.

62. Благословение джуги

Когда-то в стародавние времена жила одна женщина. Редкой праведности была. За тем или за другим, кто их знает, много людей собиралось к ее дому. Заходили туда и такие, кто просто язык чесать любит. Только все — и санталы и кошки-деко — называли ее доброй женщиной. А у женщины той было правило: сперва покормит тех, кто пришел за подаянием, потом уж сама ест и пьет. Каждый день она сначала кормила нищих и неимущих, только потом сама есть принималась.

Время шло. Кто его знает, сколько прошло времени, только, говорят, настал такой день, когда никто не пришел с сумой к ее дому. Она уж и ждать устала и есть давно хочется; смотрит туда, смотрит сюда — нигде никого. Как дошло до полудня,— а у нее был рис сварен в горшке,— она, говорят, отсыпала горсти две риса в полу, взяла палочку, чем зубы чистят 1, сунула под мышку кувшин для воды и говорит сама себе: «Пойду-ка на гхат, там отдам кому-нибудь рис. Потом вычищу зубы и сама тоже поем. Как мне еще сделать, чтобы поесть?»

Подумала так и пошла на гхат. Только поставила кувшин на землю, видит вдруг, идет к ней джуги госаин, и очень обрадовалась. Подошел он к ней, она говорит:

— Давно я тебя жду, госаин. Долго ты шел.

— Что до меня,— отвечает госаин,— мне веление было пойти сегодня к тебе. Вот я с утра и пустился в путь. Раньше дойти до тебя я не мог.

— Хорошо,— говорит она.— Я очень рада, что ты пришел. Смотри, я принесла для тебя рису. Вот, бери.

Он разостлал свое покрывало, и она высыпала туда рис. Потом джуги госаин, говорят, сказал так:

— Матушка, я пришел тебя благословить. Вот мы и встретились, проси, о чем хочешь. Чего попросишь, то тебе и дам. Только помни: проси одного, тысячу вещей не проси.

— Благослови меня вот чем,— попросила она.— Дай мне видеть, куда идут наши души, когда мы умираем, как душа выходит из тела — через нос или через рот — и куда она летит, сразу как освободится,— вот чем меня благослови. И еще скажи мне, когда я умру и куда пойдет моя душа. Вот моя просьба. Больше я ничего не хочу.

— Ты меня попросила, и я тебя этим благословлю,— сказал джуги.— Только помни: никому о том не рассказывай. Если расскажешь, лишишься благословения.

— Я никому не скажу,— сказала она.

Джуги вынул из сумки перо — такое перо, что и не скажешь, какой оно птицы, вот какое это было перо,— провел им женщине по глазам и велел промыть их водой. И глаза у нее открылись заново, и стали ей видны все: и бонги, и бхуты, и даны, и чурины, и души умерших.

— Теперь ты видишь их,— сказал джуги.— Но не бойся их и не говори с ними, а то люди догадаются о твоей тайне. Если ты начнешь с ними разговаривать, подумают, что ты сумасшедшая, и все тебе испортят. Вот что мне надо было тебе сказать. Помни об этом. А теперь нам пора расстаться.

— Подожди, останься сегодня у нас,— попросила она.— Дай нам тебя угостить, прежде чем ты уйдешь.

— Нет,— сказал джуги, — я ухожу. Мне вышло веление пойти сегодня еще к одному человеку, поэтому к тебе сегодня я зайти не могу. Как-нибудь в другой раз я обязательно приду к тебе в гости.

Поговорили они так и разошлись. Женщина зачерпнула воды и вернулась домой. А у нее дети были — трое, а то и четверо. Всякого скарба и припасов было в избытке. И народу в доме тоже хватало — все братья с семьями жили вместе, не разделившись; свекор и свекровь тоже были живы.

Прошло сколько-то времени, кто его знает сколько, уж я-то никак не скажу, только пришел вот какой день. Жил в той деревне бедняк. Они с женой все поденщиной на хлеб зарабатывали. Им у кого-нибудь всегда находилась работа, и они ни от какого дела не отказывались — сразу брались за все, что им предложат. И работали они хорошо, никому хлопот с ними не было. Вот их и приглашали с охотой, а они ни на кого зла в душе не держали. Вот почему им то и дело платили больше, чем следовало, а бывало, и отсыпали рис прямо из решета 2, не меряя. Тем эти двое и жили.

Пришел такой день, что невесть как схватила этого бедного старика лихорадка, и он скончался. Вот эта женщина и видит: идут за его душой какие-то люди с паланкином, и провожают они его душу пышно и с музыкой. Увидела она, как унесли его душу, и очень обрадовалась. «Верно,— думает,— все наши души, когда мы умираем, с таким же почетом несут». Очень ее эта мысль утешала. Только того, как с его душой обошлись, никто не видал, кроме этой женщины, что благословение получила. Больше никто не знал и не слышал об этом, а она видела все, как оно приключилось.